Артистка - Юлия Монакова

– А ты чего не пошла со всеми на пляж? – спросил вдруг Александр. – Я думал, тебе это весело…

Вику передёрнуло.

– Терпеть не могу все эти пьяные ночные купания, – сказала она с отвращением. – У меня так дядя – мамин брат – в Волге утонул. Тоже поехал на природу с друзьями, выпил там, ну и полез в воду… А поддатая компашка хватилась его только утром – до того все были невменяемые. С тех пор я категорически не понимаю и не одобряю тех людей, которых по пьяни тянет на такие вот подвиги… Не понимаю и боюсь последствий.

– Ну-у-у, за наших не переживай, – успокоил Александр. – Артисты пить умеют, остальным профессиям на зависть…

– А вы сами-то почему с ними не пошли?

– Честно? Плавать не умею, – признался он.

– Опять шутите? – уличила Вика.

– А ты хотела бы, чтобы я сказал: «Специально не последовал за толпой, чтобы остаться с тобой наедине»? – поддел её он.

Вика поблагодарила Бога за то, что было уже темно, и даже отблески костра не могли выдать её покрасневшую до корней волос физиономию: щекам стало так горячо, будто она сунула лицо прямо в пламя.

– А вы полагаете, что все девушки мира не могут мечтать ни о чём другом, кроме как остаться с вами наедине? – насмешливо отозвалась она.

– То есть ты сейчас хочешь дать мне понять, что из всех девушек являешься единственным исключением? – легко отбил он подачу.

– Ну и самомнение у вас, однако, – вздохнула Вика, надеясь, что она не выглядит слишком уж глупо.

– А ты молодец, – похвалил он её, – за словом в карман не лезешь. Я думал, ты совсем ещё маленькая…

– Вот заладили: «маленькая», «маленькая»… – рассердилась Вика уже по-настоящему. – Я совершеннолетняя, между прочим! Я – взрослый самостоятельный человек!

– Ой-ой-ой, взрослый… – хохотнул он. – Целоваться-то, поди, толком не умеешь.

– Ещё как умею! – взвилась она, не подозревая, что её легко поймали на удочку.

– А если в будущем тебе скажут поцеловать партнёра по фильму, а внешне он окажется жабой? – с интересом спросил Александр. – Всё равно поцелуешь?

– Надо будет – поцелую, – хмуро отозвалась она. – Это же не по-настоящему, это всё игра…

– А меня ты могла бы поцеловать? – вдруг сказал он, лукаво глядя на неё. – Вот так, прямо с ходу? Если бы мы, предположим, снимались в одном фильме?

И через миг он уже приник к её губам с жадным горячим поцелуем. Она не успела даже опомниться.

Это было невыносимо. Это было прекрасно. Это было так, будто Вика до этого никогда в жизни не целовалась. Его губы были сухими и тёплыми, мягкими и требовательными одновременно. При этом он даже не делал попытки обнять Вику или притянуть к себе – словно поцелуй никак не был связан с его общей линией поведения. И всё равно Вика поняла, что летит в пропасть. Она пропала…

Спустя несколько секунд, показавшихся Вике одновременно и вечностью, и кратковременным мигом, Белецкий оторвался от её рта, а затем взглянул на неё с любопытством.

– Ну что? – еле найдя в себе силы шутить, сказала она. – Я прошла эти пробы?

Он расхохотался – громко, заливисто, от души.

– Однако вы отчаянный нахал, – добавила Вика, ведь нужно было говорить хоть что-то.

– Прости меня, – выговорил он, отсмеявшись. – Я, кажется, немного перебрал. Надеюсь, твой кавалер не вызовет меня на дуэль.

– Не беспокойтесь за свою жизнь, – едко отозвалась она, всё ещё приходя в себя после волшебного поцелуя и жалея, что он закончился.

Некоторое время они сидели на бревне рядышком и молчали. Вика вспомнила о своей тарелочке с шашлыком.

– Хотите? – спросила она как ни в чём не бывало.

– Хочу, – просто ответил он.

Они принялись жевать вдвоём, каждому досталось по кусочку, и это было трогательно и мило, как казалось Вике.

– На самом деле, я умею плавать, – сказал вдруг Белецкий, словно продолжая начатый разговор, хотя она его ни о чём не спрашивала. – Просто ненавижу воду. А знаешь почему?

– Почему? – послушно спросила Вика.

– В детстве, у бабушки в деревне, отчим решил научить меня плавать. Взял с собой кататься по озеру… И на самой глубине выкинул меня из лодки, как щенка.

– В каком смысле? – Вика округлила глаза. – Он что, был сумасшедшим?

– Нет, просто считал, что это психологически верный приём – дескать, от страха включится инстинкт самосохранения, и я невольно поплыву сам. Я почему-то не поплыл, а пошёл ко дну… К счастью, он меня вовремя вытащил, утонуть я не успел. Конечно, здорово нахлебался воды, потом меня рвало и адски колбасило на берегу… Короче, плавать в то лето так и не научился. Я не мог даже просто приближаться к тому озеру, меня сразу начинало трясти.

