Цвет сверхдержавы - красный 4 Восхождение. часть 2 - Симонов Сергей

— И всё это, — Первый секретарь повернулся и широким жестом руки обвёл горизонт, — всё это вы собираетесь затопить? Прямо так? Как есть?

Щетинин и Гриценко замялись. Сроки поджимали, план надо было выполнять, а выполнять его требовали любой ценой.

— Людей, понятное дело, из зоны затопления отселим... — начал Щетинин.

— Ещё бы вы с людьми затопили! — возмутился Хрущёв. — Лес? Строения? С этим что?

— Никита Сергеич, сроки предельно жёсткие, людей не хватает...

— У вас тут 100 деревень с населением, колхозы, охотхозяйства! Людей мобилизовать, провести разъяснительную работу, до конца года представить план эвакуации объектов народного хозяйства и индивидуального строительства, подробную смету и полный расклад по рабочим и технике, которые потребуются для эвакуации! — рявкнул Первый секретарь. — Требуемую технику предоставим, лично прослежу. Приеду на заполнение водохранилища, всё сам осмотрю. На пуск первого агрегата военных моряков привезу с эхолотом, чтобы проверили, что там на дне осталось! Всё вывезти! Лес свалить и использовать до последнего дерева! Деревянные индивидуальные дома аккуратно разобрать и собрать на новом месте.

Если понадобятся люди — задействуйте военные части, при необходимости — договорюсь с китайцами, Лю Шаоци пришлёт сезонных рабочих. За ходом эвакуации будут наблюдать контролёры Госконтроля. Их полномочия вам известны, а я, если понадобится, добавлю. Партбилеты положить хотите?

Наведя шороху среди иркутских властей, 10 октября Хрущёв побывал в Новосибирске, заехал в Академгородок и оттуда вернулся в Москву.

16 августа в газете «Советская Россия» на первой странице был опубликован рапорт руководства Рязанского обкома КПСС. За полгода Рязанская область выполнила годовой план, государству было продано 51,2 тысячи тонн мяса, почти в три раза больше, чем за тот же период в предыдущем, 1958 году. Первый секретарь обкома Алексей Николаевич Ларионов обещал до 15 октября сдать еще столько же мяса, а к концу года «сделать» и третий план.

Но мяса для сдачи в области больше не было. Весь годный к сдаче скот был уже сдан. Оставался молодняк, быки-производители, молочное стадо и личный скот колхозников. Первый секретарь обкома распорядился ради выполнения плана забить весь молодняк. Из области пошли возмущённые письма в Комитет Партийного контроля, в Госконтроль и в ЦК КПСС, некоторые писали и лично Хрущёву. Но писать письма начали в конце августа, почта работала привычно неторопливо, первые письма в Москву пришли уже после 15 сентября, когда Первый секретарь улетел с визитом в США. В столицу Хрущёв вернулся лишь 12 октября. Тут его и ожидал сюрприз.

У трапа самолёта его встретили Серов, председатель комиссии Госконтроля Енютин и председатель Комитета партийного и народного контроля Шверник. По их лицам Никита Сергеевич понял, что случилось что-то из рук вон выходящее. К тому же Серов держал на поводке небольшую толстую белую пушистую... собаку, как поначалу подумал Первый секретарь.

— Здравствуйте, товарищи, — приветливо поздоровался Никита Сергеевич. — Что случилось? Что за похоронный вид? Иван Александрович, ты зачем собаку притащил?

— Это, Никита Сергеич, не собака. Это — песец. Который подкрался незаметно, — мрачно пошутил Серов, передавая поводок одному из сопровождающих его сотрудников Комитета. — Вчера я, по представлению Госконтроля и прокуратуры, арестовал первого секретаря Рязанского обкома Ларионова. По обвинению во вредительстве.

— Ни х..я себе!... — опешил Хрущёв. — Основания?

— Самые серьёзные. Вал жалоб из области, в основном в Госконтроль и Партийный контроль, уничтожение молочного скота и молодняка в колхозах и совхозах, попытки резать племенных быков и изымать под расписку домашний скот у колхозников, рабочих совхозов и скотину индивидуального содержания в малых городах и райцентрах, — ответил Шверник. — В ваше отсутствие мы с товарищем Енютиным были вынуждены принять срочные меры.

— Огласка?

— Пока ничего не объявляли. Официально Ларионов в командировке в Москве.

— Такие же обвинения предъявлены первому секретарю Кировского обкома Пчелякову Александру Павловичу, — добавил Енютин. — Он пока не арестован, но ордер уже выписан.

— Пф-ф,... — выдохнул Никита Сергеевич. — Скандал... Я ж его, дурака, предупреждал, ещё в феврале, когда орден Ленина Рязани вручал!

