Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потомков Том 2 - Андрей Болотов

 Но совсем тем до сего примени не было у нас с его домом короткого знакомства, а в сей раз случившаяся небольшая нам до него нуждица побудила нас к нему ехать и подала повод к сведению с ним ближайшего знакомства.

 Нуждица помянутая была особого рода: в самом близком соседстве у него была у нас жены моей деревенька, общая с разными другими помещиками и в ней купленное у одной госпожи давно, и прежде еще женитьбы моей одно усадебное место, но не получено было на нее порядочной купчей, а было только своеручное письмо.

 А как помянутому господину Кислинскому случилось незадолго до того купить у оной госпожи всю ее часть, то опасались мы, чтоб не вышло у нас с ним о помянутой усадебной земле, на которой сидел у нас уже крестьянский двор, каких–нибудь неприятностей, и мы все очень тем озабочивались и решились съездить к нему и, признавшись откровенно в неимении еще купчей, поговорить с ним о сем смутном обстоятельстве.

 Г. Кислинский принял нас очень ласково и благоприятно, и поступил в рассуждении оного дела так, как только можно было требовать от умного, честного и доброго человека, и уничтожил все наше сомнение искренним уверением нас, что он никакой претензии на нас иметь не будет и обеспечил нас с сей стороны совершенно, чем мы очень были довольны.

 И с сего времени началось у нас с его домом ближайшее и то знакомство, которое после обратилось не только в дружество, но и родство самое, как о том упомяну я в свое время.

 Впрочем, с началом великого поста проводили мы ближайшего нашего соседа и меньшого нашего двоюродного брата опять на службу в Петербург, и он поехал с тем намерением, чтобы ему иттить в выпуск, чего однако мы ему не советовали.

 Таким же образом поехал было в Петербург и другой наш сосед, Матвеи Никитич, но, доехав до Москвы, раздумал и возвратился назад.

 Между тем во все праздное время не преставал я продолжать заниматься литературою, и как к писанию сделал я уже привычку и час от часу находил в том более удовольствия, то и в сие время многие дни и часы употребил на сие упражнение.

 Я переписал и отослал в Петербург шестое свое экономическое сочинение «О картофеле и делании из него муки») продолжал сочинять «Наказ управителю», собрал и умножил знатным числом некоторые сочиненные до того нравоучительные правила и составил из них особую книжку, а другую под именем «Театра куриозностей» составил из разных записок о всяких известных мне хитростях и любопытных вещицах, и старался всем тем укомплектовать мою библиотеку и довесть ее до 700 книг, в которое число недоставало только немногих.

 Впрочем достопамятно, что около сего времени получил я первоначальную мысль о написании систематической книги «О благополучии человеческой жизни», от которой мысли впоследствии времени и имел мой «Путеводитель» свое происхождение.

 С другой стороны занимался я цветочными произрастениями. Охота моя до них увеличивалась с каждым годом, и как многие из них содержались у меня в зимнее время в горшках и некоторые были мне не коротко еще известны, то доставляли и они мне не одну приятную минуту, а особливо при своем расцветании, которого иногда дожидался я с великою нетерпеливостью и получал при том удовольствие превеликое.

 Но не прошел пост сей и без некоторых неприятностей. С одной стороны напугала было нас моя теща, занемогши вдруг весьма сильно и так, что мы даже боялись, чтоб, ее не лишиться; но по счастию продолжалось сие недолго, и мы успели помочь ей кровопусканием и разными другими средствами.

 С другой стороны досталось и мне на свои пай помучиться несколько дней сряду наижесточайшею зубною болезнию.

 Болезни сей подвержен я был издавна и почти с самого малолетства и редкий год проходил, чтоб она меня не посетила, но в сей раз она прямо, так сказать, вздурилась.

 Все употребляемые до того и мне известные средства не хотели помогать нимало и я не зная, наконец, что с ними делать и находясь от нестерпимой боли в самой крайности, согласился на совет, чтоб послать на Ченцовский завод к одной старухе, о которой меня давно уже уверяли, что она лечит зубную болезни и отменно хорошо; но она удивила меня, сказав посланному, что для леченья надобно ей видеть месяц, а как тогда было туманно, то говорила она, что надобно мне будет помучиться еще дни два, покуда прояснится и небо будет чисто.

 Признаюсь, что такого рода лечения я до того еще и не слыхивал, а особливо дивился тому, что она хотела лечить меня заочно; но по счастию, сделавшаяся в щеке опухоль и прорвавшийся на деснах нарыв, пресек на сей раз мое страдание.

 Наконец с приближающимся окончанием поста приближалось уже и окончание нашей зимы, бывшей в сей год очень дурною и непостоянною.

 Уже начиналися мало–помалу тали от прогревания солнца и появлялися первые герольды и превозвестники весны, то есть вешние птицы.

 И как для меня время сие наиприятнейшее во всем годе и я чувствую всегда отменную при том приятность, то и в сей год не упустил я воспользоваться теми приятными и восхитительными для меня минутами, какие может доставлять нам то блаженное искусство любоваться красотами и приятностями натуры, которому научился я уже так давно и в бытность свою еще в Пруссии и которому обязан я бесчисленными приятными минутами в жизни.

 Итак, как скоро только можно было выходить в сад и на прекрасной горе моей посещать все обнажающиеся от снега холмики и бугорки, как спешил я уже на оные, приветствовал их всеми ласками, разговаривал мысленно и изустно с приближающеюся и наступающею уже весною, воображал себе все будущие ее разнообразные прелести и утешался ими мысленно и душевно так, как бы уже существующими уже действительно, и продолжал утешать себя сими невинными увеселениями почти ежедневно.

 Когда же наступила у нас половодь, бывшая в сей год у нас в последний день месяца марта, то утешениям моим конца не было. Я по нескольку раз в день выбегал на ребро прекрасной горы своей любоваться милою и любезною своею Скнигою рекою.

 Ни в которое время в году не бывает она так хороша и зрения достойна, как в сие половодное, а особливо когда случится быть половоди большой и дружной и такой, какая была у нас в сей год.

 Превеликое разлитие вод ее и получение вида реки большой и быстрой; сплывание разнообразных, и где больших, где малых икр, или льдин ее; сливание оных на местах мелких и узких; страшный шум, делаемый продирающеюся сквозь оные водою; составляющиеся чрез то огромные заводи и пруды, и паки вдруг уничтожающиеся от прорвания ледяного оплота; быстрое несение сих икр вниз по прорвавшейся воде; бегание ребятишек по берегам вслед оных и произносящих радостные восклицания; ловление другими и старейшими людьми рыбы; радость и всеобщая суета прибрежных жителей, видимая с горы… представляли для глаз такие предметы, которым довольно насмотреться и коими довольно налюбоваться, а особливо в красный и ясный день невозможно. В сие время одни брызги, производимые продирающеюся сквозь стеснившихся икры водою, представляют уже преузорочное для глаз зрелище!