Конец «Крота» - Рэм Красильников

— Благодарю за доверие, сэр, я очень его ценю. Уверен, что русские не подозревают меня. У меня ведь особый статус, и я строго выполняю все атрибуты дипломата посольства. Система маскировки, которую мне определили, действует успешно.

— Вы ведь понимаете, Арнольд, нам очень трудно долго сохранять инкогнито в стране с такими жесткими условиями работы. Вы — другое дело. Вы не принимаете участия в очень рискованных операциях. Это не упрек, это целесообразность.

— Сэр, слежки контрразведки я за собой не замечал. Я убежден: ее нет. А в посольстве меня действительно принимают за сотрудника госдепартамента.

— «Пилигрим», наш новый агент, — продолжил разговор, перемежая его записками, руководитель московской резидентуры, — имеет все инструкции по связи. Но кое-что резидентуре следует доделать и доработать. Сейчас речь не идет о личных встречах с агентом, которые резидентуре предстоят в недалеком будущем. Наши действия пока касаются тайниковых операций. Они спланированы для «Пилигрима» в Лэнгли, и нам необходимо их проводить. Конкретно сейчас надо подобрать место для тайника, который мы должны заложить уже в самое ближайшее время. В Вашингтоне считают, и я с этим вполне согласен, что это должен быть тайник, который может находиться на месте несколько дней, может быть, даже две-три недели. У нас уже подобрано несколько мест, но я хочу оставить их в резерве для других целей. Кроме того, если говорить прямо, они не кажутся мне подходящими для «Пилигрима». Координаты тайника, который вы подберете и подготовите, штаб-квартира сообщит «Пилигриму» по радио. Но ваша задача — не только сами координаты, но и подготовка указаний агенту, каким путем до него добираться.

Вот здесь, — Эрик Хонтауэр достал из сейфа крупномасштабные фотографии, — снимки районов Москвы, сделанные нашей космической службой фоторазведки. Все это окраинные районы города. Вы знаете наш подход к подбору мест встреч и тайниковых операций. Займитесь этим. Необходимо сделать несколько фотографий на месте и подготовить схему. Вам понятно, Арнольд?

Бронсон кивнул, и они оба склонились над картами и фотоснимками.

«Дистанция огромного размера!» — громогласно заявлял, говоря о российской столице, персонаж «Горя от ума» А.С. Грибоедова. Полковник Скалозуб был абсолютно прав: даже в те далекие от нас времена начала XIX века столица Российской империи занимала внушительную площадь, превосходя по территории крупнейшие европейские центры. Не говоря уж о городах Северо-Американских Соединенных Штатов, еще не раздувшихся от последующего экономического бума и нахлынувших эмигрантов.

Современная Москва вышла далеко за пределы Садового кольца. Она расширилась в городских границах, поглотила близлежащие села и деревушки и вот уже вырывается из оков Кольцевой автомобильной дороги.

Для Центрального разведывательного управления Москва в восьмидесятые годы — это практически весь Советский Союз. Москва — центр оперативной деятельности американской разведки. Здесь — главные источники разведывательной информации американцев, здесь — агенты влияния, с помощью которых спецслужбы США пытаются воздействовать на Советский Союз в разных областях, сюда вливаются коммуникации со всей страны, которые Центральное разведывательное управление и Агентство национальной безопасности стремятся тайно «оседлать», чтобы выуживать драгоценные секреты «главного противника», сюда, в особо важные для себя учреждения, ЦРУ внедряет своих «кротов».

Здесь, в здании американского посольства на улице Чайковского, сильнейший в Восточной Европе разведывательный центр спецслужб США, одна из крупнейших во всем регионе так называемая посольская резидентура Лэнгли.

Москва важна для Вашингтона вовсе не потому, что территория страны сжата для иностранных дипломатов, а поездки иностранцев в разрешенные районы обставлены жесткими ограничениями властей. Москва — административный центр огромного государства, нависающего своей мощью на другую супердержаву мира. Москва — сердце страны, и Вашингтон должен чувствовать его биение.

На огромной территории города можно в конце концов избавиться от назойливого внимания КГБ. Для этого существует немало способов и хитрых трюков. Разведчики резидентуры с удовольствием пользуются всеми приемами, которым их обучают в школе ЦРУ. И очень довольны, когда хитрости им удаются.

