Беспутный лорд - Маргерит Кэй

Они бросили якорь, отлив не позволил им подойти ближе, слишком велика опасность сесть на мель. Ночь была тихой, ветер стих, и слышен всплеск весел маленькой лодки, которая плыла к ним с двумя пассажирами, сидевшими на носу. Он спустил веревочную лестницу и крикнул приветствие на французском явно знакомому гребцу. Кит вдруг протянул ей руку, и она встала рядом с ним у штурвала.

— Ну как, Кларисса, нравится вам приключение?

— О да, я в восторге…

Он снова был дружелюбен, занимаясь любимым делом, тем более что рядом оказалась редкая женщина, способная разделить его тайную страсть. Удивительная женщина, то наивная и любопытная, как ребенок, то страстная и чувственная, а иногда яростно, как тигрица, вдруг защищает его от него самого. Ни разу он не заметил ни страха, ни слез, она наслаждалась их приключением и просто светилась от счастья. Что за удивительный и многообещающий характер!

Кларисса смотрела на лодку с драгоценным грузом. У нее не было никаких сомнений, конечно, это важно для него — спасать этих бедных эмигрантов. И, не отпуская его руки, она вдруг крепко к нему прижалась.

— Они кажутся такими испуганными, — шепнула она. — Им пришлось пройти через ад. — И посмотрела на него с таким открытым восхищением, что он, не выдержав, наклонился и нежно поцеловал ее в губы. Просто поцелуй, какой дарят ребенку. Ему хотелось быть достойным ее веры в него, того, что светилось в ее глазах. Раз она видит в нем благородного спасителя, пусть так будет.

Он вдруг опомнился. Да ее не от чего спасать, разве только от каких-то неясных ему интриг. И он резко отступил, выпустив ее руку:

— Ждите здесь. Я помогу им подняться, а Джон погрузит остальное.

Она осталась одна, наблюдая весь процесс погрузки, слыша короткие приказы Кита Джону и второму человеку из лодки. Месье Рено с дочерью, с осторожностью, помогли подняться по лестнице. Несколько ящиков с бренди, чаем, рулоны ткани — шелк — были погружены с привычной ловкостью и помещены под палубу, в отделение с сетями, под них. А беглецов проводили в каюту. Кит щедро расплатился с лодочником, и тот поплыл обратно. А они стали готовиться к отплытию.

Она в немом восторге следила за всем происходящим, стараясь не упустить ничего, но внутри у нее росло беспокойство. Она заметила странную резкую перемену в Ките. Да, он считал ее лгуньей и интриганкой. Но все же он пошел на ее условия по причине, которая была ей пока не ясна. Да он скучал и посчитал неожиданным и забавным ее предложение, она сумела привлечь его внимание, хотя вокруг было столько знаменитых красавиц, так было и будет. Хотя он говорил, что она тоже красива, и не было оснований думать, что он в это не верит. Его привлекла новизна ощущений, но тем не менее она была польщена. Хотя все равно это не объясняло, почему он взял ее в это путешествие. Да, его желание было сильным, но он ей не доверял. Ей показалось, что его поцелуи становятся более нежными, кажется, иногда он боролся с чувствами, возникающими неожиданно для него самого, но, как бы спохватившись, каждый раз потом ее отталкивал. Но она сама ввязалась в эту историю, сама себя выставила обманщицей и опытной интриганкой, ведь в ее планы не входило влюбляться в него. Но она уже влюблена по уши и никогда об этом не пожалеет.

Палуба качнулась, они снова вышли в море. Паруса были подняты, и они уносились прочь от берега. Француз и его дочь внизу в каюте, надо помочь им освоиться, подбодрить, наверное, они голодны и замерзли. Она скользнула вниз.

Месье и мадемуазель Рено сидели, прижавшись друг к другу, на узкой скамье, их лица выражали крайнее утомление. Девушка была белокура и очень молода — лет пятнадцати — шестнадцати на вид. На школьном французском она предложила им теплые одеяла, которые вынула из настенного шкафа, достала припасенную еду — ветчину, сыр, хлеб и вино. Они набросились на еду и вскоре немного повеселели. Море было довольно спокойным на обратном пути, и, к счастью, пассажиры не страдали морской болезнью. Кларисса налила себе стакан бургундского и охотно беседовала с ними, ей захотелось услышать самой их историю. Все было так ужасно, как уже рассказал Кит. Но француз нес свое горе с достоинством, вера в доброе человеческое начало его не оставила. Он коротко описал, как жену бросили в тюрьму, что ее казнили, но скупо, неохотно, зато много говорил о людях, которые спрятали дочь в деревне, пока он ходил хлопотать перед властями. И потом эти люди дали им кров и пищу и даже устроили его учить их детей. Поведал и о благородстве друзей, которые согласились приютить их в Англии.

Он говорил на прекрасном английском.

— Перед революцией я работал много с коллегами из Оксфорда. И вот они, мои добрые друзья, предложили нам кров, мне и Лизетте, моей дочери.

— Вы давно планировали ваш побег, месье?

— Да, почти год. Моя жена, мать Лизетты, была казнена на гильотине три года назад. Пока она была жива, мы надеялись выжить во Франции, ждать, когда пройдет это сумасшествие, но все кончилось ужасно…

— Папа, нам надо думать о будущем. Так хотела бы мама. — Нежный голосок Лизетты был полон любви и участия.

— Ты права, моя крошка. — Он тяжело вздохнул и, подлив еще вина, продолжал: — Мы прослышали от моих сельских жителей об английском джентльмене, который спасает таких, как мы. Понятно, что дело требовало полной тайны, и было смертельно опасно. Но, слава богу, мы здесь.

— Видимо, затраты были большой проблемой для вас.

— О нет, мадам, нам это ничего не стоило. Месье не брал никогда ничего, даже подарка, а ему предлагали многие. И ни разу за много лет его не поймали. Он никогда не подвел никого и всегда ждал на берегу, подвергая себя громадной опасности, если кто-то опаздывал.

Ей хотелось, чтобы он был здесь и слышал это. Теперь она получила подтверждение, хотя и раньше верила в его благородство.

— Нам даже запрещено узнавать его имя, мадам, — присоединилась Лизетта, ее хорошенькое личико оживилось. — Он слывет у нас под именем своей яхты, и имя ему подходит, верно? Он действительно как волк, такой же храбрый и опасный. Но вы, мадам, должно быть, знаете, он действительно благородного происхождения, как все говорят?

Лизетта хотя из вежливости не спрашивала об отношениях ее и Кита, но была полна любопытства.

— Я уверена, мадемуазель, если он захочет, он сам вам представится. Я не могу выдавать его секретов.

— Хорошо сказано, моя дорогая. Мои секреты — только мои.

Кит вдруг появился перед ними, и в маленькой каюте сразу стало тесно. Обычная ироническая ухмылка была на месте, но брови недовольно сдвинуты в линию, значит, он прекрасно слышал, о чем они говорили.