Память огня - Роберт Джордан

Что-то двигалось за пределами комнаты. Он ожил, вновь переводя себя в сидячее положение.

Большая фигура затемнила дверной проем, а затем убрала заслонку с лампы. Мастер Лухан был сложен как наковальня, с небольшим — но еще сильным — торсом и выпирающими руками. В мыслях Перрина, у мужчины небыло столько седины в волосах. Мастер Лухан постарел, но не стал слабым. Перрин сомневался, что он вообще когда нибудь станет слабым.

— Лорд Злакоокий? — спросил он.

— Свет, пожалуйста, — сказал Перрин. — Мастер Лухан, Вы и все люди должны не стесняясь звать меня Перрином. Если не «негодным учеником моим».

— Здесь и сейчас, — сказал Мастер Лухан, входя в комнату. — Я не верю, что когда-то называл тебя так, кроме одного раза.

— Когда я сломал новое лезвие для косы Мастера ал'Мура, — сказал Перрин, улыбаясь. — Я был уверен что смогу сделать его правильно.

Мастер Лухан усмехнулся. Он остановился рядом с молотом Перрина, который все еще лежал на столе у подножия кровати, и положил пальцы на него. — Ты стал настоящим мастером. — Мастер Лухан уселся на стул рядом с кроватью. — Скажу, как один мастер другому, я впечатлен. Я не думаю, что когда-либо сделал что-то настолько же хорошо, как этот молот.

— Ты выковал топор.

— Полагаю, я это сделал, — сказал он. — Эта вещь была не для красоты. Она была для убийства.

— Иногда нужно убивать.

— Да, но в убийстве никогда нет красоты. Никогда.

Перрин кивнул.

— Спасибо. За то, что нашел меня и принес сюда. За то, что спас.

— Это было в моих же интересах, сынок! — сказал мастер Лухан. — Если мы выберемся из всего этого, то благодаря вам, парни, попомните мои слова, — он покачал головой, словно сам не мог в это поверить. Хоть один человек помнил их троих в юности — когда они, по крайней мере Мэт, чаще влипали в неприятности, чем избегали их.

«Собственно, — подумал Перрин. — Я совершенно уверен, что Мэт и сейчас чаще вляпывается в неприятности, чем избегает». По крайней мере, сейчас он не дрался, а говорил с какими-то Шончан; видение окружали вращающиеся цвета.

— Чиад сказала, что битва в Меррилоре закончена? — спросил Перрин.

— Да, — ответил Мастер Лухан. — Я пришел сюда, приведя некоторых наших раненых. Скоро я должен буду возвращаться к Тэму и Абеллу, но я хотел проверить, как ты.

Перрин кивнул. Что-то глубоко внутри тянуло его… во всяком случае, это было сильнее, чем когда-либо. Ранд нуждался в нем. Война еще не закончена. Не совсем.

— Мастер Лухан, — сказал Перрин со вздохом. — Я сделал ошибку.

— Ошибку?

— Я сам себя загнал, — сказал Перрин. — Я слишком на себя давил. — он сжал кулак и ударил кулаком в угол у кровати. — Я должен был понимать это лучше, мастер Лухан. Я всегда так делаю. Работаю слишком упорно и становлюсь бесполезен на другой день.

— Перрин, парень? — ответил мастер Лухан, подавшись вперед. — Сегодня я больше беспокоюсь, что завтра может не наступить.

Перрин посмотрел на него и нахмурился.

Если и есть время выжимать из себя все, то как раз сейчас, — сказал мастер Лухан. — Мы выиграли один бой, но Дракон Возрожденный свой еще не выиграл. Свет, я не думаю, что ты в чем-то ошибся. Это наш последний шанс в кузнице. Этим утром большая часть сделана. Сегодня просто продолжай работать, пока не сделаешь дело.

— Но если я потерплю неудачу?..

— Тогда ты отдал все, что мог.

— Я мог проиграть, потому что выжал из себя все силы.

— Тогда, по крайней мере, ты не проиграл, потому что сдержался. Я знаю, это звучит плохо, и, может быть, я ошибаюсь. Но…все, о чем ты говоришь было бы хорошим советом для обычного дня. Это не обычный день. Нет, клянусь Светом, он не обычный.

Мастер Лухан взял Перрина за руку. — Ты можешь видеть в себе человека, который позволил зайти себе слишком далеко, но это не тот человек, которого вижу я. В любом случае, Перрин, я видел в тебе того, кто всегда учился себя сдерживать. Я наблюдал, как ты держишь чайную кружку с необычайной деликатностью, как будто боишься сломать её своей силой. Я видел как ты пожимаешь человеку руку, держа его руку в своей с осторожностью, никогда не сжимая её слишком сильно. Я наблюдал, как ты движешься с преднамеренным запасом, чтобы не толкнуть кого-нибудь или что-нибудь не свалить.

