Новая династия - Дмитрий Иванович Иловайский

же: «Калужский уезд во времена Михаила Феодоровича» (Известия. №-3. Калуга, 1894). «Список с ростовских писцовых книг церковным землям», 1629 — 31 годов, сообщенный А. А. Титовым в Чт. О. И. и Д. 1896. II. Шмелева «К вопросу о степени достоверности переписных книг». (Ж. М. Н. Пр. 1898. Июль. Реферат, читанный в Моск. Археогр. Комиссии 12 марта 1898 года). Факты относятся собственно к царствованию Алексея Михайловича; но тут указаны и случаи из эпохи предыдущей. Переписчики обыкновенно требовали у населения сказки, в которых оно само себя описывало; а потом эти сказки досматривали, т. е. проверяли, и тут часто оказывалось, что они были неточны. «Книга сошного письма 7137 г.» (1629), представляющая наставление, как производить описи по сохам, вытям, костям, как мерить поле и пр. (Времен. О.И. и Д. Кн. 17). «Сотная выпись города Дмитрова 7132 года» (1624.) Тут частые ссылки на «сказку старосты и выборных людей», (ibid. Кн.24). «О большом сыске поместных и денежных окладов стольников, стряпчих, дворян московских и пр. 1622 года», у Зерцалова «Акты XVI–XVII вв.». М., 1897. Чтобы проверить поместные и денежные оклады, часто ложно основанные на пожалованиях В. Шуйского и Тушинского вора, был назначен большой сыск, порученный комиссии из окольничего Семена Вас. Головина, Юрия Игн. Татищева, Алексея Захар. Шапилова и дьяка Петра Микулина. Это есть составленная для нее инструкция. Сыскивать велено «книгами, и поместными столпами, и десятнями, а чего сыск не имеет и про то сыскивати им окольными и всякими людьми по государеву крестному целованию верою». Велено проверить и тех, которые были в Тушине, а говорили, что служили царю Василию и этою лестью справляли себе оклад, «или кому оклады были денежные с города, а ныне они те оклады справили себе в четверти». См. также помянутую выше «Указную книгу Поместного приказа» в VI т. «Описания докум. и бумаг М. Арх. М. Ю.». О десятнях см. Сторожева: в Словаре Брокгауза и Евфрона, XX; в «Описании документов и бумаг» М. Арх. М. Ю. VII и IX; «Тверское дворянство по десятням XVII века». Касательно составления разборных десятен дворянам и детям боярским еще Зерцалова «К вопросу о Десятнях» в Чт. О. И. и Д. 1891. I.

О противупожарных мерах Акты Ист. III. Стр. 91–92, 102–103 (№ 92. Дополнит, статьи к Судебнику). «Записная книга Московского стола». 1626–1627 гг. (Ист. Библ. T, IX). Тут встречаем роспись объезжих голов на Москве, по частям города, для пожаров и всякого воровства. Образцы окружной грамоты областным воеводам о новой царской печати в С.Г.Г. и Д. III. № 70 и Акт. Эксп. III. № 162. Любопытное место этой грамоты: «а что у прежней нашей печати были промеж глав Орловых слова, и ныне у новыя нашия печати слов нет, а над главами у орла коруна». Этот указ о печати служит подтверждением тех известий, которые говорят, что Михаил Феодорович при своем избрании подвергся ограничительным условиям. Но в сношениях с иностранцами, по-видимому, была и ранее печать со словом «самодержец», именно на грамоте 1618 г. в Любек. С.Г.Г. и Д. III. № 38. На эту грамоту обратил внимание еще Арцыбашев (III. 437. Прим. CXXXIX). О трезвонах см. в Русск. Ист. Библ. III. «Устав церковных обрядов, совершавшихся в Моск. Успен. соборе. Около 1634 г.». (Некоторые редакции этого устава были прежде изданы в Древ. Рос. Библ. VI и X.) Там же указ патриарха Филарета, «на каких панихидах употреблять золотую кацею». В Записной книге Моск. Стола 1626–1627 гг. нередко встречается, что Филарет Никитич назначает разных лиц. себе в стольники. По «Сметному списку» 1631 года видим, что у патриарха было 455 стольников, тогда как у царя 275 (Времен. Об. И. и Д. Кн. 4. Смесь).

В той же Записной книге любопытно следующее известие: по указу царя и патриарха «послан на Алатырь в государево опале Иван Граматин» под стрелецким конвоем. (Русск. Истор. Библ. IX. 440.) Не одного Граматина постигла опала в эпоху руководительства патриарха: около того же времени сосланы и некоторые другие лица, каковы Томило Луговский, Ефим Телепнев, дьяк Иван Мизинов и четверо князей Шаховских. Спустя несколько дней после кончины Филарета, царь Михаил «для блаженной памяти отца своего», велел воротить в Москву: Граматина из Нижнего, Луговского из Ростова, Телепнева из Пошехонья, Мизинова из Казани и князей Шаховских из понизовых и сибирских городов. (Рус. Ист. Библ. IX. 529.) Вина Шаховских состояла в том, что однажды, будучи в гостях у Илейки Бочкина, они затеяли игру: Бочкин и младшие Шаховские старшего из них князя Матвея назвали царем, а он их своими боярами. По доносу Андрея Голубовского, за такое «воровство» они были приговорены Боярской Думою к смертной казни; но «по прошению святейшего патриарха» царь эту казнь заменил ссылкою с заключением в тюрьму (Ibid. 550). О строгом наблюдении Филарета Никитича за нравами свидетельствуют между прочим и следующие примеры: нижегородского церковного дьячка Семейка за найденные у него гадальные тетради, именуемые Рафли, он велел отдать скованным в монастырь на год на черные работы; сына боярского Нехорошко Семичева за блудное дело с рабынями своими двумя «девками», которые были между собою двоюродные сестры и с которыми «прижил семеро робят», послал под начало и для черной работы в Корельский Никольский монастырь; стольника своего Матвея Колычева за блудное дело, «что он беззаконством с женкою прижил трое робят», послал на покаянье в тот же Никольский монастырь и велел его «держать у себя под трапезою в хлебне скована до нашего указу и на братью ему мука сеять». (Акты Эксп. №№ 176, 177, 226).

Ко времени правительственного руководства Филарета Никитича относятся еще указы: во-первых, «о хлебном и калачном весу» 1626 года (Времен. Об. Ист. и Др., кн. 4); во-вторых, Ямскому приказу, 1627 года, о том, кому сколько подвод дается, смотря по чину духовному или светскому. На-прим., архиепископу 15 подвод, епископу 11, боярину 20 (столько же, сколько митрополиту), думному дворянину 12 и т. д. («Известие о дворянах Российских». СПб., 1790). Ямским приказом в это время ведал князь Димт. Мих. Пожарский. В следующем году мы находим его воеводою во Пскове. В конце обычного трехгодичного срока князь Пожарский и его товарищ князь Даниил Гагарин подверглись розыску по доносу о разных злоупотреблениях. Этот розыск или следствие производили их преемники кн. Мезецкий и Юшков. Главными пунктами обвинения были: присвоение себе в холопы и крестьяне литовских выходцев, незаконные поборы и налоги с посадских и уездных людей. Следствие продолжалось 8 месяцев; к допросу вызваны были как свидетели многие лица духовные, дворяне и дети боярские, стрельцы, губные старосты, городские и сельские сотские и старосты, дворцовые и церковные крестьяне и т. д. На допросах