Каждый твой вздох - Джудит Макнот

Она остановилась, пытаясь сообразить, где слышала о такой сдержанности, и вспомнила, что читала об этом в книгах. Похоже, именно представители британского высшего класса держались так, словно их никогда и ничем не проймешь. Любое проявление нетерпения или раздражения считалось признаком дурного воспитания. Очевидно, Митчел каким-то образом приобрел манеры английских аристократов. Впрочем, теперь уже трудно сказать, так ли это. Из-за собственной трусости и ребяческого желания побольше узнать о предмете своего увлечения она навеки потеряла возможность вообще что-либо узнать.

И от этого ей стало так плохо, что осознание собственной абсолютной для него никчемности послужило почти утешением. По крайней мере можно не винить себя за то, что она лишилась тех шансов, которых на самом деле никогда не имела.

Глава 11

Кейт продолжала бездумно бродить по саду, изнемогая от сожаления и несбыточного желания вернуться к началу сегодняшнего вечера. И не сводила глаз с переливавшегося серебром прибоя, который, едва нахлынув на песок, тут же откатывался в залитое лунным светом море.

Она была так погружена в свои мысли, что не услышала тихих шагов за спиной. И только когда на нее упала длинная тень, замерла, боясь, что если оглянется, обнаружит всего лишь одного из постояльцев отеля, решившего перед сном прогуляться по берегу. Но уже через мгновение тоска сменилась бурной радостью, когда руки Митчела легли на ее талию. Он стоял так близко, что его грудь прижималась к ее спине. Следующие несколько минут Кейт слышала только стук своего сердца и неутомимый шорох пальмовых листьев над головой. Но тут он серьезно сказал:

– Моего брата звали Уильям.

Звали? Значит, его брат умер?

Кейт пристыженно опустила голову. И она еще упорно вынуждала его говорить об этом?! Какой позор!

– Мы едва знали друг друга, – пояснил он, словно стараясь разубедить ее. – У нас был один отец, но разные матери. Я вырос в Европе, а Билл – в Штатах, с семьей отца.

– Простите, что допытывалась, – прошептала Кейт, – но спасибо за то, что сказали.

Его ладони скользнули по ее рукам. После долгого молчания Митчел снова начал говорить, нерешительно, неохотно, делая большие паузы после каждого предложения. Словно ему стоило большого труда выговорить все, что он пытался рассказать Кейт.

– Мы вообще узнали о существовании друг друга только несколько месяцев назад, когда он случайно обнаружил, что у него есть брат. Билл разыскал меня в Лондоне, где я тогда жил, и прислал письмо с объяснением, кто он и каким образом меня нашел. На следующей неделе он позвонил несколько раз, а еще через неделю взял с собой жену и сына-подростка и все трое без предупреждения появились у меня на пороге.

Он так явно игнорировал роль отца в воссоединении семьи, что в душе Кейт предостерегающе завыли сирены тревоги. Но сейчас было не время и не место допытываться о подробностях. Вместо этого она уцепилась за самую жизнерадостную часть рассказа и, обернувшись, весело улыбнулась:

– Очевидно, ваш брат был гениальным стратегом.

– Почему вы так считаете?

– Потому что, привозя жену и сына, он продемонстрировал, что его семья полностью согласна с его желанием получше вас узнать.

– А по-моему, он их привез просто для того, чтобы мне было труднее спустить его с лестницы.

– А почему он считал, что вы на такое способны?

– Возможно, потому, что я не ответил ни на его письмо, ни на звонки, – сухо объяснил Митчел.

– Правда?!

– Истинная, – кивнул он, и выражение его лица смягчилось настолько, что Кейт позволила себе еще один нескромный вопрос:

– Но вы познакомились поближе, он ведь понравился вам, верно?

Прежде чем ответить, Митчел отвел глаза и уставился поверх ее головы на море.

– Да, – тихо признался он и почти прошептал: – Очень понравился.

И в этих двух словах скрывалось столько эмоций, что Кейт едва не заплакала.

Он опустил голову и вопросительно взглянул на нее:

– Что еще вы хотели бы узнать?

Единственное, что хотела узнать Кейт, – каким образом отвлечь его от этой болезненной темы. Выходит, зря она считала, что ничего для него не значит, иначе он не вернулся бы. В самом деле вернулся, чтобы ответить на ее дурацкие вопросы. И это для нее главное.

Немного подумав, она нашла, что ему ответить. Стараясь принять как можно более серьезный вид, она объявила:

– Есть только один вопрос, на который мне срочно необходим ответ. Правда, это очень личное, но мне во что бы то ни стало необходимо знать.

