Счастье - Даниэла Стил

– Чепуха какая-то. – Оливер не хотел верить. – Сходи к другому врачу.

Но Джордж Ватсон только покачал головой. Он знал лучше.

– Не имеет смысла. Я знаю, что они правы. Ты ведь не в курсе, что с ней происходит в последнее время. Она теряется, все путает, забывает простые вещи, известные ей всю жизнь, забывает, как пользоваться телефоном, как зовут друзей.

На глазах у него выступили слезы.

– Иногда она даже меня не узнает. Думает, что я – это ты. На той неделе несколько дней звала меня Оливером, а потом рассердилась, когда я ее поправил. Употребляет выражения, которых я от нее никогда не слышал. Стыдно появляться с ней на людях. На днях обозвала «засранкой» кассиршу в банке, где мы бываем каждую неделю. Бедная женщина чуть в обморок не упала.

Оливер невольно улыбнулся. Но все это не было забавно. Это было очень грустно. Вдруг Джордж с удивлением огляделся:

– А где Сара? Уже легла?

Оливер хотел сказать ему, что Сары просто нет дома, но подумал, что нет смысла скрывать от отца правду. Раньше или позже он должен узнать. Глупо, что Олли этого стеснялся, будто не смог удержать дома жену, будто вина была целиком его.

– Она уехала, папа.

– Куда уехала? – Отец побледнел еще больше. – Не понимаю, в гости?

– Нет, уехала в университет. В Гарвард.

– Она тебя бросила?

Джордж был ошеломлен.

– Когда это произошло? Она была здесь с тобой на Рождество...

Это было непостижимо, но он увидел печаль в глазах сына и все понял.

– О Господи, Олли... Извини меня... Когда все это случилось?

– Сара мне сказала об этом три недели назад. Прошлой осенью она подала документы в аспирантуру, но дело не только в этом. Она говорит* что вернется, в чем я сомневаюсь. По-моему, она так себя успокаивает. Я уже не знаю, чему и верить. Поживем – увидим.

– Как дети это восприняли?

– Внешне – нормально. На прошлой неделе я возил их кататься на лыжах, нам это пошло на пользу. Я потому и не звонил тебе. Она уехала на следующий после Рождества день. Но на самом деле, я думаю, все мы еще переживаем шок. Мел во всем обвиняет меня, Сэма каждую ночь мучают кошмары, а Бенджамин спасается тем, что целыми днями и ночами пропадает где-то у друзей. Может, я зря его обвиняю. Может, случись такое со мной в его возрасте, я бы поступал так же.

Но мысль о том, что Олли могла бросить его мать, показалась обоим невероятной. Заговорили опять о Филлис.

– Что ты думаешь делать с мамой?

– Я не знаю. Они говорят, что болезнь быстро прогрессирует. В конце концов она не будет узнавать никого, и меня в том числе.

Его глаза снова наполнились слезами, ему невыносима была эта мысль. Джорджу казалось, что он теряет жену день за днем, и тем острее он сопереживал боль Оливера от потери Сары. Но Олли еще молодой, найдет себе кого-нибудь. Филлис была единственной женщиной, которую когда-либо любил Джордж. После сорока семи лет совместной жизни даже думать о ее потере казалось невыносимо. Он достал носовой платок, высморкался, глубоко вздохнул и продолжал:

– Они сказали, что это может продлиться от шести месяцев до года, а потом она полностью перестанет двигаться. Тогда ухаживать за ней дома станет очень тяжело, так они считают. Я не знаю, что делать...

Голос у него задрожал. У Оливера разрывалось сердце. Он взял руку отца. Невозможно было поверить, что речь идет о его собственной матери, женщине, которая всегда была умной и сильной. А теперь ум ее меркнет. Ее болезнь доконает и без того больное сердце отца.

– Тебе не следует так сильно переживать, а то ты тоже заболеешь.

– То же самое мне говорит Маргарет. Она наша соседка, я тебе уже говорил. Она всегда очень хорошо к нам относилась. Ее муж страдал болезнью Альцгеймера на протяжении нескольких лет, и ей в конце концов пришлось отдать его в дом престарелых. У нее самой было два сердечных приступа – она не могла больше за ним ухаживать. Это тянулось шесть лет, умер он в августе прошлого года. – Джордж полным отчаяния взглядом посмотрел на сына. – Олли... я не могу смириться с мыслью, что потеряю ее... или что она полностью потеряет память... Это все равно что наблюдать ее медленное угасание... С ней сейчас так трудно. А ведь она всегда была такой доброй.

– Я заметил, что на Рождество она была несколько взволнованна, но не отдавал себе отчета, что все так серьезно. Я, наверное, был слишком занят своими собственными проблемами.

Это было ужасно, он терял мать и жену, а дочь не хотела с ним разговаривать. Женщины покидали его, но теперь надо было думать об отце, а не о себе.

– Чем я могу тебе помочь, папа?

– Просто будь здесь, больше ничего пока не нужно. Их взгляды встретились, и Оливер почувствовал близость к отцу, которой не ощущал многие годы.

– Папа, я люблю тебя.

Теперь Олли не стеснялся сказать то, что когда-то могло смутить его отца. В юные годы Оливера отец был очень суров. Но с возрастом он смягчился и теперь нуждался в сыне, как ни в ком прежде.

– Я тебя тоже люблю, сынок.

Оба откровенно расплакались, и Джорджу – пришлось опять сморкаться. В этот момент Оливер услышал, как открылась – и тихо закрылась входная дверь, он обернулся и, увидев, что Бенджамин поспешно поднимается по лестнице, позвал его:

– Не торопитесь, молодой человек. Где вы изволили пребывать до половины одиннадцатого в будний день?

Бенджамин повернулся, покрасневший от холода и смущения, и очень удивился, обнаружив дома дедушку.

– Я был с друзьями... Извини, пап. Я не думал, что ты будешь против. Привет, деда, что ты здесь делаешь? Что-нибудь случилось?

– Бабушка нездорова, – сухо ответил Оливер, вновь чувствуя себя бодро. Душевная теплота отца словно придала ему новые силы, хоть кто-то о нем думал. Пусть Саре он больше не нужен, но нужен отцу и детям. – А тебе очень хорошо известно, что нельзя уходить по вечерам в будни. Заруби себе это на носу и чтоб в течение двух недель – никуда. Усек, мистер?

– Ну ладно, ладно... Я же извинился.

Оливер кивнул. Парень имел странный вид. Не был ни пьян, ни расстроен, но все же в нем произошла какая-то перемена. Он казался более мужественным, не был склонен препираться.

– А что с бабушкой?

У Джорджа был такой удрученный вид, что Оливер быстро ответил за него:

– Бабушка серьезно заболела.

– Она поправится? – испуганно спросил Бенджамин, словно боялся предположить, что можно потерять кого-то еще.

Он озабоченно посмотрел на отца и на деда, но Оливер похлопал его по плечу:

– Поправится, поправится. Просто дедушке надо помочь, вот и все. Может, ты найдешь и для него немного времени, несмотря на обилие столь привлекательных друзей.

– Конечно, деда. Я заеду к тебе в этот уик-энд.