— Это были отличные уроки для тебя, сынок. Тебе нужен контроль. Но в тебе я вижу парня, выросшего в мужчину, который не знает, как преодолеть эти барьеры. Я вижу мужчину, который напуган тем, что происходит, когда он немного теряет контроль. Я понимаю, что ты делаешь то, что делаешь, потому что боишься заставить людей страдать. Но Перрин… пора прекратить сдерживаться.

— Я не сдерживаю себя, Мастер Лухан, — запротестовал Перрин. — Правда, я обещаю.

— Разве это причина? Ну, может быть, ты прав. — От мастер Лухана пришел запах смущения. — Посмотри на меня. Я здесь, веду себя, как будто это моё дело. Я не твой отец, Перрин. Мне очень жаль.

— Нет, — сказал Перрин, когда Мастер Лухан встал, чтобы уйти. — У меня больше нет отца.

Мастер Лухан посмотрел на него с болью во взгляде.

— То, что сделали те Троллоки…

— Мою семью убили не Троллоки, — тихо сказал Перрин. — Это сделал Падан Фэйн.

— Что? Ты уверен?

— Один из Белоплащников рассказал мне об этом, — ответил Перрин. — Он не лгал.

— Что ж, тогда, — сказал Лухан. — Фэйн. Он все еще там, не так ли?

— Да, — сказал Перрин. — Он ненавидит Ранда. И там есть еще один человек. Лорд Люк. Вы помните его? Ему приказано убить Ранда. Я думаю… Я думаю, они оба попытаются убить его до того, как все это закончится.

— Тогда тебе надо проследить, чтобы у них ничего не вышло, не так ли?

Перрил улыбнулся, потом обернулся к шагам в коридоре. Чиад вошла в комнату мгновение спустя, и он почувствовал запах ее раздражения от того, что он почувствовал ее приближение. Байн последовала за ней, другая фигура в белом. И после них…

Масури. Не та Айз Седай, которую он сам выбрал бы. Перрин ощутил, как сжались в тонкую полоску его губы.

— Ты не любишь меня, — сказала Масури. — Я знаю это.

— Я никогда не говорил этого, — ответил Перрин. — Ты очень помогла мне во время наших путешествий.

— И все же ты мне не доверяешь, но в этом нет смысла. Ты хочешь вернуть силы, и, вероятно, только я согласна сделать это для тебя. Хранительницы Мудрости и Желтые скорее спеленают тебя, как младенца, если ты захочешь уйти.

— Я знаю, — сказал Перрин, усевшись на кровать. Он колебался. — Мне нужно знать, зачем ты встречалась с Масимой за моей спиной?

— Я пришла, чтобы выполнить твою просьбу, — сказала Масури. От нее пахло насмешкой. — А ты говоришь мне, что не позволить оказать тебе эту услугу, пока я не отвечу на твои вопросы?

— Почему ты это делала, Масури? — повторил Перрин. — Довольно с этим.

— Я планировала использовать его, — сказала стройная Айз Седай.

— Использовать его.

— Влиять на того, кто звал себя Пророком Дракона, могло бы быть полезным. — Она пахла смущением. — Это было другое время, Лорд Айбара. До того, как я узнала Вас. До того, как любой из нас узнал Вас. — Перрин хмыкнул.

— Я была глупа, — сказала Масури. — Это ты хотел от меня услышать? Я была глупа, и с тех пор я многому научилась.

Перрин посмотрел на нее, потом вздохнул, протягивая руку. Это было ответ Айз Седай, но один из самых откровенных, которые он слышал.

— Сделай это, — сказал он. — И спасибо тебе.

Она взяла его руку. Он чувствовал, что его усталость испарилась — чувствовал, что её оттолкнуло назад, как старое стеганое одеяло, засунутое в маленькую коробку. Перрин чувствовал себя подкрепленным, усиленным. Сильным снова. Он практически подпрыгнул, вставая на ноги.

Масури осунулась, садясь на его кровать. Перрин согнул свою руку, глядя вниз на кулак. Он чувствовал, что мог бросить вызов любому, даже самому Темному.

— Эти ощущения замечательны.

— Мне говорили, что я хороша в этом виде плетения, — сказала Масури. Но будь осторожен, оно…

— Да, — сказал Перрин. — Я знаю. Тело все еще уставшее. Я, просто этого не чувствую.

И, как он считал, эта последняя часть была не совсем верной. Он мог чувствовать свою усталость, как змею глубоко в норе, затаившуюся и ждущую. Она снова поглотит его.

Это означало, что он должен закончить свою работу первым. Он глубоко вздохнул, а затем призвал к себе свой молот. Тот не двигался.

Верно, подумал он. Это реальный мир, а не волчий сон. Он подошел и сунул молот в петли на его поясе, новые, которые он сделал, чтобы держать более крупный молот. Он повернулся к Чиад, которая стояла в дверном проеме; еще он чуял запах Байн вне комнаты, там, куда она отступила. — Я найду его, — сказал Перрин. — Если он будет ранен, то я принесу его сюда.

— Сделай это, — сказала Чиад, — но ты не найдешь наш здесь.