Его брови вопросительно приподнялись, но выражение лица мгновенно стало таким мрачно-настороженным, что Кейт засмеялась и все-таки задала «чрезвычайно важный» вопрос:

– Итак, сколько языков вы знаете?

Растерянный смешок мигом сменился ленивой чувственной улыбкой. Притворяясь, будто в самом деле раздумывает над ответом, он нахмурился и покачал головой:

– Точно сказать не могу. Я буду называть, а вы считайте.

Говоря это, он привлек ее к себе и нагнул голову.

– Я говорю на итальянском…

Его теплые губы коснулись ее губ, чуть надавили… язык обвел контуры, медленно исследуя форму и текстуру, и внутренности Кейт мгновенно скрутились узлом.

– Испанском…

Поцелуй стал крепче, руки сжались сильнее. Язык слегка толкнулся между губами, и сердце Кейт заколотилось так, что стало больно дышать.

– И французском…

Его ладонь легла на его затылок, язык проник в ее рот, коснулся ее языка, и Кейт вернула поцелуй, самозабвенно обхватив его за шею и прильнув к нему всем телом. Но к ее удивлению, он тут же поднял голову, прижался губами к ее лбу и прошептал:

– Я еще немного говорю по-немецки и по-гречески… – И, коснувшись губами ее виска, добавил: – Чуточку понимаю русский и японский. – Его губы провели дорожку от ее скулы к уху, и его теплое дыхание заставило ее вздрогнуть и опять прижаться к нему, когда он шутливо докончил: – И почти не знаю голландского.

Несмотря на его беспечный тон, дрожь ее тела пробудила в нем мечту о том, как бы вновь заставить ее трепетать, только на этот раз гораздо сильнее и дольше. Но он вынудил себя отстраниться. Потому что никак не мог понять, почему эти поцелуи так сильно подействовали на него. Митчел искренне радовался, что сумел назвать все языки и не потерять при этом голову.

Кейт шевельнулась в его объятиях и вскинула подбородок.

– Ты забыл упомянуть английский, – напомнила она с улыбкой.

И тут Митчел почувствовал себя обязанным упомянуть английский вместе с поцелуем. В точности как несколькими минутами раньше. Для пущего соответствия.

– Разве? – спросил он, медленно проводя большим пальцем по ее мягкой нижней губке, и, сообразив, что делает, мгновенно потерял всякие остатки самообладания. Сильно прижал палец к ее губам, вынуждая их раскрыться, и завладел ими в жадном, почти исступленном поцелуе. Его язык ворвался в ее рот, и поцелуй окончательно вышел из-под контроля. Но она так же яростно целовала его, впиваясь пальцами в мышцы его спины, притягивая к себе, пока его руки неустанно скользили по ее груди, прежде чем опуститься вниз и прижать ее бедра к восставшей плоти.

Вожделение уже горело в его крови, и мысль о том, чтобы в таком состоянии пройти весь путь до ее виллы, показалась просто смешной. Вместо этого он продолжал держать ее в объятиях. Она уткнулась лицом ему в грудь, а тициановские волосы рассыпались волнистым каскадом по его руке.

Он поднял глаза и посмотрел поверх ее головы на вечно изменяющееся море, ощущая одновременно возбуждение и странную радость. Она прислонилась к нему, словно в поисках поддержки; ее ладонь лежала на его гулко бьющемся сердце, пальцы слегка двигались в легчайшей ласке. Ему понравились ее прикосновения. Наверное, потому, что она была в том же эмоциональном и физическом состоянии, что и он. И это тоже ему нравилось.

И если честно, ему вообще нравилось в ней все.

Нравились ее чувство юмора, излучаемое ею тепло, неосознанная чувственность. Нравились ее храбрость, искренность и гордость. Нравился мелодичный звон ее смеха. Нравились ее лицо, и волосы, и жест, которым она положила ладонь на его щеку, прежде чем сказать: «По правде говоря, я думаю, что вы похожи на капусту: много-много листьев, слой за слоем…»

Ему нравилось, как она прижимается к нему и как ее груди ложатся в его ладони…

Митчел проверил направление своих мыслей и чуть отстранился, готовый разжать объятия и вернуться в номер.

– И сколько вы насчитали языков? – с улыбкой поинтересовался он.

Она подняла голову, откинулась назад в кольце его рук, недоуменно нахмурилась и тут же, сообразив, о чем идет речь, ответила с очаровательно покаянной улыбкой:

– Не знаю. Потеряла счет, когда вы дошли до французского.

– Значит, придется начать заново.

– О Господи! – поперхнулась она смехом и прислонилась лбом к его груди.