М. С. - Владимир Чистяков

Она остановилась. Они тоже. Кто-то должен был заговорить первым.

— Значит, дошла — неожиданно хриплым голосом произнесла она.

— Издалека шли? — просто вопрос. В интонации никакого оттенка.

— Из северного округа.

Кто-то присвистнул.

— Вот это да! — неподдельное удивление.

Да и вид у неё на самом деле пройденному расстоянию вполне соответствует.

И они стали приглядываться к ней. Они должны, они обязаны её узнать. Иначе вся эта дорога не имела смысла. И не имела смысла её жизнь вообще.

— А по званию вы кто будете? Уж не Сама ли? — и в голосе слышится почтение пополам с удивлением.

М. С. чуть поправила ремень на плече, так чтобы стал виден край генеральского погона.

— Да я М. С…

И они вытянулись перед ней по стойке смирно. Они ещё оставались солдатами. И не забыли, кто она. А раз так — значит, жизнь её прошла не зря.

— Какой части? Кто командир? Что здесь делаете?

Они отвечают. И точно так, как полагалось отвечать генералу. И потом они пошли к позициям их части, которые проходили по одному из внутренних оборонительных рубежей столицы. Когда они дошли, М. С. снова повезло. Первое что сказал ей командир этой части было 'Сдаю командование. Жду ваших дальнейших распоряжений' .

Что бы там про Кэрта не говорили, а боевым командиром он оказался весьма и весьма толковым. Один из внутренних рубежей обороны, занятый подчинёнными ему частями выглядит безупречно. Доты и техника прекрасно замаскированы, судя по тому, как их везли можно предположить наличие минных полей.

Штаб Кэрта располагается в одном из крупных бомбоубежищ. Вокруг устроен опорный пункт, подготовленный к круговой обороне. Недалеко — бомбоубежища центрального госпиталя. Сначала велели ехать туда, но там сказали, что генерал у себя.

А внешне совсем незаметно, наличие в этом месте чего-либо кроме руин. Намётанный глаз нужен, чтобы заметить, что тут есть ещё что-то. Многогранный человек, или как там его называть Кэрт. За совесть воевал против бывших соплеменников. В сводках было кое-что. Маршала хотели дать и одну из групп армий отдать под командование. Вот так!

И всё одно — чего-то он не договаривает.

Вошёл Кэрт. Такой же, как и всегда. Высокий и подтянутый. Только резкие черты лица стали ещё резче. Прежний и взгляд, и вечная полуусмешка. Он уже давно и навеки стал здесь своим. Войдя, подошёл было к одному из офицеров, но вдруг остановился, и резко обернувшись, уставился на М. С… Генерал и так почти мертвенно бледен, а тут побледнел ещё больше. Такого неподдельного удивления и радости М. С. не видела уже давно. А невозмутимого генерала таким удивлённым и счастливым одновременно и вовсе никогда не видела. И даже считала, что эмоции у Кэрта полностью отсутствуют. Любые. Есть только жутко холодный расчет и своеобразные представления о чести.

А он бросился к ней. И совершенно неожиданно для всех, и прежде всего для неё самой, подхватывает её на руки.

— Вернулась! Я знал, что ты вернешься!

И закружился по бункеру.

М. С. видит слезы в глазах у генерала. Хотя думала, что чужаки плакать не умеют вовсе. Или же это ей попадались в основном такие, кому по роду занятий не полагалось чувствовать? Чёрт разберёт.

— Поставь меня, а то уронишь. Я не отношусь к тем женщинам, которые любят, когда их носят на руках.

— Марина ранена.

— Что с ней? — деловито поинтересовался Кэрт. Он ведь людей почти с того света мог вытаскивать.

— Ей маревом сожгло ноги. Почти до колен. Четыре дня назад.

— Что!!!? - взревел Кэрт — Четыре дня назад? Четыре дня назад! И ты, тварь, так спокойно об этом говоришь! Да она ведь считай обречена! Она вот-вот умрёт!

— Я это знаю — М. С. сказала это с абсолютно ледяной интонацией — Но я ведь не ору. И пришла к тебе за помощью. Спаси Марину, если сможешь.

Кэрт помрачнел. Да и все остальные тоже. Что такое марево, они прекрасно знают. И как от него умирают — тоже. Но Кэрт остался Кэртом. И о долге помнит всегда.

— Мой БТР. Я еду.

В другое время стоило бы несколько подробнее сказать о полугусеничном бронетранспортёре генерала. Он примечателен главным образом своей окраской. На обоих бортах красными буквами с белой обводкой написано его имя. Буквы очень большого размера. И насколько М. С. помнит, это БТР у него ещё до войны появился. Кэрт почти всегда сам за рулём.

Мчатся по руинам обратно.

— Я не сказал тебе там, но ты и сама, наверное, догадываешься. Сейчас она держится только из за того, что ты на четверть кэртэрка. Но даже в этом варианте шансов немного. От этого дерьма мы помираем точно так же как и вы, только несколько медленнее. И ещё: операцию придётся делать под местной анестезией.

— Сдурел! Она ведь ещё ребёнок!

— Ну и что. Общий наркоз реагирует с кое-каким дерьмом, что уже сидит у неё в крови. Вероятность того, что она после такого наркоза проснётся — процентов 10, а может и меньше. Такой вариант тебя устраивает? Думаю, что нет. И вообще, самым оптимальным вариантом было бы дать ей вместо обезболивающего стакан водки.

— Какой ты добрый!

— Так лучше всего с медицинской точки зрения. Я тебе не говорил, и не говорил никому. Я участвовал в разработке марева. И прекрасно знаю, на что эта штука способна. Состав яда разработан мной.

— Вот спасибо. Побью тебя как-нибудь за это!

— Я его тоже пробовал, так что в расчете. Тогда я выступал против установки принятия на вооружение именно из-за того, что нет эффективных методов борьбы с последствиями облучения. Но марево приняли. Нас не послушали. Я далеко не гуманист, но считаю, что к любому яду должно быть противоядие. А здесь его нет. И не предвидеться в обозримом будущем.

— Моей дочери от этого как-то ни жарко, ни холодно.

— Я сделаю всё, что смогу. Ты что ей давала в эти дни?

М. С. сказала названия лекарств. Потом дозировку. Кэрт кивнул:

— Всё совершенно правильно. Ты ей подарила несколько лишних часов. Ценнее подарка ей больше никто никогда не сделает.

— Вот обрадовал!

— Не сделай ты этих уколов, её уже не было бы на свете.

— Вот спасибо!

Кэрт счёл за лучшее прекратить разговор, ибо почуял, что М. С. на взводе. И вот-вот сорвётся. Благо причин больше чем достаточно.

Осмотр не занял много времени. Кэрт даже несколько повеселел, ибо ситуация оказалась не столь тяжёлой, как думал вначале. Марина на вопросы отвечала полусонным голосом. Она ещё не отошла от действия препаратов. Но когда Кэрт очень чётким голосом сказал 'Ампутация. Иначе умрёшь. ', на лице девочки отразился неподдельный ужас. Марине только четырнадцать лет. Она мечтала стать балериной. М. С. погладила дочь по руке.