Чердынец - taramans
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вот руки тебе могу помять, помассажировать! Может быть — поможет. Ты же всегда говоришь, что руки тоже ноют! — тут опасностей поменьше, можно попробовать.
— Да не! Руки-то зимой обычно ноют, а щас не надо! — ага, ну была бы честь предложена.
— Юрка! А как ты — так вот, руками голову помял-погладил — и боль прошла? — тут уже мама не утерпела, — так-то я знаю, что некоторым в больнице массаж назначают, но там — спина, ноги! А здесь — голова! — маме интересно.
— Да читал где-то статью. Там про массаж хорошо было расписано. У людей по всему телу точки чувствительные есть, где нервные окончания близко в коже. И если знать — где какая точка, на что она влияет, можно временно боль снизить или вообще убрать! Но это — не лечение, временная только мера. Лечить болезнь все равно нужно! Вот у тебя голова болит — у вас в медпункте есть же прибор для измерения давления? Ну — тонометр? Попроси Наталью Алексеевну тебе давление измерить! А так — пустырника настойку нужно пить, боярышник — тот от сердца помогает, валерьянку можно. Хотя, стоп! Валерьянка вроде бы память ухудшает! Ее — не надо.
То, что я «запойный» читатель — все родные знают. Читаю не только книги, но и вообще все, что под руки попадется — журналы разные, даже газеты! Вот пусть и думают, что действительно знания мои — из журналов!
— Мам! А что там у меня со школой-то? — нужно же было их как-то отвлечь, а заодно и свой статус прояснить.
Мама, вполне уже довольная и повеселевшая, укладывала волосы в привычную прическу тут же на кухне.
— О как! Ты что про школу-то вспомнил?! То чуть не с ремнем, да руганью приходилось гнать в школу, а то — сам спрашиваешь? — удивленно протянула она.
— Так непорядок же! Все учатся, а я дома валяюсь! Еще на второй год оставят!
— Да нет! Там все знают, я же их сразу через Катю предупредила! Потом еще ваша классная звонила, я ей все объяснила. Она сказала, чтобы поправлялся, а если до конца года не вернешься, тебе по текущим за четверть оценки выставят, а по четвертным — за год! Там ты нас ничем не порадуешь! — уже строго на меня так — зырк!
За всеми этими происшествиями, за моими «косяками», время шло, и я стал чувствовать себя лучше. Утрами — так вообще было хорошо, к вечеру могла начать болеть голова, но уже так — чуть-чуть.
Пацаны тут на днях ко мне пробились. Бабушка их сначала пускать не хотела, нашумят тут, в сенях натопчут опять же. Но я упросил ее!
Пришли Сашка Любицкий и Славка Крамер. Еще передавали привет от Кольки Кольцова и Рыжих.
Колька Кольцов — это мой приятель, с детства. Мы одно время жили в разных квартирах в одном доме, по соседству. Он на два года старше меня. В последнее время играть и баловаться, носится по улице, как баба говорила — «хвост дудкой» — практически перестал. Ходит в спортивку, на легкую атлетику, и все меня туда сманивает! Занимается серьезно уже два года, и даже какие-то неплохие результаты показывает. По крайней мере, на соревнования в Тюмень уже пару раз съездил.
Рыжие — в поселке пацанва двух братьев, погодков, так дразнит. Так-то они вообще не рыжие, просто фамилия — Рыжовы. Они с родителями приехали в Кировск, то есть — в РТС откуда-то из деревни несколько лет назад. Мы — приятельствуем.
Сашка Любицкий — мой дружок с детства. Мы с ним и в садик вместе ходили, и в начальную школу. Потом правда, когда мы вернулись из Крыма, учились хоть и в одной школе, но в разных классах. Сашка был всегда пройдохой — «пройда», как бабушка говорит. Он примерно одного со мной роста, но этакий живчик! Вечно с лохматой, кудрявой, в отца, дядю Сашу, головой, загорелый уже весной, на месте долго сидеть не может. Ага — «шило в жопе» — со слов опять же бабушки. Он вечно куда-то бежит, чем-то занят, вечно придумывает какие-то дела, часто — очень даже небезопасные, и вполне себе порицаемые взрослыми, вплоть до «ремня в жопу»! Учиться он «так себе» — примерно также, как и я. Времени же вечно не хватает, на эту школу!!!
Кличка у него — «Крестик». От деда Ивана услышал про «Крестика» — оказалось, что речь идет не про Сашку, а его отца, дядю Сашу. Что у них у всех, включая Сашкиного деда, такая кличка.
— Деда! А еще Сашка говорил, что он такой смуглый — потому что они, Любицкие то есть — болгары! Это правда, что ли? — ага, было такое хвастовство от Сашки.
Стоявший рядом дед Геннадий, заквохтал, заперхал табачным дымом:
— Эт Любицкие штоли болгары? Ха! Не знаю с какой они такой Болгарии, но что дед его — Петька — как есть цЫган, то — правда!
Дед Гена, похохатывая, рассказал, что Любицкий Петька (дед Сашкин) с его бабушкой появились здесь в Нагорном, в тридцатые годы. Был Петр Любицкий хорошим кузнецом, лошадей мог врачевать — то правда! А еще был бабник, выпивоха, и драчун — каких поискать! Матершшиник опять же! Дед Гена даже засомневался, кто кого перематерит — он деда Любицкого, или Любицкий — деда Геннадия!
— Как его Ефросинья (бабушка Сашкина, то есть!) только терпела — не знаю! Да и поколачивал он ее частенько! Но сам он, Петька-то, чаще от мужиков получал! Очень уж задиристый был! Хотя силенка была у него, была — чё тут говорить! Кузнец же!
— Деда! Я думал, что кузнецы они всегда большие, здоровенные. А дед Петя — невысокий, да щуплый! — действительно дед Сашки на здоровяка не похож.
— Ну так он раньше и не был щуплым. Крепким был, да. Это уж после войны он стал худеть, когда к старости погнало. Да и всякое ремесло прежде головой делается, а не силой дурной!
— А Крестик он почему?
— Дак у него в молодости, у пьяного дурака, присказка кака-то была про крестик… вот не помню щас… как там… ну — он все перед дракой орал, что побьет всех, вот — дескать, крест во все пузо… или как-то так… это
