Из огня да в полымя: российская политика после СССР - Владимир Гельман

В преддверии электорального цикла 1999–2000 годов начала складываться довольно рыхлая коалиция региональных лидеров и «олигархов», стремившаяся к победе на выборах и последующему захвату позиции доминирующего актора. Основным создателем этой коалиции выступал Лужков, которому удалось привлечь на свою сторону некоторых влиятельных региональных лидеров под флагом сперва объединения «Отечество», а затем и созданного на его базе блока «Отечество – вся Россия» (ОВР). Однако для успеха в масштабах страны в целом этого было явно недостаточно – таскать каштаны из огня для московского мэра осторожные региональные лидеры не слишком стремились, а настрой представителей бизнеса по большей части был выжидательным. Позиции ОВР усилились после того, как Лужкову удалось привлечь на свою сторону Примакова, популярность которого после отставки увеличилась. Лагерь потенциальных фаворитов выборов обрел лидера – предполагалось, что успех ОВР на думских выборах приведет к выдвижению на президентских выборах Примакова как единого кандидата, поддержанного различными сегментами федеральных и региональных элит. Примаков, с его успешным опытом руководства правительством, казался способным разрешить «дилемму лидерства», согласно которой потребность элиты в сильном лидере сочетается с угрозой, исходящей для нее от этого лидера [96] . Наблюдатели считали, что в случае участия Примакова в президентских выборах, он мог бы заручиться поддержкой и КПРФ. Лужков же рассматривался как потенциальный кандидат ОВР на пост премьер-министра.

Накануне кампании, стремясь дистанцироваться от непопулярного Ельцина, лидеры ОВР резко критиковали главу государства и его администрацию. Кремль, казалось бы, не мог противопоставить им ничего существенного в электоральной политике [97] . Лишь в ходе кампании был создан лояльный Кремлю избирательный блок «Единство» («Медведь»), возглавляемый министром по чрезвычайным ситуациям Сергеем Шойгу, но его шансы на первых порах выглядели весьма незначительными. Однако вскоре ситуация резко изменилась под воздействием событий, выходивших за рамки предвыборной борьбы.

Еще весной 1999 года федеральные силовые структуры начали подготовку к силовой операции против чеченских вооруженных отрядов. В августе 1999 года группы чеченских боевиков прорвались на территорию Дагестана, вступив в бои с местной милицией. Вступление в бой регулярных частей МВД и армейских подразделений позволило вытеснить боевиков в Чечню и начать их преследование. В начале сентября в Москве и в Волгодонске произошла серия взрывов жилых домов, которые унесли несколько сотен жизней. Эти события потрясли страну, превратив угрозы безопасности из весьма абстрактного политического термина в часть повседневности россиян. Спустя несколько дней в одном из домов в Рязани был обнаружен мешок со взрывчаткой, после чего представители ФСБ заявили, что проводили там контртеррористические учения, а мешок был наполнен сахаром. На основании этого выдвигались даже версии о причастности к взрывам российских спецслужб, но доказательств этому (как и другим предположениям) не было представлено, и реальные виновники взрывов не установлены и по сей день.

Однако массовое сознание, в том числе и под воздействием политиков и средств массовой информации, было склонно возложить всю ответственность за взрывы на чеченских террористов. Это обусловило перелом в общественных настроениях по отношению к событиям в Чечне. Если во время первой чеченской войны 1994–1996 годов ее оценки и массами, и элитами были в основном негативными, то после взрывов в Москве требования возмездия стали всеобщими. В этой ситуации Путин продемонстрировал решительность и жесткое намерение уничтожить боевиков, и даже заявил в одном из интервью о намерении «мочить в сортире» террористов, если придется. В октябре 1999 года в Чечню были введены российские войска, что положило начало второй чеченской войне. Уже на первом этапе она принесла федеральным войскам видимые успехи – боевики были вытеснены из равнинных районов республики, а к концу 1999 года в руках федеральных сил оказалась столица Чечни – Грозный и большинство других населенных пунктов республики. Военная кампания позволила добиться мощного укрепления политического авторитета и влияния Путина [98] . Речь шла не только о его массовой поддержке, но и о смене настроений элит по ходу избирательной кампании.

