Лев для Валерьянки (СИ) - Леденцовская Анна

Кожистые крылья летучей мыши, чешуйчатый хвост с ядовитым жалом и львиная морда с горящими яростью глазами.

— Только попробуй… ф-ф-фш-ш-ш… — Голос Кейтсы загрохотал, как камнепад. В новом облике, со шкурой цвета ночного неба, она была величественно прекрасна и ужасна одновременно. Куда делась перепуганная молодая девушка, еще полчаса назад чуть не падавшая в обморок от упоминания рода Нейрандес?

Каракалы, опять оседлавшие дерево, переглянулись и дружно решили прикинуться элементами пейзажа.

— Что, пришел в себя, беспутник шерстлявый⁈ Даром что граф, а так молокосос безмозглый.

Старушенция по каким-то одной ей видимым признакам определила, что львиная сущность отошла на второй план и Мааль Нейрандес уже вполне вменяем в своей звериной ипостаси.

— Ты не рычи давай, не пугай молодежь! Лучше скажи-ка, когда с девкой из Мышелетовых спутаться успел да почто дитя свое бросил⁈ Какое-никакое, а все же графских кровей ваших. Как тебе дочурка-то, ваше сиятельство? — Призрачная бабка, опять непонятно чему радуясь, мелко затряслась, хихикая и тыча пальцем в напряженно не сводящую с графа глаз мантикору.

— Дочурка? Мышелетовы? Луиза не сказала… но почему? И неужели деньги…

Может, в другой, менее драматичный момент Леру бы и позабавило, как еще минуту назад разъяренный хищный зверь теперь плюхается на попу и сидит в траве растерянной плюшевой игрушкой, про которую позабыла хозяйка, но точно не сейчас.

Судя по всему, граф Нейрандес понятия не имел о том, что собирается стать отцом, и сейчас у мужчины был шок. Тем более после явления взрослой дочери в столь экзотическом виде неведомой зверушки.

— Мама умерла родами. — Не дожидаясь вопроса, Кейтса решила сразу расставить все точки над «и». — Про моего отца она ничего не могла сказать, разумеется. Никто не знал. Я сама узнала только вчера, что, возможно, это вы. От нее мне кольцо досталось…

— Не «возможно», а точно. — Привидение карги Лодраш подлетело ко льву и потыкало ему в лоб крючковатым полупрозрачным светящимся пальцем. — Колечко-то вот признало. Носить тебе его, пока не женишься да на пальчик не наденешь. Только вот лишь той, что его отсюда выколупать сможет. Представляю, как теперь ваши мамзели на выданье когти наточат на твою распутную личность.

— У меня есть невеста, — скорчил морду граф Нейрандес, пытаясь прервать словоизлияние ехидной бабки.

— Ой, можно подумать! — не унимался призрак старушонки. — Есть ли, нет ли. Совести вот точно нет! Это ж надо, девку, от тебя пузатую, кинуть да с земель прайда тишком спровадить. Стыдоба. Доразвлекался⁈

Огромная когтистая лапа выведенного из себя льва стремительным взмахом прошла сквозь горбатый старушечий силуэт.

— Ох, щекотно… — хихикнула безумная бабка. — Что, правда для таких гордых и будто бы приличных графов как репей под хвост? Сам виноват! У-у-у, глаза твои бесстыжие. Смотри, до чего дитя довел! Ее и во второй ипостаси затроило, не только в пограничном полуобороте. Что же будет, если девкой попробует перекинуться? Или вообще не сможет…

Бабка с любопытством уставилась на Кейтсу.

— Девонька, а ты бы того… показала бы личико-то? Пока никто не видит, значит. Ну… — она оглядела собравшуюся полуночную компанию, — пока только свои почти и наверняка никто не разболтает, если что.

Ее морщинистый кулак потряс в сторону дерева с братьями Маерши, явно намекая, чтобы троица даже думать не смела. Впрочем, парни и так понимали, что туда, где все завязано на вельможном родстве, им, обычным мелкопоместным котикам, лучше не соваться. Целее будут.

— Пусть сначала он. — Сложив крылья и спрятав жало в пушистую кисточку на покрытом чешуей хвосте, мантикора кивнула в сторону новоявленного папаши.

Граф вроде бы и не возражал, но вот что-то у него не заладилось.

— Не выходит. Твои проделки? — Львиная морда оскалилась в сторону покойной старухи.

