Правда о «Зените» - Игорь Рабинер

Баранник:

— Реалии жизни меняются, и меняются взаимоотношения между людьми. В 84-м Садырин стал в Ленинграде великим. У каждого из нас среди тех, с кем мы работаем, есть те, кто нам нравится больше, а кто — меньше. Так вот, если до чемпионства Павел Федорович не мог разного рода руководителям говорить все, что думает, то после золота он оказался на коне, и сдерживать свои эмоции не считал нужным. Все мы как-то меняемся в зависимости от положения, в котором оказываемся. Поэтому не отрицаю, что в руководстве по отношению к Садырину имелись завистники, люди, которые были им недовольны и хотели попасть на это теплое место. А места в футболе всегда считались теплыми.

Евгений Шейнин, в 1987 году сменивший Матвея Юдковича на посту администратора «Зенита», вспоминает:

— Был такой гостренер Васильев Анатолий Николаевич, царствие ему небесное. Он являлся председателем парткома Спорткомитета, заместителем председателя федерации футбола города. И никак не мог пережить, что «Зенит» тренирует Садырин, а не он. Был период, когда тренеры в «Зените» менялись, как перчатки, где-то он там промелькнул. И все никак не мог успокоиться.

Попов, председатель спорткомитета, тоже был резко против Садырина. Почему — не знаю. Попов вообще был фигурой странной. Приезжает, помню, в пять часов вечера на базу, уже когда Голубев команду тренировал. «Так, — говорит, — какая у вас тренировка идет?» Голубев отвечает: «Вторая начинается». Попов повышает тон: «Как вторая?! Уже четвертая скоро должна начинаться!» Он не понимал, что, допустим, легкая атлетика — это одно, а футбол — совсем другое. Четырех тренировок в нем не бывает. Когда человек пытается вникнуть в суть дела, он, даже не будучи профессионалом, может во многом разобраться. И, главное, с душой к каждому относится. Но это был совсем другой случай.

А теперь — слово самому Садырину. Не так уж много подробных интервью Павла Федоровича можно найти в газетных архивах — что с учетом его общительности даже удивительно. До какой же степени все мы жили сиюминутными проблемами и, видя перед собой человека с такой биографией, никак не успевали поговорить с ним о главном! Но вот строки из его беседы с журналистом Андреем Петровым, опубликованной в еженедельнике «Семья» за апрель 1991 года. На текст этой беседы я наткнулся дома у Татьяны Садыриной, рассматривая ее альбом о муже. И слова тренера полностью подтвердили все те выводы, к которым я пришел до их прочтения.

— Не ощущаете сегодня мстительного удовлетворения: смотрите, дескать, кто вы без меня?

— Нет-нет. У меня на них даже не было обиды.

— Но нервы-то потрепаны изрядно…

— Не без этого. Но ребята сами стали жертвой той системы, которая в ту пору была в нашем спорте. Они оказались в руках определенных кругов, желающих залезть, что называется, в карман команды, получить какие-то дивиденды. Думаю, виноваты и руководство объединения ЛОМО — хозяина команды, и спортивные начальники города, партийные… Пошли на поводу у крикунов, дали развалить команду. Сейчас и приходится расхлебывать. А ребята — они что? Я сказал: любому из вас могу честно смотреть в глаза, придет время — и вы поймете, что были не правы… Не выдержали ребята испытания славой.

Свою вину в том, что случилось с командой, Садырин ни в одном из интервью, которые мне довелось прочитать, так и не признал. Не возьму на себя смелость осуждать его за это, поскольку не знаю, как бы сам повел себя, оказавшись в подобной ситуации. А оказываются в ней только незаурядные и яркие люди — такие, как Павел Федорович. Люди, достойные того, чтобы о них писали книги.

Не бывает живого человека без слабостей. А у талантливого — в особенности, поскольку у таких людей, в чем-то очень сильных, минусы также обнажены.

Весьма часто они проявляются на фоне успеха, к которому талантливый человек оказывается не готов. Тут-то и всплывает истинное к нему отношение. Умные и порядочные руководители не пользуются той слабиной, которую дал тренер, а тактично помогают ему ее преодолеть. Люди завистливые и корыстолюбивые поступают с точностью до наоборот, подталкивая зашатавшегося человека в пропасть. Вокруг «Зенита» в тот момент преобладали последние.

Розенбаум:

— Не случайно вся эта история произошла именно с Садыриным. Она никогда не могла бы случиться с Бесковым или Бышовцем. Если бы Паша был другим человеком, если бы он не был так душевно близок с игроками и даже порой с ними бы не выпивал, ни у кого бы и мысли не возникло писать против него письма.

