Доктор Павлыш - Кир Булычёв

Биологически активная планета не может не таить в себе диадемы. Но это не означает, что диадема достанется именно Павлышу. Клочок планеты, который постепенно открывался ему, был ничтожно мал по сравнению со всем этим миром, и потребуется еще немало экспедиций и немало Павлышей, чтобы можно было сказать, что эта планета более или менее исследована и понята.

Павлыш признавал, что ни знаний, ни понимания планеты у него нет. Но интуиция все время предостерегала его против этого мира, а Павлыш привык доверять интуиции.

Он готовил вездеход к поездке, когда в служебный купол пришла Салли. Она хотела поехать вместе с Павлышом, но Клавдия ее не отпускала, потому что ей самой понадобилась помощница. Она обещала взять Салли с собой на следующий день к любопытным обнажениям на том берегу озера, открытом геоскаутами.

– Если вам попадутся цветы, – попросила Салли, – настоящие цветы– привезите мне ма-а-аленький букетик.

– А Клавдии?

– Страшнее кошки зверя нет.

– Я постепенно начинаю склоняться к мысли, что она права.

– Вы? Неукротимый бунтарь?

– Это все игра, Салли. А вот у меня вчера разболелся живот…

– Все ясно, можете не продолжать, – сказала Салли. – Три дня назад меня лихорадило, я немного простыла. И я начала подозревать эту коварную планету в том, что она умудрилась пронизать своими бациллами наши непроницаемые стены.

– К сожалению, старинные мечты о том, что где-то встретим невероятные формы жизни, пока не сбылись. Законы природы единообразны. Тот же набор хромосом, и за внешней экзотичностью те же принципы жизни. И почти везде обнаруживаются микроорганизмы, способные отлично существовать на человеческом материале.

– Салли, ты свободна? – раздался голос Клавдии.

Оба услышали.

– Иду, – ответила Салли.

«Можно подумать, – чуть было не произнес вслух Павлыш, – что Клавдия ревнует».

Павлыш вывел вездеход из купола и взял курс по берегу озера, чтобы не углубляться в лес. Он ехал не спеша, поглядывал по сторонам, мирно жужжали камеры, щелкали анализаторы– вездеход честно трудился, не обращая внимания на пассажира. Павлышу хотелось бы найти настоящие цветы, хотя он понимал, что вряд ли они здесь попадутся– высших растений на планете еще было мало, да и насекомых, которые могли бы опылять их, Павлышу тоже не встретились.

День был теплый, парило, снег остался только в гуще леса. Земля пропиталась водой, и лес вокруг за последние дни заметно ожил– началось длинное, сумрачное лето. Больше снега здесь Павлышу не увидеть– они улетят раньше, чем лето дойдет до середины. Хотя, впрочем, он обязательно слетает в горы, там есть ледники и вечные снега. Жаль, что они выбрали место для работы в этом мрачном краю: южнее, у океана, где пустыня, климат куда суше…

Странное зрелище привлекало внимание Павлыша. Он даже остановил машину, чтобы поглядеть на огромных насекомых, как ни странно, схожих чем-то с лошадьми, стая которых, видно, шла на водопой и неожиданно натолкнулась на вездеход. Насекомые замерли на мгновение, и тут же на спинах у них, сверкая и переливаясь всеми цветами радуги, начали расти прозрачные пузыри. Стая бросилась бежать вдоль берега, а пузыри стали размером больше самих чудовищ, достигая метров трех в диаметре. Каждый шаг беглеца превращался в затяжной прыжок в несколько метров длиной – насекомые как бы парили над землей. В этом противоестественном беге была экзотическая грация. Затем вся стая повернула к озеру и бросилась в воду. Лишь пузыри да узкие черные головы с белыми, в плошку, глазищами высовывались из воды.

Далеко стая не уплыла. Внезапно вода перед передним насекомым взбурлила, и змеиная голова с разинутой, полной зубов пастью метнулась к сверкающему пузырю, пузырь лопнул, и черная морда ушла под воду, и там же скрылась змеиная голова. Остальные пловцы резко повернули к берегу.

Павлыш проверил, работали ли камеры, – эту сцену стоит прокрутить вечером дома. Клавдия скажет что-нибудь банальное, типа «жестокая борьба за существование». Салли будет поражаться, может, даже сочувствовать этим пузырям, а может, увидит в этом что-нибудь забавное– хотя нет, что забавного в этом лишенном чувства юмора мире?

Павлыш пустил машину дальше по берегу, рассуждая о том, что критерием цивилизованности мира должно служить именно чувство юмора. Порой может засмеяться и обезьяна, но нужна достаточно развитая речь, чтобы рассказать и увидеть хохочущие лица собеседников. Здесь же ничего смешного просто не бывает. Если ты зазеваешься, решишь посмеяться, тебя скушают.

Вскоре пришлось вновь затормозить– к берегу подступали холмы, поросшие кустарником, редким, белесым и каким-то хилым. Но среди кустов виднелись круги разрыхленной земли. Круги были совершенно правильными, проведенными будто циркулем.

Павлыш остановил машину на краю одного из кругов. Постоял. Ничего интересного не происходило. Тогда он включил щуп. Длинный гибкий прут выскочил из тела вездехода и начал ощупывать землю. Конец его медленно продвигался к центру круга. И вдруг, когда Павлыш решил было, что круги безопасны, земля раздалась, нечто белое, подземное и бесформенное вылезло наружу– то ли это был щупалец, то ли мягкое бесформенное продолговатое существо, – обволокло щуп и с такой силой потянуло к себе, в глубину, что щуп не выдержал и оборвался. Щупалец исчез, земля приняла снова ровный вид. Павлыш пожалел, что лишился щупа, и мрачно сказал похитителю:

– Подавишься ты моим щупом. Честное слово, подавишься.

Он повел вездеход стороной, поближе к склонам холмов, продираясь сквозь кусты.

И тут он увидел цветы. Или нечто, очень похожее на цветы.

Алые лепестки размером с ладонь окружали пушистый желтый центр цветка. Это было красиво. Длинные стебли чуть покачивались, сгибаясь под тяжестью лепестков.

Павлыш осмотрелся. Вроде бы ничто ему не грозило. В любом случае его скафандр устоит против любого агрессора.

Он выскочил из вездехода и пошел к цветам. Приятно доставить радость Салли.

Но в момент, когда перчатка Павлыша дотронулась до стебля, цветок отклонился, будто испугавшись прикосновения, и, сложив лепестки, скользнул в землю. Лишь узкая норка указывала на место, где он рос. Со вторым цветком Павлыш решил схитрить. Он ухватил его быстро, словно ловил муху, и дернул.

Цветок затрепетал в руке, стараясь уползти под землю, но Павлыш держал его крепко. Эта борьба продолжалась полминуты, пока цветок не сдался и не повис безжизненно в руке Павлыша. Павлыш попытался открыть лепестки, но это были уже не лепестки, а слизистый комочек красной протоплазмы.