Та облетела его по кругу, позакатывала глаза, потеребила губу и задумчиво буркнула:

— Нет. Но похоже, я знаю, как это работает. Тогда, конечно, не вышло, я не захотела связываться. Может, и надо было… — Бормотание Лодраш было никому не понятно, но привидение это мало заботило. — Но если попробовать… Мать-то у девчонки умерла, а значит, есть шанс, хоть и небольшой.

— Какой шанс⁈ Говор-ри, ведьма! — Его милость опять психанул, взревев дурниной на весь мирно спящий ночной лес.

— Какой-какой? Простой. Ищи себе невесту да женись. У алтаря-то колечко спадет да на пальчик наденется. Спадет кольцо — вернется и оборот. — Бабуля, похоже, развлекалась, решив в виде призрака оттянуться за счет сиятельного льва на всю катушку. Ты, балбесина гривастая, дочь-то признавать собираешься? И хотелось бы все же знать: как все так получилось⁈

— Хотелось бы… — Негромкий голос вернул все внимание обратно к мантикоре. Точнее, к Кейтсе. Девушка все же решилась принять человеческий облик и теперь зябко поводила плечами в ночной прохладе.

Бывшие когда-то серо-пепельными брови и волосы приняли густой темно-синий, почти черный, цвет, глаза по-прежнему остались красивого медово-янтарного оттенка, а вот кожа синей быть перестала. С лица исчезли наросты, с рук чешуя.

«Просто красивая девушка с необычным окрашиванием и цветными линзами, — подумала про себя Валерианна, разглядывая новый облик соседки по дому. — Разве что одежда кошмар и худая, как будто год голодала».

Карга Лодраш не преминула и этим потыкать графу в глаза:

— Вот. Оборванка твоя наследница, чистой воды нищебродка и оборванка! Как меня тогда нашла, так и сейчас. Одета в тряпье и тощая, аж смотреть больно. И все ты!

— Они сказали, что Луиза сбежала. — Лев ссутулился и словно постарел лет на двадцать. — Сказали, что предложили ей денег, чтобы она уехала. Я пытался напасть на след, но не смог. Нюх подвел. Только и нашел свидетелей, что ее видели с каким-то мужчиной в тот день. Родители сказали, что она просто не посмела мне отказать тогда, а любила совсем другого.

— А ты и рад был поверить! Пентюх! — припечатала старушенция, и тут Валерианна была с ней согласна. История стара как мир, но прямо так сразу поверить родителям, которые явно были против девушки из народа? Что-то темнит его милость когтистая. Недоговаривает.

Кейтса тоже была молодой, но не наивной. Поскиталась девчонка, по чужим людям пожила и навидалась всякого, чтобы прийти к тому же выводу.

— Почему вы с ней не поговорили? Можно же было как-то разыскать! Нанять ищеек, в конце концов! — В голосе девушки звучали надрыв и боль. — Может, тогда она осталась бы жива.

— Я… я… — Видеть, как оправдывается задавленный обвинениями взрослый оборотень, переосмысливший ситуацию, было неприятно. — Разозлился сильно. Ревновал… Я же тогда был в доме, где она снимала комнату… я ей снимал… — Огромный лев посмотрел прямо в глаза дочери. — Ее запах изменился. Он стал не такой. И еще там был запах мужчины, которого она не боялась, и значит, он был ей не чужой. Его я тоже не смог выследить. Ну и подумал…

— Тетка рассказывала, что мама пришла к ним в дом еле живая. Вся в синяках и с большим животом. Все, что у нее было, это кольцо. Говорить она почти не могла. Только плакала, а рожая меня, умерла.

В глазах Кейтсы стояли слезы.

— Хм… — отважился подать голос уже перекинувшийся в человека Мохнатый Берт, до этого затаившийся под кустом. — Так, может, ее тоже, как вас… обманули и увезли? А потом где-то держали. Все же ребенок рода Нейрандес — это не мисель из Мышелетовых. Вдруг не было никаких денег, а обманули вас обоих? — предположил он.

— А запах? Запахи не подделать, — вскипело его львячество, все же не желая признавать, что был круглым дураком. — Почему она была не одна? Почему она доверилась чужаку? Почему ушла с ним, не дождавшись меня и не поговорив?

— Так говорят же тебе, дурень, что могли и обмануть девку-то. Пришли, может, как от тебя, обещали перевести в безопасное место. Да мало ли что. А запах у беременных меняется, да куда тебе тогда об этом знать было, кутенку сопливому. Как хвостом перед девками крутить и бубенцами звенеть, научился, а про то, что они потом котят приносят, ума сообразить мозгов не было. Сколько тебе тогда было? Как Кейтсе сейчас, наверное?