Артистка - Юлия Монакова

– Подсласти немного. – Дед подвинул ей сахарницу, и Вика с удовольствием воспользовалась его предложением. После этого пить сок стало значительно легче и приятнее.

– Давай-давай, допивай быстрее, – поторопил её Данила. – Нас ждут великие дела!

– Какие дела? – слабо запротестовала она. – Я хотела на пляж сходить, позагорать, поплавать…

– Сейчас? В самое «опасное» время? Даже не думай! – отрубил он. – И никакой крем от солнечных ожогов тебе не поможет. Купаться мы с тобой пойдём ближе к вечеру. А пока у нас – культурно-развлекательная программа!

Меньше всего на свете Вике сейчас хотелось развлекаться. Она мечтала только о том, чтобы её оставили в покое. Чтобы можно было вдоволь помечтать об Александре… Но, понятное дело, такое она не могла произнести вслух, поэтому со вздохом пришлось подчиниться Даниле.

Два следующих ялтинских дня прошли для неё как в тумане. Они куда-то ездили, где-то гуляли, о чём-то говорили, ходили, фотографировались, смеялись и спорили…

За эти дни без Александра она совсем о нём забыла, убеждала себя Вика настойчиво.

Она думала о нём каждую минуту.

Это было какое-то наваждение. Она словно сошла с ума. Возможно, это южное солнце сыграло с ней такую злую шутку. Конечно, в свои двадцать лет с хвостиком Вика неоднократно влюблялась. Но ни разу её чувство не было настолько пронзительным и острым – так, что ей хотелось кричать. Новизна ощущений и пугала, и радовала её.

Несмотря на то что в сердце её царил полный разброд, Ялта продолжала радовать и приятно удивлять. Тут было милым всё, даже названия: улица Морская, переулок Черноморский…

Вика открывала для себя волшебный мир вкуснейших фруктов. Она не могла насытиться золотистой хурмой, сладчайшими гранатами, райскими яблочками со смешным названием «мушмула», синим инжиром, напоёнными солнцем абрикосами… Она впервые в жизни ела виноград прямо с куста, и это было непередаваемо.

Они посетили дом-музей Викиного кумира – Антона Чехова. Ей было известно, что врачи рекомендовали ему морской климат по состоянию здоровья. Он купил в Ялте участок земли и построил дом. Именно в Крыму писатель жил почти до самой смерти с сестрой и матерью. Именно здесь им были созданы пьесы «Три сестры» и «Вишнёвый сад», а также знаменитый рассказ «Дама с собачкой».

Съездили они с Данилой и в Гаспру, чтобы полюбоваться на Ласточкино гнездо – строение, напоминающее средневековый рыцарский замок с башенками и стрельчатыми окнами, расположенное на высоченной отвесной скале… Сам замок был, по общепринятым меркам, не очень велик, но смотрелся весьма эффектно. Складывалось впечатление, что даже небольшая тяжесть способна изменить это хрупкое равновесие – и Ласточкино гнездо, оторвавшись от массивной скалы, вот-вот рухнет прямо в пучину морскую. Данила, будучи, как всегда, в курсе всех киношных новостей, рассказал ей, что в районе замка снимались советские фильмы «Человек-амфибия» (как раз под скалой было убежище Ихтиандра) и «Десять негритят».

И всё было хорошо, всё было просто замечательно. Вика заливисто хохотала, когда Данила хватал её в охапку и швырял прямо в нахлынувшую волну; он кормил её черешней с ладони, пока они вдвоём сидели на берегу и вглядывались в миллионы солнечных зайчиков на поверхности моря; они ужинали в чудесном ресторане на набережной – и им подавали великолепную жареную барабульку, нежную, ароматную… Это всё было бы просто идеальным. Если бы Вика не думала постоянно о Белецком.

Это становилось какой-то навязчивой идеей, но Александр мерещился ей повсюду. Она мечтала о встрече с ним, рисуя в воображении самые невероятные ситуации: вот они случайно сталкиваются, прогуливаясь по набережной… Вот он попадается ей навстречу во время экскурсии в Ласточкино гнездо… Вот он оказывается на том же пляже, где купаются они с Данилой… Всё это, конечно, было ужасно глупо и инфантильно. Она знала, что артист приехал в Ялту не отдыхать, а работать, и едва ли после трудового дня он ищет забвения, запросто шатаясь по городу. Но… кто мог запретить ей мечтать?

Утром пятого дня, что Вика гостила у Данилы, они сидели на веранде и завтракали – дедушка спозаранку напёк вкуснейших ватрушек и подал их со свежесваренным вишнёвым вареньем. Чай тоже был необыкновенно вкусен – с листом чёрной смородины и свежими ягодами, плавающими прямо в чашке.

В это время у Данилы зазвонил телефон. Бросив взгляд на дисплей, он переменился в лице и торопливо ответил:

– Алло… Ну конечно, узнал, Василь Антонович!

Вика навострила ушки: это были имя и отчество режиссёра Тодоровича.

