Дживс и Вустер (сборник) - Пэлем Грэнвилл Вудхауз

сделал. Но вы же знаете, какие у Стиффи желания. Помните случай с каской констебля Оутса?

– Весьма живо, сэр.

– Оутс навлек на себя гнев Стиффи тем, что доложил ее дяде сэру Уоткину о проделках ее терьера Бартоломью, по вине которого констебль рухнул с велосипеда, угодил в канаву, получил ушибы и увечья. Тогда Стиффи подговорила Пинкера, духовное лицо, носящее воротничок рубашки задом наперед, стянуть у Оутса его каску. И это еще одна из самых безобидных Стиффиных проделок. Она такое может изобрести, если постарается! Страшно даже представить себе, что она для меня на этот раз состряпает.

– Дурные предчувствия в данном случае совершенно оправданы, сэр.

– Вот видите. Я, как говорится, стою перед… этой самой… как эта штука называется?

– Дилемма, сэр?

– Вот-вот. Я стою перед дилеммой. Следует ли, спрашиваю я себя, ехать, чтобы посмотреть, нельзя ли как-нибудь залатать лютню, или более благоразумно оставить все как есть, и пусть Время, великий целитель, вершит свою работу.

– Позволительно ли будет внести одно предложение, сэр?

– Валяйте, Дживс.

– Не сочтете ли вы возможным отправиться в Тотли-Тауэрс, но при этом уклониться от выполнения просьб мисс Бинг?

Я задумался. Вообще-то это мысль.

– Хотите сказать, объявить nolle prosequi? И послать подальше?

– Совершенно верно, сэр.

Я с благоговением на него посмотрел.

– Дживс, – сказал я, – вы, как всегда, нашли выход. Телеграфирую мисс Бассет, напрошусь к ним в гости; телеграфирую тете Далии, что не смогу угостить ее обедом, так как уезжаю из города. А Стиффи скажу, пусть на меня не рассчитывает, что бы она там ни забрала себе в голову. Да, Дживс, вы попали в точку. Поеду в Тотли, хотя такая перспектива приводит меня в содрогание. Там будет папаша Бассет. Там будет Спод. Там будет Стиффи. И скотч-терьер Бартоломью тоже. Диву даешься, отчего так много шума по поводу тех ребят, которые скакали в Долину смерти. Уж, во всяком случае, им не грозила встреча с папашей Бассетом. Да ладно, будем надеяться на лучшее.

– Надежда на лучшее – это единственная правильная стратегия, сэр.

– Прорвемся, Дживс. Что?

– Вне всяких сомнений, сэр. Осмелюсь заметить, сэр, главное – это сохранять присутствие духа.

Глава 5

Как и предвидел Растяпа Пинкер, Мадлен Бассет не имела ничего против моего приезда в Тотли-Тауэрс. В ответ на мое послание, где я напрашивался в гости, она открыла мне зеленый свет, а через час или около того после ее телеграммы позвонила из Бринкли тетя Далия, горящая желанием выяснить, какого черта я пишу, что по причине отсутствия в столице я не в состоянии угостить ее обедом, тогда как она уже учла упомянутый обед при составлении своего бюджета.

Ее звонок меня не удивил. Я предчувствовал, что на этом фронте может возникнуть некоторое оживление. Старушенция – добрейшая душа и нежно любит своего Бертрама, но характер у нее властный. Терпеть не может, когда ее желания не исполняются. Вот и сейчас она обрушилась на меня так, будто хотела перекричать целую свору гончих:

– Берти, скверный мальчишка!

– У телефона.

– Получила твою телеграмму.

– Не сомневаюсь. Телеграфное ведомство действует безотказно.

– Что ты там мелешь, Берти? Насчет того, что уезжаешь из Лондона? Ты ведь никогда никуда не ездишь, разве что сюда, к нам, чтобы объедаться стряпней Анатоля.

Она говорила о своем несравненном поваре-французе, при одном упоминании о котором у меня слюнки текут. «Подарок желудку» – так я, бывало, называл Анатоля.

– Куда это ты собрался?

Слюнки у меня перестали течь, и я сказал, что еду в Тотли-Тауэрс. Тетушка досадливо фыркнула:

– Опять этот проклятый телефон барахлит! Мне послышалось, будто ты сказал, что едешь в Тотли-Тауэрс.

– Именно.

– В Тотли-Тауэрс?!

– Сегодня к вечеру.

– Что это с ними стряслось? Неужели они тебя пригласили?

– Они – нет. Я сам себя пригласил.

– Ты хочешь сказать, что сам нарываешься на общение с сэром Уоткином Бассетом? Ты осел, это я всегда знала, но не думала, что до такой степени. Послушай, этот старый хрыч за неделю совсем меня извел, уж можешь мне поверить.

Ее точка зрения была мне предельно ясна, и я поспешил объясниться.

– Согласен, старикашка Бассет – личность из ряда вон, таких поискать, – сказал я, – и если нет особой нужды, лучше от него держаться подальше. Но меня постиг жестокий удар. Гасси Финк-Ноттл и Мадлен Бассет рассорились. Их помолвка висит на волоске, а вам известно, как много для меня значит их сердечный союз. Вот я и мчусь туда, хочу попытаться залатать трещину.

– Что ты можешь поделать?

– Насколько я себе представляю, я должен играть роль raisonneur’a, если выразиться по-французски.

– И что это, по-твоему, означает?

– Сам толком не понимаю. Надо будет узнать у Дживса.

– Ты берешь с собой Дживса?

– А как же. Да я шагу без него ступить не могу.

– Ну тогда держи ухо востро, вот что я тебе скажу. Мне известно, что Бассет на него глаз положил.

– В каком смысле?

– Хочет переманить.

Голова у меня закружилась. Хорошо, что я сидел в кресле, не то бы непременно упал.

– Не может быть!

– Ошибаешься, очень даже может. Я же тебе говорю – он без ума от Дживса. Когда гостил здесь, смотрел на него, по словам Анатоля, будто кот на сметану. А как-то утром я своими ушами слышала, как Бассет сделал Дживсу недвусмысленное предложение. Ну, что ты молчишь? В обморок грохнулся, что ли?

Молчу потому, объясняю я, что ошеломлен, а она мне – не понимаю, чему ты удивляешься,