Орден. Дальняя дорога - Дмитрий Шидловский

— Ну вот видишь. Наши мудрейшие решили действовать незаметно. Они сказали, что это необходимо с точки зрения готовности сознания людей этой эпохи. Раз это тайна для вас, значит, в корне еще ничего не поменялось. Это совпадает со словами наших мудрейших о том, что еще долгое время деятельность ордена не должна быть открытой. Впрочем, если легенды о подобном ордене получили широкое распространение, значит, в общественном сознании вашего мира произошли кое-какие сдвиги, раз вам позволили узнать.

— Позволили? — Артем взвился. — В конце концов, может же человек познать нечто своим разумом.

Даже в темноте он почувствовал, как улыбается барон.

— Ты просто не осознаешь, что есть развитый разум. Нам известно, что у обычного человека нашей эпохи активно работает только десятая часть сознания. Представь себе человека, у которого задействовано хотя бы две десятых. Я лишь один из стоящих на низшей ступени ордена, слуга, агент для поручений. Сознание тех, кто возглавляет орден, превышает разум обычного человека во много раз. Поверь мне, если бы они намерены были сохранить полную тайну, они бы это сделали. Если бы даже в открытый мир попадали какие-то знания, которые мы хотим скрыть, у нас тысячи способов добиться, чтобы этому просто никто не поверил, обратить все это в сознании людей в сказку. По крайней мере, в этом мире дальше чертей, ангелов и демонов обычный человек представить себе ничего не может.

— Ну хорошо, — сказал Артем, — положим, вы ошиблись во мне. Допустим, я перескажу все это отцу Паоло. Или просто начну болтать на базарной площади. Что вы будете делать? Убьете? Но информация-то уже просочится…

— Во-первых, ты никому ничего не скажешь. Если останешься с нами, то довольно скоро научишься понимать поступки и логику людей, как понимаю их я. Во-вторых, даже если бы и сказал, никто не стал бы за тобой гоняться с саблей или ядом. В считанные дни ты оказался бы в доме умалишенных или на костре. Твои рассказы были бы восприняты как байки или как происки Тевтонского ордена — даже таким человеком, как отец Паоло. Сознание людей этого мира еще не готово воспринять этих знаний, а значит, они будут отвергнуты.

На поляне воцарилось молчание. Наконец Артем произнес:

— Хорошо, но зачем все это вашему ордену? Почему просто не взять власть и не организовать все правильно и разумно? Я так понимаю, что возможностей у вас для этого достаточно.

— Ты поймешь это сразу, как только будешь обладать развитым разумом, — усмехнулся барон. — Я не знаю.

— Хорошо, а какое поручение здесь выполняете вы?

— Ответ на этот вопрос зависит от того, как ты ответишь на мой. А я хочу знать, будешь ли ты помогать мне в моей миссии или нет.

— Что произойдет, если я захочу быть с вами?

— Тогда я посвящу тебя в задачи своей миссии и ты будешь помогать мне, в меру своих сил. Когда же миссия будет выполнена, наши мудрейшие предложат тебе выбор дальнейшего пути.

— А если я откажусь?

— Мы переправим тебя на центральную базу ордена.

— Но ведь мое сознание еще не готово для того, чтобы я был членом ордена? Что же будет со мной там?

— Не знаю. Могу лишь сказать, что без необходимости вреда мы не причиняем. Возможно, тебя поселят и помогут адаптироваться на какой-то территории вдали отсюда. А возможно, ты сможешь работать в качестве технической обслуги в центре. В любом случае у тебя будет выбор. Это принцип ордена — давать возможность выбора и время на раздумье. Мы оставим сейчас тебя с Питером, а завтра на рассвете ты дашь ответ.

— Подождите еще минуту. Вы согласовали мое привлечение к миссии с мудрейшими?

— Конечно.

— Но каким образом?

— Позволь мне на этот вопрос не отвечать.

— Хорошо, но все-таки не уходите. Мне нужно лишь пять минут, чтобы решить.

Собеседники затихли, и Артем погрузился в раздумья. Вначале мысли беспорядочным роем носились в голове. Но потом вдруг все их выбросила одна. Ведь ему предлагают выбор: участвовать в работе или нет. Если нет, то, наверное, поместят в райский уголок, где-нибудь на Таити, или позволят вытирать пыль с какой-нибудь машины на центральной базе. Что бы сделали в его мире, если бы к ним попал человек из этого? Показывали бы как обезьянку в цирке. Хорошо бы кормили, может быть, даже дом дали.