– А… когда же поплыли?

Белецкий усмехнулся.

– Много позже, будучи уже взрослым человеком. Под руководством профессионального тренера. Но воду не люблю до сих пор.

– А с отчимом какие отношения? – спросила она осторожно.

– Он умер много лет назад. Тогда, конечно, я был в шоке и ненавидел его со всем пылом, на который только способен мальчишка. Мама пыталась ему выговаривать за этот поступок, но он твёрдо стоял на своём: «Хотел воспитать Саню настоящим мужиком».

– Малыш! – раздался рядом голос Данилы, и Вика вздрогнула, едва не подскочила, словно её и Белецкого застали на месте преступления. На самом деле, всё выглядело чинно и благородно – они сидели у костра и жевали шашлык. А вот появись он парой минут раньше…

– Вот вы где, – весело произнёс Данила, присаживаясь на бревно рядом с ними. – А я тебя чуть не потерял. Поедем домой, Вик? Поздно уже… Я что-то устал.

«Нет, нет, нет, пожалуйста!» – взмолилась Вика про себя, надеясь в глубине души, что вдруг Александр подаст какой-то знак, попросит их остаться… Но Белецкий ничего не сказал. Он уставился на пламя костра и о чём-то думал, словно уже забыл о Викином присутствии.

– Да, пожалуй… – сказала Вика, поднимаясь.

Данила попрощался с Белецким, Вика тоже кивнула ему несмело, но тот больше не смотрел ей в глаза, словно нарочно избегал встречаться взглядами, делая вид, что Вики для него не существует.

– Уже уходите, ребята? – раздался позади них весёлый голос Марии Золотовой. С ведьминским блеском в глазах, с мокрыми после купания волосами, пахнущая лесом, она была словно русалка, вышедшая из волн морских.

– Да, нам пора, – отозвался Данила. – Спасибо ещё раз за приглашение и за чудесный вечер. Всё было супер.

– Не пропадай, Даня! – сказала Мария многозначительно и прикоснулась к его руке. – Заезжайте с Викой просто так, по-приятельски… Мы здесь ещё десять дней пробудем, а потом обратно в Москву…

Данила и Вика побрели к выходу. Вика молчала, стараясь как можно бережнее сохранить в памяти все воспоминания: и их разговор с Белецким, и его глаза в отблесках пламени, и падающие на лоб волосы, и жар его поцелуя… Ей не терпелось остаться одной и медленно-медленно перебирать эти воспоминания, как драгоценные бусины в ожерелье, смаковать каждое из них.

– Чего примолкла? – заметил Данила. – Обижаешься, что я так надолго оставил тебя одну?

– Конечно же, не обижаюсь, – удивилась она. – Даже не думала… О чём, кстати, вы говорили с Тодоровичем?

– Ой, – Данила оживился, – представляешь, он пригласил меня на небольшую роль в своём фильме! Сам Тодорович!!! Я не могу в это поверить.

– В каком фильме – вот в этом самом, историческом, который сейчас снимает?

– Да-да, именно… Роль, конечно, не главная, но запоминающаяся: цесаревич Александр! – Он гордо подбоченился.

– А разве так бывает? – удивилась Вика. – Я думала, что роли давно распределены…

– Главные, конечно же, да. А вот по поводу цесаревича у него было много метаний и терзаний. Ни один артист не устраивал его на сто процентов. И он сказал, что мой типаж – это абсолютное попадание в яблочко!

– Поздравляю, – искренне порадовалась Вика, думая, впрочем, больше о своём: если Данила будет играть у Тодоровича, то, возможно, ей ещё не раз удастся увидеть Белецкого…

– Спасибо! Правда, сцены со мной будут сниматься ещё не очень скоро, ближе к зиме, в Петербурге. Но это даже к лучшему, что не прямо сейчас, – я же занят в другой картине…

– Но ведь должны ещё состояться кинопробы, – напомнила Вика.

– Конечно! – кивнул Данила. – Но Тодорович заверил, что это простая формальность. Он уже не видит в роли цесаревича никого, кроме меня.

– Дай-то Бог, чтобы это оказалось действительно серьёзными намерениями, а не обычным пьяным трёпом, который забывается наутро… – вздохнула Вика, но тут же опомнилась: – Прости, Данечка. Конечно же, я ужасно за тебя рада. Ты этого достоин, правда!

– Ну, а вы о чём беседовали с Белецким? – вспомнил вдруг Данила.

Вика отмахнулась с деланой беззаботностью:

– Да так… Он детство своё вспоминал, бабушкину деревню. Ничего особенного. Кстати, Даня, – она поспешила перевести разговор на другую тему, – а тебе нравится Золотова?