— Вы хотите сказать, что Садырин стал жертвой собственного демократизма?

— Абсолютно верно. «Ни одно благодеяние не остается безнаказанным» — старая библейская история, любимая поговорка моей бабушки. Что же до роли окружения «Зенита»… Конечно, к Садырину была определенная зависть. Это отвратительное чувство, о котором я написал песню, всегда выворачивает людей наизнанку.

Вице-премьер Иванов независимо от Розенбаума высказал ту же самую мысль:

— Павел Федорович, наверное, и пострадал из-за своего по-человечески хорошего характера. Он не был деспотом, и не появившуюся у игроков «звездность» не стал реагировать жестко. Помню, что после того же поражения от «Куусюсю, многие ставили в вину Садырину излишний либерализм, когда требовались более решительные действия. Со временем ситуация вышла из-под контроля, результатом чего и стало письмо.

Коллективные письма против тренеров в «Зените» писал было не впервой.

Герман Зонин, ленинградский тренер, который привел «Зарю» из Ворошиловграда (ныне Луганска) к званию чемпиона СССР в 1972 году, а затем возглавил «Зенит», в 1995 год рассказывал в интервью «Спорт-Экспрессу»:

— Люблю я Ленинград. И ради любви этой совершил свое единственное футбольное преступление. В 70-м отдал «Зениту» очко, которое уберегло его от уже неминуемого вылета из высшей лиги. И не надо было никаких указаний на этот счет давать — ребята все сами поняли. Шевченко (1-й секретарь Ворошиловградского обкома КПСС, куратор «Зари». — Прим. И. Р.) потом долго меня за это журил.

Когда мы с «Зарей» в 72-м приехали на игру в Ленинград меня вызвали к первому секретарю горкома Аристову, и я не мог противиться его предложению — принять с нового года «Зенит». Команду застал в ужасном состоянии. Болото! Через три года в ней были уже другие люди. Когда ввел карантин после матчей, десять человек подняли бунт. Как полагалось тогда, письма разослали «в инстанции»: не хотим Зонина! Я быстро к Аристову. Тот мне: «Герман Семенович, мы же с вами договорились — у вас полная свобода действий, поступайте, как знаете».

Зачинщик восстания был выявлен мною быстро, им оказался Вьюн, нынешний помощник Садырина в «Зените». Я его вместе с еще четырьмя смутьянами выставил из команды. И «Зенит» не провалился, как ожидали. У меня на этот случай молодежь наигрывалась.

Потом и с Садыриным пришлось расстаться. Он тоже решил пойти по стопам Вьюна — команду стал баламутить. Но я его хорошо понимаю, не мог тогда он, капитан «Зенита», смириться с тем, что его футбольный век к закату клонится. Хотя нельзя было не заметить, что он уже готовит себя к тренерству. Павел очень вдумчиво тренировался, занятия мои конспектировал. 31 декабря после нашей самой большой ссоры звонит мне, поздравляет, а потом:

— Я вот… в школу тренеров надумал поступать.

— Правильно надумал.

— Я бы, конечно, у вас характеристику попросил, если бы не знал точно, что вы откажете.

— Почему ты так решил? Обязательно дам тебе характеристику. И самую лучшую, потому что считаю — должен из тебя получиться хороший тренер. Мы даже по-другому сделаем. Я позвоню директору ВШТ, он мой приятель, и тебя зачислят без экзаменов.

Потом он как-то подошел ко мне: «Герман Семенович, извините меня, я тогда сильно не прав был, но только сейчас это до конца понял». С тех пор он не раз вызывался помогать. И когда операцию мне делали на ногах в Бельгии, Садырин оплатил счет на тысячу двести долларов. Дай Бог ему здоровья и удачи!

Здоровья Садырину Бог не дал…

И все же вернемся к антитренерским письмам. Вы уже, конечно, догадались, что дождался такого и сам Павел Федорович.

Приведу отрывок из исследования мэтра спортивной журналистики Аркадия Галинского «Бунт на футбольном корабле», опубликованного в 1-м номере еженедельника «Футбол» за 1994 год.

«В июле 1987 года по единодушному требованию футболистов был отрешен от должности главного тренера П. Садырин. Игроки, выдвинувшие ультиматум, в 1984 году, ведомые Садыриным, играли в финале Кубка и победили в чемпионате СССР! При всем том изгнание Садырина большого шума не наделало: ведь в 1987 году, ко дню бунта, "Зенит" тащился в розыгрыше первенства СССР на 15-м месте, а от последнего, 16-го, его отделяю всего одно очко. Кого интересуют склоки в рядах аутсайдеров?