— Я вам сразу сказал, что никаких предупреждений Ларионов не послушает, — в присутствии посторонних Серов обращался к Первому секретарю официально. — Он и не послушал.

— Много скота успели порезать?

— Примерно треть молочного стада, половину молодняка, — ответил Шверник. — Быков-производителей народ отстоял. (АИ, в реальной истории ситуация была гораздо хуже, поистине катастрофическая. Вырезали весь скот в Рязанской, Кировской, Свердловской и ещё нескольких областях http://foto-history.livejournal.com/2889142.html)

— Твою ж мать... Что Ларионову инкриминировали? — спросил Хрущёв.

— 58/7 и 58/11, как организатору, — пожал плечами Серов. — Совхозный и колхозный скот порезан. Налицо ущерб государственной и колхозно-кооперативной собственности. Ордер Руденко выписывал, я лишь выполняю предписание Генпрокурора.

— М-да... Говорили же идиоту: «Остановись!» — не послушал, — произнёс Никита Сергеевич. — Ой, беда... Кто ещё с ним? На кого жалобы поступили?

— На Пчелякова из Кировской области, и на Кириленко из Свердловской. На Пчелякова ордер уже получен, завтра лечу за ним, — ответил Серов. — С Кириленко вопрос решается в прокуратуре.

— По другим областям что?

— Там вовремя остановились.

— И то ладно. Как реагирует население?

— А как оно должно реагировать? — пожал плечами Серов. — Население в бешенстве. На грани бунта. Тем более, оружие населению иметь и применять для самообороны разрешили. Вот и применяют. (АИ)

— В Кировской области в деревнях народ прячет молочных коров и быков-производителей по лесам, — добавил Шверник. — В Рязанской области Ларионов разослал райкомовских инструкторов уговаривать население сдавать личный скот. Одному инструктору выстрелили солью в задницу из охотничьего ружья. В другом колхозе собрание проводили прямо на улице, перед правлением, погода тёплая была. Стол застелили красным сукном, как обычно. Графин поставили. Инструктор райкомовский стал выступать, а скотник быка племенного привёл, и говорит: «Это ж производитель, надежда всего района, как же его резать?» Скотник пожилой уже, фронтовик, инвалид войны. В общем, быка он не удержал... (АИ)

— В смысле? — переспросил Хрущёв.

— Бык красное сукно увидел...

— Пф-ф... Жертвы есть?

— Президиум разбежался, стол вдребезги, районный инструктор в больнице, с травмой левой ягодицы — бык его таки догнал... Хуже всего, что графин разбился... — сокрушённо произнёс Серов.

— Да причём тут графин?

— Как причём? Там, говорят, полтора литра водки было!

— М-да... — Никита Сергеевич озадаченно почесал затылок. — И смех и грех...

— Да смеха-то мало... В основном, грех, — проворчал Шверник.

— Та-ак... Если проштрафившиеся товарищи думают, что я буду их прикрывать, то они сильно ошибаются, — заявил Хрущёв. — Пусть всё будет по закону. Личную собственность граждан забирать никому не позволено. Граждан, защищавших своё имущество — ни в коем случае не трогать. Если, конечно, они не нарушали закон.

— Как насчёт стрельбы солью в задницу инструктору? — уточнил Серов.

— Стрелка стоит предупредить об ответственности, но раз серьёзного вреда здоровью не причинено, то, учитывая обстоятельства, наказывать не вижу смысла, — решил Первый секретарь. — Сейчас народ взвинчен, любые репрессивные меры только ухудшат ситуацию. Наоборот, необходимо показать населению, что нарушения закона со стороны властей наказываются ещё более сурово, чем со стороны обычных граждан. Ладно, поехали, что ли? Или так и будем все вопросы на аэродроме решать? — спросил Никита Сергеевич, садясь в машину.

Первый секретарь Кировского обкома Александр Павлович Пчеляков сидел за столом и что-то писал, когда дверь его кабинета тихонько приоткрылась. Пчеляков отвлёкся не сразу. Подняв глаза от лежащего перед ним документа, он увидел, что на ковровой дорожке перед столом сидит упитанный, белый, пушистый зверь, напоминающий небольшую собаку. На его ошейнике висела круглая чёрная табличка с белыми цифрами «58/7».

— Что за чертовщина? — возмутился Пчеляков. — Кто сюда собаку пустил?

Дверь отворилась шире, и Пчеляков остолбенел. В кабинет вошёл председатель Комитета Госбезопасности Иван Александрович Серов. Следом за ним вошли ещё несколько человек.

— Это не собака, Александр Палыч, — сказал Серов. — Это песец. За вами. Вот ордер на ваш арест. Одевайтесь.