"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция (СИ) - Шульман Нелли

Невозможно было узнать в невысоком юноше, в простом армяке, с каштановой бородкой бывшего, блестящего столичного чиновника, баловня Священного Синода. Петя, сначала, боялся, что Николая вспомнит кто-нибудь из иереев, но потом успокоился. Они посещали совсем простые церкви, для бедняков и заводских рабочих. Николай, в своей прошлой жизни, сюда никогда не заглядывал.

В номерах на Нижегородской улице, где они взяли комнаты, была маленькая кухонька, с керосиновой плиткой. Николай, отлично, готовил:

- Я на келарне помогал, кузен Петр. Я все умею делать, только скоромное, - Николай нахмурился, - мы никогда не ели. Я в монастыре жил, хоть и запрещенном, - Петя старался соблюдать посты, но в путешествиях это было сложно, и не всегда под рукой находился календарь. Он, сначала, подумал, что кузен не захочет ходить в никонианские, как он их называл, церкви. Юноша махнул рукой:

- Какая разница, кузен Петр. Иисус, Божья Матерь, Господь, для всех одни. Не стоило бы старообрядцев преследовать, - юноша вздохнул, - думаю, когда-нибудь это закончится. Мы будем жить в мире..., - Пете нравилось проводить время с кузеном.

Он редко говорил на русском языке. В Лондоне его знала мать, и, немного, дедушка Мартин. Петя читал книги и журналы, из библиотеки Британского музея, но здесь, в России, разговаривая с Николаем, он понял, как плохо знает язык.

- Не плохо, - поправил себя Петя, - у меня нет практики. Коля так красиво говорит..., Его слушать и слушать.

Кузен знал наизусть не только Евангелие, церковную службу, и статьи уголовного и гражданского уложений Российской империи. Он рассказывал Пете жития святых, говорил о протопопе Аввакуме, вспоминал легенды о Беловодье, пел старинные песни. Иногда, юноша хмурился:

- Откуда я это помню, Петр? Не о старообрядцах, это понятно, я с ними жил..., Но откуда, - Коля поднимал лазоревые глаза, - я знаю о бегунах, о хлыстах, о молоканах? Я ведь не из них? -озабоченно спрашивал юноша. Петя отвечал:

- Нет, конечно. Ты рос православным. Когда в Москве с тобой несчастье случилось, тебя старообрядцы спасли. Матушка моя тебя видела, и здесь, в столице, на улице узнала.

Коля не подозревал ни о мистере Джоне Брэдли, ни о том, для чего Петр и его мать появились в России. Он вообще понятия не имел, что тетя Марфа, так ее называл юноша, иностранка. Они не говорили при Коле на английском языке. Французский и немецкий юноша знал хорошо. Николай развел руками:

- Мне сказали, что я в университете учился, но я не помню, правда, это, или нет.

Юридический факультет университета, что заканчивал Коля, помещался на Васильевском острове. Петя не стал рисковать и водить туда кузена. Они, несколько раз, прогуливались по набережной на Выборгской стороне. Отсюда, на южный берег, вел новый, Литейный мост. Петя, любуясь им, решил:

- Я в России не останусь, я сюда без паспорта приехал. А потом..., Здесь обязательно заложат дорогу к Тихому океану. Им, то есть нам, понадобятся инженеры, специалисты по тоннелям. Доберусь до Зерентуя, помолюсь на могилах дедушки и бабушки, посмотрю на Тихий океан с другой стороны..., -Петя усмехнулся: «Я, к моим годам, кругосветное путешествие совершил».

Кузен признался, что, живя в монастыре, хотел постричься. За этим он и шел в Белую Криницу. Петя, шутливо, подтолкнул его в плечо:

- Монахом ты стать всегда успеешь, Николай. Ты молод, встретишь девушку, что тебе по душе придется..., - кузен покраснел, и отвел глаза. Когда Коля добирался от Ярославля до столицы, он иногда видел девушек. Юноша напоминал себе об искушении, о том, что в Белой Кринице он примет ангельский чин.

В Санкт-Петербурге, девушек было больше. Коля, в церквях, исподтишка ими любовался, беспокоясь, чтобы кузен Петр этого не заметил.

- Когда я все вспомню, - решил юноша, - я обязательно женюсь. Праведную жизнь можно и мирянином вести. Святой отец Арсений много раз об этом говорил. Женюсь, у нас появятся дети..., -Коле нравилось смотреть на малышей в церкви. Они стояли, едва дыша, аккуратно держа свечи. Юноша думал: «Я тоже так делал. Александр..., Я помню это имя..., Кто это такой?»

Он не спрашивал у тети Марфы, что они за родня.