Он бы смог там жить, но своим бы не стал до конца жизни, пока бы не изменился внутренне. А внутренне он бы мог стать «своим», только работая вместе с ними наравне, а не вытирая пыль с компьютеров. Он может попасть в центр ордена. Он может даже остаться в том коммунизме и довольстве, который они наверняка организовали. Но кем? Обезьянкой, невольно занесенной течением, снова убогим? Нет, спасибо. Он не хочет прийти туда как спасенный с затонувшего корабля. Он хочет, чтобы его туда пригласили как достойного члена команды. А раз так, он пойдет с бароном. И он сделает все, что нужно, чтобы достичь того уровня на лестнице эволюции сознания, на котором стоит сам Рункель.

— Я остаюсь с вами, — твердо произнес он.

— Хорошо, — коротко бросил барон, — тогда слушай. Много лет назад наши мудрейшие определили, что чрезмерное развитие западной цивилизации и ее распространение на новгородские и псковские земли может привести к крайне отрицательным последствиям. Они решили, что наилучшим будет возникновение на этом месте государства, которое бы не входило в западную цивилизацию, но служило бы мостом между Западом и Востоком. Кроме того, они предвидели появление большого государства, которое разовьется из одной из земель центральной России. Сейчас мы видим, что это будет княжество Московское. Этому государству предстоит сыграть большую роль в дальнейшей истории. Впрочем, это ты знаешь не хуже меня. Возможно, в твоем мире лучшим, действительно, было бы присоединение этих земель к княжеству Московскому. Но здесь, после основания Петербурга и его столетнего существования, мудрейшие сочли это неприемлемым. Притязания западной цивилизации на эту территорию никогда не прекратятся, и эта земля станет постоянным местом войн и раздоров, которых мудрейшие и так видят немало в грядущих веках.

— На какой период вы прогнозируете историю?

— Сейчас мудрейшие действуют исходя из предвидения на три с половиной тысячи лет вперед. Возможно, есть и более долгосрочное предсказание, но мне о нем неизвестно.

— А почему было не прогнать рыцарей с этих земель до основания Петербурга?

— Мы не действуем своими силами. Мы лишь направляем усилия государств и народов в то русло, которое наиболее соответствует потребностям развития цивилизации. После падения Новгорода в этих землях было две реальные силы. Князь Олег, ставший диктатором, и орден. Мы решили не противодействовать укреплению ордена, поскольку установление диктатуры Олега могло погубить те зачатки нового государства, которые мы будем культивировать сейчас.

— Но отец Александр говорил, что был момент, когда из-за междоусобицы рыцари были слабы.

— Русские к тому моменту все равно были многократно слабее. В лучшем случае здесь началась бы постоянная смена мелких диктаторов. Они бы привели Северную Русь к окончательному краху и новому порабощению.

— Сейчас русские сильнее?

— Да. Сто лет назад заканчивался цикл существования великой славянской цивилизации, частью которой была Русь. Ее крушение было вопросом времени. А сейчас начинается новый цикл существования нового народа, выросшего из того старого, славянского. Но мы вынуждены жить с существующей реальностью. Орден правит в новгородских землях. Сейчас это опасно.

— Какой же выход из этой ситуации предложили мудрейшие?

— Мудрейшие решили, что наилучшим будет создание здесь нового государства. Оно не должно быть ни западным, ни восточным, но должно нести в себе черты обеих культур. И на Западе и на Востоке его должны воспринимать как «почти свое». Именно это и позволит использовать его для предотвращения и сдерживания ненужных отклонений в развитии того государства, которое создается вокруг Москвы. Позволит, когда настанет час, проложить мост между Востоком и Западом.

— Вы хотите править в нем?

— Мы не намерены брать власть над какой-либо из стран. Достаточно нашего участия в создании систем противовесов в политике.

— Но как люди найдут предназначенный для них путь?

— Давай не будем углубляться в теорию. Время уж больно позднее. Ты сам говорил о том, что человеческий разум способен на многое. Мы не поводыри. Мы лишь создаем условия, наиболее благоприятные для того, чтобы цивилизация могла развиваться, а человеческое сознание расти. Мы не должны допустить возникновения силы, способной поставить под контроль весь мир, поскольку это отрицательно скажется на развитии цивилизации. В настоящее время — и еще на протяжении минимум шести известных тебе веков — такую угрозу будет представлять именно западная цивилизация.