Трилогия об Игоре Корсакове - Андрей Николаев

Приходя в себя, парни в куртках поднимались на ноги, искоса поглядывая на Корсакова. Магистр коротко отдал приказ на незнакомом языке, и они, один за другим, исчезли на лестнице. Магистр обвел взглядом разгромленную лабораторию, пожал плечами и направился к выходу.

— Вы кое о чем забыли, милейший, — негромко сказал ему в спину Корсаков.

— О чем же? — магистр приостановился, посмотрел на него через плечо.

— Вы сказали, что я пока, — Корсаков выделил слово «пока», — не в силах победить вас. Пока не в силах, но я не прощаю обид, нанесенных мне или моим друзьям, и счет к вам растет.

Магистр долго смотрел на него, не мигая. «Точь-в-точь змея перед броском», — подумал Корсаков, ощущая, как по спине побежали мурашки от этого мертвенного взгляда.

— Благодарю за предупреждение, Игорь Алексеевич, — серьезно сказал магистр. — Я запомню ваши слова.

Он исчез внизу, а Корсаков, подойдя к окну, дождался, пока магистр и его люди выйдут за ворота. Джипы развернулись и, пропылив по грунтовке, исчезли за коттеджами.

Игорь сбегал вниз, принес в чайнике воды и вылил на голову Вениамину. Тот вздохнул, зафыркал, повел головой, как лошадь, которой докучают оводы. Взгляд его приобрел осмысленность.

— Развяжи, — прохрипел он.

Корсаков размотал скотч на руках Гладышева. Тот помассировал кисти и нагнулся, распутывая ноги. Игорь поправил порванное платье Инги, насколько это возможно, и, набрав в ладонь воды, плеснул ей в лицо. Она слабо застонала, приподняла голову и со страхом огляделась. Постепенно испуг на ее лице уступил место досаде.

— Боже, мое платье! — пролепетала она.

Корсаков даже рот раскрыл от изумления при виде такой реакции.

— Новое купим, — пробурчал Вениамин.

— О боже мой! — вздохнула Инга.

— Платье — дело наживное, — попытался успокоить ее Корсаков, развязывая Инге руки.

— Игорь, ты не хочешь ничего объяснить? — спросил Гладышев, помогая супруге освободиться.

— Кое-что объяснить придется, — согласился Игорь. — Вы приводите себя в порядок, а я пойду, позову твоих пацанов. Я им велел бежать к пруду. Если сейчас не выйду, они бросятся в милицию.

— А что, не надо? — в один голос спросили Инга и Вениамин.

— Только себе мороки добавите.

Выйдя за ворота, Корсаков посмотрел вниз, под горку, где велел оставаться подручным Гладышева. Три фигурки выступили из-за деревьев. Он помахал им рукой и, убедившись, что они возвращаются к дому, прошел в беседку.

Самовар потух и остыл. Корсаков нашел под скамейкой мешок с шишками и несколько лучин — видимо, чай из самовара тут был в чести. Он не торопясь распалил лучины, дождался, пока займутся шишки, и раздул пламя старым сапогом. Как раз, когда самовар забулькал, из дома показались Вениамин с Ингой. Гладышев смыл кровь, а Инга переоделась в другое платье, по мнению Корсакова, ничем не отличающееся от испорченного. К подбитому глазу Вениамин прижимал пакет со льдом, Инга шла осторожно, при каждом неловком движении поводя плечами.

— Оденьте что-нибудь свободного покроя, а плечи смажьте хотя бы вазелином.

— Найду, чем смазать, — с досадой сказала Инга. — Так что вы хотели нам рассказать?

Корсаков налил чаю себе и Вениамину, Инга предпочла кофе. Игорь опуская подробности, поведал о своем разговоре с магистром.

Венька хмурился, прихлебывая чай, забыв про сахар и баранки.

— Так что вот, господа, — подытожил Корсаков, — могу обещать вам неприкосновенность только при соблюдении этих условий.

— Мы не будем вообще в этом участвовать, — заявила Инга. — Вениамин, скажи ему…

— Значит так, — Гладышев поставил чашку на стол и тяжело посмотрел на супругу. — Мы будем участвовать в том, в чем я сочту нужным. Кажется, мы уже обсуждали приоритеты нашей совместной жизни. Возвращаться к этой теме я не намерен. Что касается условия, я согласен. Те результаты, которые я успел получить, выходят за всякие рамки современных понятий о металлургии, и я намерен продолжить исследования.

— Тебе просили передать, что воссоздать металл ты не сможешь, — заметил Корсаков.

— Я попытаюсь. Даже если полностью идентичный металл воссоздать не получится, я не останусь в накладе. — Венька помолчал, хлебая чай, обнаружил, что он несладкий, и сунул в рот кусок сахара. — Однако, должен заметить: ну и знакомые у тебя, Игорь.

— Знакомых не выбирают, так же, как и родителей, — вздохнул Корсаков. — Ладно, поеду я. Позвоню завтра, скажу, что решил владелец сабли. Ведь наше соглашение остается в силе?

— Конечно, — Гладышев поднялся. — Пойдем, я тебя провожу.

— Всего доброго, Инга Юрьевна, — Корсаков слегка поклонился.

Инга, глядя в сторону, кивнула головой.

Вениамин провел Игоря через кузницу. Возле ворот стояли подмастерья, что-то горячо обсуждая. Гладышев направился к ним.

— Вот что, парни, — сказал он, — если хотите у меня учиться, о сегодняшнем происшествии никому ни слова. — Вениамин посмотрел на Корсакова.

Тот одобрительно кивнул.

— До завтра свободны. С утра, как обычно, жду вас.

Ребята, с уважением глядя на Корсакова, попрощались.

Гладышев проводил Игоря до машины, хлопнул по плечу.

— Слушай, ты суперменом стал. Как ты этих мужиков вырубил! Любо-дорого посмотреть.

Корсаков, усмехнувшись, пожал плечами:

— Я и сам не ожидал.

Он не бравировал и не скромничал. Действительно, приняв решение напасть на людей магистра, он не знал, чем все кончится. Была подсознательная уверенность в своих силах, которая впервые пришла к нему на Ходынском поле. Он доверился ей и не проиграл. А что до магистра, тот воспринял предупреждение Корсакова настолько серьезно, что Игорь теперь не сомневался — недалек час, когда он сможет диктовать свои условия и магистру.

— Жена тебе сцену не устроит?

— Вряд ли, — Вениамин самодовольно погладил бороду. — Она, вообще-то, баба нормальная. Только скучно ей здесь. Отвечает на звонки клиентов, а их у меня немного: работаю я медленно, зато качественно. Конечно, что-нибудь по поводу «сомнительных друзей, которые наводят бандитов» она скажет, но предлог есть, согласись.

Корсаков уселся в машину, включил зажигание.

— А Пашку она здорово уважает.

— Да он же нас познакомил. Это с его помощью я устроился в училище народных ремесел в Хотьково. Теперь-то не жалею, а поначалу было кисло: пацаны кругом сопливые и я, переросток двадцатисемилетний. Но вот, все, что у меня есть, это благодаря моему ремеслу. У тебя-то как с работой.

— По разному, — скривился Корсаков. — На жизнь хватает, а в будущее я стараюсь не заглядывать.