- Она праведная женщина, благочестивая, - сказал себе Коля, - ухаживает за мной, как будто я ее сын. Она хочет, чтобы я сам все вспомнил. Это правильно..., - Петр приносил ему газеты и книги. Они прочли о проекте конституции, поданном на рассмотрение императору. Коля обрадовался:

- Я говорил, что в России будет, как в Британии. Ограничение власти монарха, выборные органы управления..., - он посмотрел на кузена. Юноша, внезапно, лукаво, спросил:

- Ты мне говорил, чтобы я монахом не становился, а сам не женат. Тебе под тридцать, зачем тянуть? Или у тебя невеста есть? - он заметил, как покраснел кузен, и спохватился: «Прости. Это не мое дело».

- Невеста..., - Петя вспомнил Мирьям, миссис Коркоран. Он, мучительно, сжал зубы:

- Хватит. Надо найти хорошую девушку, обвенчаться..., Правильно апостол Павел говорил: «Лучше жениться, чем разжигаться». И мама, я ее обидел тогда. В день похорон, как я мог..., - Пете, до сих пор, было стыдно вспоминать темную кладовую в Мейденхеде.

- Вернемся отсюда, и женюсь, - подытожил Петя, - не страшно, что я в России собираюсь жить. Хорошая девушка за мной и сюда поедет..., - после заутрени и обедни они вышли из собора и остановились на паперти. Поднялась пурга, небо было темным, однако они с кузеном оделись тепло. Петя купил на рынке армяк, подбитый овчиной, и такую же шапку. Он не хотел ходить при кузене в иноческой рясе. Николай, непременно, поинтересовался бы, зачем Пете такой наряд.

До Выборгской стороны было далеко. Они забежали в простой трактир на углу Церковной улицы, и выпили чаю с постными баранками.

- Петропавловская крепость поблизости, - вспомнил Петя, - может быть, Коля ее узнает. Может быть, он там бывал. Хотя откуда, в ней революционеры сидят. Раскольников, Коля мне говорил, в монастырских тюрьмах держат. Зачем это, - Петя, невольно, вздохнул, - какая разница, сколькими перстами креститься? - он подумал, что от Петропавловской крепости можно увидеть Зимний Дворец: «Надо попробовать».

Оказавшись у крепости, Николай улыбнулся:

- Здесь начался Санкт-Петербург, на Заячьем острове. Император Петр сам выбрал это место, -

Метель поднялась такая, что за десять футов ничего не было видно. Дул резкий, западный ветер. Наплавной, деревянный, Троицкий мост мотался под ударами вихря. Петя поднял голову и заметил, что тучи над шпилем собора разошлись. Ангел засиял золотым светом. Петя увидел, что-то яркое, над крестом, и зажмурился. Когда он открыл глаза и обернулся, кузена рядом не было.

Николай бежал по Троицкому мосту. Когда небо, на мгновение, очистилось, и сверкнула молния, он увидел на том берегу Невы что-то знакомое. Он вспомнил мальчика в матроске, с обручем в руке, что стоял, глядя на строгую решетку сада. Коля вспомнил второго ребенка, повыше, с рыжими волосами. Он услышал мягкий голос: «Об этой решетке, дорогие мои, даже стихи написаны».

- Люблю тебя, Петра творенье,

Люблю твой строгий, стройный вид,

Невы державное теченье,

Береговой ее гранит,

Твоих оград узор чугунный..., -

Коля знал, куда ему надо идти.

- Пантелеймоновский мост, - бормотал юноша, - мы жили рядом. У меня был брат, младший, Александр, был отец..., - Коля понял, что не помнит ничего о своей матери и твердо сказал себе: «Она дома, непременно. Они все меня ждут, беспокоятся..., - он даже не обратил внимания, как бурлит вода у слияния Фонтанки и Невы. Коля не заметил, черных, тяжелых туч, собирающихя над крышами домов. Снег, поднимаясь вверх, исчезал в неожиданно ярком, прозрачном, синем небе, показавшемся в просвете грозовых облаков.

Петя видел торнадо, когда студентом Гарварда, ездил в Бомонт, на юго-востоке Техаса, изучать тамошние серные источники.

- Зимой их не бывает, - растерянно, подумал Петя, - впрочем, зимой и грозы не бывает..., - Троицкий мост, казалось, сейчас взлетит на воздух. С запада, от Дворцового моста шла стена воды. Волна была высотой футов в десять, ветер сбивал Петю с ног. Он, наконец, нашел кузена. Юноша торопился по набережной Фонтанки. Ледяная каша на реке поднималась вверх, набережная не могла ее удержать. Часы на Петропавловском соборе пробили три раза. Коля остановился на углу. Сквозь пургу, на Пантелеймоновском мосту, пробивалась закрытая карета.