Взрывы в Москве нанесли сильный удар по авторитету лидеров ОВР, подорвав веру элит в их способность обеспечить защиту в рамках «дилеммы лидерства». В ситуации, когда от претендентов на руководство страной нужна была демонстрация способности к решению внезапно возникших и ставших наиболее острыми проблем, ОВР, как «партия будущей власти», оказалась уязвимой. Примаков, не обладая властью, не имел возможности влиять на ход событий. Лужков же, ранее не без оснований гордившийся экономическим благополучием столицы, оказался под огнем критики в положении «завхоза, не способного обеспечить порядок в своем хозяйстве» [99] . На фоне укрепления позиций Путина эти обстоятельства были использованы администрацией президента в предвыборной борьбе против ОВР. По ходу кампании «Единство» все чаще ассоциировалось с поддержкой Путина. Сам популярный премьер объявил Шойгу одним из своих лучших друзей и заявил о том, что будет голосовать за список «Единства». Вскоре после этого уровень массовой поддержки «Единства» резко возрос. Это же послужило сигналом для различных акторов (включая региональных лидеров), которые начали стремительно перебегать из лагеря поддержки ОВР на сторону потенциальных победителей. Исключение составили лишь те политики, которые были напрямую вовлечены в деятельность блока, но и они демонстрировали лояльность Путину.

Главным орудием предвыборной агитации стало телевидение, служившее для большинства избирателей основным источником информации о партиях и о кандидатах. Крупнейшие телевизионные каналы – ОРТ и РТР – в ходе кампании подвергли ОВР уничтожающей критике, вплоть до обвинений в адрес Лужкова о соучастии в убийстве, в то же время «продвигая» «Единство» с помощью косвенной рекламы и односторонней подачи новостей. В свою очередь, там, где местные телеканалы контролировались ОВР, картина новостей была прямо противоположной, но аудитория и пропагандистские ресурсы местных каналов явно уступали федеральным. «Информационные войны», по некоторым оценкам, оказали немалое воздействие на выбор избирателей, подорвав поддержку ОВР [100] . Но они сами по себе являлись лишь отражением конфликта элит, в ходе которого ОВР все более терял очки, причем быстрота разрушения его электоральной базы даже обгоняла темпы формирования электорального потенциала «Единства». Дефицит предложения на электоральном рынке восполнил Союз правых сил (СПС), созданный при активном участии либеральных политиков, входивших в состав прежних правительств, – так же, как и «Единство», он пользовался поддержкой президентской администрации и ведущих телеканалов.

Итоги выборов продемонстрировали новую расстановку сил. КПРФ с 24,3 % голосов вместе с союзниками получила 130 из 450 мандатов в Думе и не могла претендовать даже на роль «группы вето». Зато «Единство» с 23,3 % голосов стало главным победителем выборов, разгромив ОВР (13,3 %), что повлекло за собой распад последнего. Буквально сразу после выборов ряд региональных лидеров, входивших в ОВР, заявили о безусловной поддержке ими Путина и о том, что ОВР был исключительно предвыборным блоком. Часть депутатов, избранных от ОВР по одномандатным округам, даже не вошла в партийную фракцию в Думе.

Результаты парламентских выборов создали возможности для неожиданного для многих шага Ельцина. 31 декабря 1999 года он выступил по телевидению с заявлением о своем уходе в отставку с поста президента России. Согласно Конституции, Совет Федерации назначил внеочередные президентские выборы на 26 марта 2000 года. До проведения выборов президентские полномочия исполнял премьер-министр Путин, первым же своим указом предоставивший гарантии неприкосновенности Ельцину и членам его семьи. Фактически Ельцин назначил Путина своим преемником, передав ему всю полноту президентской власти. Это решение было встречено благожелательно и общественным мнением, и элитами. Во-первых, Ельцин, утративший и популярность, и способность к управлению, наконец-то покинул свой пост. Во-вторых, этот пост занял фактический победитель парламентских выборов, которого элиты, да и общественное мнение, готовы были признать в качестве доминирующего актора. Выборы в этом плане играли роль инструмента легитимации уже принятого политического решения. Иначе говоря, режим пережил «критический момент» преемственности власти, избежав рисков конфликтов, подобных, например, случаю Украины в 2004 году.