Опер против маньяка - Владимир Черкасов

Пришлось ей повозиться с Вахтангом, во всех отношениях считающим себя пупом вселенной. У Сони была дочь Нюся, которой тогда исполнилось тринадцать лет. Кто именно зачал девочку, Соня, бывшая заправской воровской биксой, и сама не знала. Но в тринадцать Нюся превратилась в очаровательную нимфетку. Худенькая природная блондинка, с огромными синими глазами-блюдцами, матово бледная, с козьи торчащими грудками, высокими ногами — вылитый падший ангел, особенно после того, как ее развратил Вахтанг.

Соня, и сама натешившись с грузином, в полном смысле слова подложила этому курчавому сатиру для будущей пользы дела и свою дочку. Так они втроем сорганизовались в «киносъемочную группу».

По большей части обрабатывали провинциалок. Соня и Нюся отыскивали их по указаниям Вахтанга на богемных тусовках и у подножья киноолимпа, где они бродили, готовые на все. Мать выдавала себя за помощника режиссера, набирающего труппу в новый фильм. Синеглазая дочка с косичками оттеняла серьезность ее намерений. Будущих кинодив везли в снятую квартиру, где перед ними представал пока одетым «кинорежиссер» Вахтанг.

В чай и кофе девицам сыпали психотропные средства. Потом Вахтанг их насиловал, а Соня снимала это на видео. Вахтанг только ставил и играл сцены, а Соне с Нюсей в процессе таких съемок приходилось ополоумевших девиц и обслуживать. Под воздействием таблеток те непроизвольно мочились, иногда заходились в судорогах до пены на губах. Всякое над ними вытворял Вахтанг. Иногда попадались и девственницы, он их со смаком ломал.

Это была лишь «кинопроба», чтобы заинтересовать свежим товаром блатных клиентов, демонстрируя им потом видеосъемки. Если были желающие потешиться, девиц под наркозом держали на квартире время, нужное для заказчиков.

Использованных «актрис» в конце концов отправляли из Москвы. Переодевали в тряпье, заставляли проглотить последнюю психотропную дозу «на посошок», отвозили на вокзал и сажали в поезд. Пришедшие в себя за много километров от столицы девушки с помутненным сознанием не помнили лиц, окружавших их в минувших кошмарах, тем более — местонахождения «киностудии». Как правило, они вообще не хотели вспоминать происшедшее.

Бывали случаи, что жертва, приходя в себя на «студии», вела себя агрессивно, грозила обратиться в милицию. С такой после высылки из Москвы могли появиться проблемы. И троих отчаянных Вахтанг угостил «на посошок» смертельным количеством таблеток. Они, так впоследствии и неопознанные, умерли в поездах далеко от Москвы. Вахтанг не церемонился после того, как чуть не влип с Мариной, заточенной им в камеру-ванную.

Марину он держал там только для себя, а квартиру сняла Соня. Девушку пришлось в ней бросить, потому что Вахтангу выпало срочно выехать вместе с Соней и Нюсей в другой город и там задержаться на «гастролях» — так они, в тон воровским иногородним поездкам, называли свои командировки. Паханы разных местностей вызывали иногда к себе эту уже прославившуюся секс-бригаду, чтобы по-столичному оттянуться. Первым номером представлений всегда шла ангельская Нюся, которой было теперь семнадцать лет и она виртуозно владела своим гуттаперчевым телом в любых порновидах. Вахтанг у которого «ванька-встанька был безотказен», и рыжеволосая крутобедрая Соня на пару выступали в «живом шоу», артистически совокупляясь на виду у всех для возбуждения «братвы».

Получив заказ Маэстро на оттяжку Грини Духа и Вадика, секс-бригада попивала ледяное шампанское в гостиной своей квартиры, занимавшей целый этаж старинного дома, и обсуждала предстоящее мероприятие.

Вахтанг заметил Нюсе:

— В шоу дрочить, засовывать себе будешь бананом, и обязательно съешь его потом. Хватит резиновым пенисом халтурить.

Нюся дерзко вскинула свои синие блюдца.

— Да пошел ты! Тошнит меня уже от бананов. Зачем их есть-то?!

— Затем! — грозно воскликнул Вахтанг. — Клиент при этом представляет, что ты его елду заглатываешь. Сколько раз тебе одно и то же объяснять?!

— Хорош базарить, — вмешалась Соня, чтобы ссора не разгорелась. — Что это за Дух такой? Почему ему полная программа?

Вахтанг с задумчивостью постучал по фужеру короткопалой лапой.

— Не знаю, что за авторитет. Но раз Маэстро посылает, будем работать по полной программе.

— А Вадик этот слюнявый зачем припрется? — с отвращением спросила Соня.

Вахтанг с раздражением посмотрел на нее.