– Да, всё хорошо, спасибо… А у вас как успехи, как съёмки? – продолжал разговор Данила. – В самом деле?.. Когда, завтра? Но ведь я не один… Да-да, с девушкой, с Викой… Конечно, я спрошу, как она к этому отнесётся, и дам вам знать. Спасибо за приглашение!

Закончив разговор, Данила вопросительно уставился на Вику.

– Малыш, нас тут приглашают покататься на яхте! Как ты на это смотришь?

– Кто, когда, зачем? – уточнила она, стараясь, чтобы голос не дрожал от волнения.

– У Тодоровича завтра день рождения. Он арендовал яхту, будет тесный круг своих. Ну, само собой, именинник, потом Белецкий, Золотова, Витька, ещё несколько человек. Я, конечно, понимаю, что тебе это может быть неинтересно, но… пойми, это для меня очень важно и очень нужно – поддерживать связи с такими людьми, тем более в свете моих будущих съёмок с Тодоровичем…

Данила не успел даже договорить, а согласие уже сорвалось с её губ:

– Дань, ну какие проблемы! Конечно, я с радостью поеду.

Вике стоило огромных трудов сохранять некое подобие внешнего спокойствия. На самом-то деле ей хотелось умереть от счастья. «Спасибо тебе, Боже! – думала она, ликуя. – Спасибо за этот неожиданный подарок!»

Отплывали в пять часов вечера – праздник праздником, а съёмки надо было закончить в срок, поэтому весь день киногруппа добросовестно трудилась на съёмочной площадке. Зато к моменту всеобщего сбора на пристани народ уже был весел, заранее расслаблен и нацелен на буйное веселье.

Вика промаялась весь день, ломая голову над вечным женским вопросом: что надеть? Не то чтобы у неё был богатый выбор – она привезла с собой не так уж много вещей. Однако хотелось предстать перед Александром в наиболее выгодном и привлекательном свете. После долгих колебаний она остановилась на простеньком, но свободном хлопковом платье в пол, с вышивкой «а ля рюс» на груди и подоле, с рукавами до локтя. Оно было по-настоящему летним, лёгким, светлым и радостным, это славное платьице, и Вика чувствовала себя в нём самой обаятельной и привлекательной.

Но, конечно, куда ей было тягаться с роскошной Марией Золотовой! Актриса нарядилась в простую белую блузку и свободную белую же юбку, оттеняющие её свежий мягкий загар. Густые и волнистые каштановые волосы были небрежно перехвачены лентой на затылке.

Александр был ей под стать: тоже загорелый, стройный, фантастически притягательный… Вика и забыла за эти пару дней, насколько он красив. Она вообще страшно нервничала перед встречей, не зная, как отреагирует Белецкий на её появление. Что он о ней думает, да и думает ли вообще? Может, он давно забыл тот странный и нелепый поцелуй, который перевернул весь её мир с ног на голову? Может, он вообще забыл ВСЁ – что немудрено, учитывая его нетрезвое состояние?

– А, Белка! – поприветствовал он её весело, как ни в чём не бывало глядя прямо в глаза.

Золотова посмотрела на него с интересом:

– Как ты назвал Вику?

– Да ты только взгляни на неё! – улыбнулся он. – Сразу понятно, что это белка. К тому же и фамилия у неё – Белкина, если ты ещё не в курсе…

«Помнит! Он всё помнит!» – сообразила Вика, похолодев. Но он смотрел открыто и просто – как человек, которому нечего стыдиться. Да и в самом деле, не думала же она, что после той ночи у костра он… гм… должен будет на ней жениться?

– Ну, и чем же вы с Даней занимались всё это время, пока мы ударно вкалывали на ниве кинопроизводства? – спросил Белецкий, и в уголках его синих глаз прятались добрые улыбчивые морщинки.

Вика с деланым равнодушием пожала плечами и ответила не моргнув глазом:

– А мы тем временем предавались буржуазному разврату.

От неожиданности Данила даже поперхнулся, а Белецкий засмеялся – громко, с удовольствием, оценив шутку.

– Между прочим, наша яхта называется «Виктория», – усмехнулся приблизившийся к ним Тодорович, взмахом руки указывая на арендованную им белоснежную красавицу. – Так что, Вика, можно сказать – в твою честь…

– Вот ещё, – невольно становясь объектом всеобщего внимания и смущаясь этого, буркнула она. – Сегодня всё – только в вашу честь, это ведь ваш день рождения мы отмечаем.

«Виктория» была роскошным шестнадцатиметровым парусно-моторным катамараном, рассчитанным максимум на дюжину пассажиров. Помимо прогулочных мест, имелись ещё спальные – четыре каюты, и даже – роскошь, роскошь! – целых два гальюна с душевыми. (Во время самой первой прогулки по набережной Вика между делом поинтересовалась у Данилы стоимостью аренды яхт и сейчас прикинула, что «Виктория» обошлась режиссёру не менее полутора тысячи долларов, поскольку была арендована на пять часов. Впрочем, это было не её дело – считать деньги в чужом кармане…)