Но не все районы Москвы удобны и равнозначны для разведывательных операций, которые приходится осуществлять посольской резидентуре. Центральная часть города, территория внутри Садового кольца американскую разведку не интересует. Для того чтобы любоваться расположенными там достопримечательностями, нет ни желания, ни времени, да и для профессиональной работы — просто опасно. Как опасно подбирать места для операций в промышленных зонах, вблизи от официальных учреждений, у военных объектов, отделений милиции. Предмет внимания американцев поэтому парковые и лесопарковые зоны, малолюдные улицы и скверы на окраинах города, так называемые «спальные районы» столицы.

Философия и стратегия разведывательной работы! Не каждому дается эта нелегкая наука, не каждый овладевает ее таинственными законами. Арнольд Бронсон из тех, кому они подчиняются. Так, по крайней мере, считает он сам. Блажен, кто верует!

Разведчик «глубокого прикрытия»

В Советском отделе Оперативного Директората Арнольд Бронсон считался восходящей звездой ЦРУ. Шеф Советского отдела давно взял на заметку этого энергичного молодого человека с приятными манерами. Честолюбие и авантюризм, в меру присущие Бронсону, «Волк» Вулрич считал подходящими качествами для сотрудника разведывательной службы, особенно для работы в Советском Союзе.

Именно начальнику Советского отдела Арнольд Бронсон был обязан назначением в московскую резидентуру. «Или грудь в крестах, или голова в кустах» — эта русская поговорка здесь вполне уместна», — полагал Джеймс Вулрич. А уж он, как никто другой, знает силу русской контрразведки, но знает и дивиденды, которые сулят успехи в московской резидентуре.

Эрику Хонтауэру Арнольд Бронсон тоже понравился, и не только потому, что он любимец шефа Советского отдела. Резиденту ЦРУ этот обаятельный молодой разведчик импонировал своим недюжинным интеллектом, влюбленностью в избранную профессию, умением подчиняться и отсутствием склонности к философским раздумьям. Эрик Хонтауэр с большим желанием принял Бронсона в свою команду, полагаясь и на лестную характеристику Вулрича, и на свои собственные наблюдения.

В подчинении у резидента Центрального разведывательного управления в Москве люди разных характеров и разных судеб — смелые и дерзкие, решительные и слабовольные, трудолюбивые и с ленцой, крепкие семьянины и любители поволочиться за женской юбкой, трезвенники и приверженцы «зеленого змия». Почти все они — выходцы из того «среднего класса», который поставляет кадры в разведку, многие прошли армейскую школу. Подавляющее большинство — хорошие службисты, дорожат своей карьерой в ЦРУ, воспитаны в духе здорового консерватизма, а главное — нацелены на жесткую конфронтацию с Советским Союзом. Они верят в божественную миссию Америки взять на себя руководство миром, верят, что их страна — гарант свободы. Русский для них это всегда враг, а СССР — империя зла, таящая постоянную опасность. Вот и Арнольд Бронсон принадлежал к тому поколению американцев, которое не ведало войны «горячей», но зато полностью окунулось в войну «холодную».

Служба в Центральном разведывательном управлении еще не утратила для Арнольда Бронсона своего романтического облика, который присущ молодым разведчикам, и не приобрела цинизма старых служак, понаторевших в делах разведки. «Работая в ЦРУ, вы можете совершать великие дела» — этот девиз, который Бронсон впервые услышал еще в университете и который подтолкнул его к поступлению в ЦРУ, он отнюдь не считал просто рекламным трюком вербовщиков из Управления кадров Лэнгли. К тому же в Арнольде Бронсоне был силен патриотический дух — он считал себя настоящим американцем — в Соединенных Штатах жило несколько поколений его предков. Ко всему прочему, Бронсон не был лишен меркантильного тщеславия — его привлекало крупное вознаграждение за успешно проведенные разведывательные операции. Тем более в такой стране с жестким контрразведывательным режимом, как Советский Союз.

И вот теперь он радовался ответственному поручению резидента и серьезно готовился к новой работе, предвидя в ней свою судьбу, свою будущую славу и дождь наград и поощрений, который на него прольется.

Улица Академика Павлова

В субботу рабочий день в американском посольстве заканчивался раньше обычного. Уже после полудня служащие представительства начинали группами покидать здание на улице Чайковского. С одной из таких групп вышел Бронсон. Он направился к своей автомашине, припаркованной у фасада здания в длинном ряду других посольских автомашин.