— Не меньше Нюськи ты меня удивляешь последнее время. Зачем да зачем! Вадик — самый приближенный к Маэстро. Он хоть срать тебе будет на голову — терпи и слизывай. И чего ты этого паренька так не перевариваешь?

— Я для Маэстро что хошь сделаю, но не могу слизняка Вадика выносить. У него почти никогда не стоит. От сосания, чтобы его промокашку настроить, аж челюсть сводит.

Плюнул в сердцах на ковер Вахтанг.

— Клянусь могилой мамы, я вам с Нюськой кочергой железной все дырки порву и пошлю куда подальше. Надоело работать — завязываем! Ты что, Сонька, борзеешь и борзеешь? Все не можешь забыть, как в мехах с Нодаром выжуливалась? Ну иди к Нодару. Возьмет снова он тебя? Кому ты лично из таких высоких людей сейчас нужна? Твой Нодар даже Нюську не хочет, не в его вкусе.

Соня примолкла. Потом отхлебнула шампанского полными, кумачово накрашенными губами и добродушно произнесла, любовно переделывая имя Вахтанга:

— Вах, твоя правда. Я вон в газете читала, что кое-кому круче нашего приходится.

— Неужели? — иронически осведомилась Нюська, забрасывая длинные ноги на низкий столик.

— Ага. Тридцатилетняя телка лежала в коматозном состоянии десять лет в английской больнице. Гинеколог случайно ее обследовал — а она на пятом месяце беременности!

— Кто ж ее оттрахал? — заинтересованно проговорила Нюська.

— Хрен их знает, — удивленно произнесла Соня. — Та больница вроде богадельни, одни инвалиды и тяжелобольные лежат.

Вахтанг рассмеялся.

— О-о! А санитары, а сами врачи? Деловые в Англии медработники! Десять лет баба не приходит в себя, решили, наверное, ее из бессознательности выдрючить… Как там наши коматозные? — спросил он о двух девицах, которые «под наркозом» отдыхали в дальней комнате.

— Нормально, — сообщила Соня, поправляя в вырезе халата шары грудей с ластиками розовых сосков.

Вахтанг, он же Вах, почти Вакх, покосился на ее бюст.

— Сонь, ты же Нюську выкармливала, а сиськи до сих пор как у нерожавшей.

— Она-а выкармливала, — злобно протянула Нюська. — Да куда ей, курве! Я материнской груди и не знала, на порошковом молоке выросла. Она как меня выплюнула, сразу ж, наверное, под чей-нибудь хорь легла.

— А неплохо ты выдурилась, — парировала Соня. — Передок десятерых подряд выдержит. А сиськи-то как налились! Моим не сильно уступают.

— Нюське и не надо, как твои, — вставил режиссерское слово Вах. — Она должна быть французистой. Ладно, кошелки. Больше не бунтуйте, а то поступлю с вами, как Петр Первый с одной англичанкой отчудил.

— Расскажи, Вах, — попросила любознательная Нюська.

— Слушайте. Был Петр Великий в Англии, четыре месяца заезжал к одной леди, которая с удовольствием ему подставляла свое переднее место. Ждала она богатых подарков, тем более что, оттягиваясь в ее доме, царь секстант сломал, напольные часы расколотил и ковер порвал. Уезжает Петр и вместо даров фаворитке оставляет такой письменный отзыв: «Сия потаскушка служила мне без усердия, а потому вознаграждения не заслужила».

Женская часть «киносъемочной» бригады покатилась со смеху.

В разгар студийного веселья раздался телефонный звонок. Вахатанг взял трубку.

— Привет, Вахтанг, — заговорил Кострецов. — Это Серега, менеджер Сукнина из Самары, который кордебалет-то в ночной клуб набирает. Ты мне в «Серебряном веке» телефон дал, вот звоню.

— А-а, — вспомнил Вахтанг. — Как же, как же, кацо! Я тебе своих кошелок… то есть актрис, обещал показать. Сейчас вот две сидят у меня. Заезжай ненадолго. Ты где?

— Да недалеко от тебя, судя по номеру телефона. Могу заехать.

Вахтанг сказал ему адрес.

— Переодевайтесь, — скомандовал он женщинам. — Прикид должен быть под богему. Под артисток эротических фильмов косить будете.

— Что за штымп? — спросила, вставая, Соня.

— Серега из Самары. Девок для стриптиза в свой ночной клуб набирает. Так, лоховатый, но может для нашего бизнеса пригодиться. Отходы из его телок могут нам подойти.

Дамочки удалились одеваться, Вах накрыл стол легкой закуской, поставил бутылку коньяка.

Вскоре позвонил в дверь Кострецов. Вахтанг встретил его и провел в гостиную. Там чинно посиживали на диванах Соня с Нюськой в черных на бретельках парижских платьях.

— Знакомься, кацо, — сказал Кострецову Вахтанг, показывая на дам, — это Соня, это Нюся.

— Сергей, — покивал им Кострецов, одетый в свой самый лучший костюм.