Противостояние - Стивен Кинг

Мусорный Бак посмотрел на Ллойда.

– Как себя чувствуешь, Мусорник? – спросил Ллойд, оглядываясь.

– Хорошо, – ответил Мусорный Бак. – Лучше.

– Еда, вода и отдых – это все, что тебе требовалось, – кивнул Ллойд. – Я принес чистую одежду. Размер брал навскидку.

– По-моему, подойдет. – Мусорник не помнил своих размеров. Взял джинсы и рубашку.

– Спускайся завтракать, когда оденешься. – Голос Ллойда звучал чуть ли не почтительно. – Большинство из нас ест в кафетерии.

– Да. Конечно.

Кафетерий гудел от разговоров, и Мусорный Бак остановился в коридоре за углом, охваченный внезапным страхом. Они уставятся на него, когда он войдет. Уставятся и начнут смеяться. Кто-то хохотнет первым в глубине зала, кто-то еще присоединится к нему, а потом все примутся хохотать и указывать на него пальцем.

Эй, уберите спички, вон идет Мусорный Бак!

Эй, Мусорник! Что сказала старуха Семпл, когда ты сжег ее пенсионный чек?

Часто ссышь в постель, Мусорище?

Пот выступил у него на коже, и он почувствовал себя грязным, несмотря на душ, который принял после ухода Ллойда. Вспомнил свое лицо в зеркале в ванной, покрытое подживающими струпьями, свое тело, такое высохшее, свои глаза, слишком маленькие для пещер-глазниц. Да, они будут смеяться. Он прислушался к гулу разговоров, звяканью ножей и вилок и подумал, что ему лучше уйти.

Но тут же вспомнил, как волк взял его за руку, так нежно, и увел от металлической могилы Малыша. Мусорник расправил плечи и вошел в кафетерий.

Несколько человек коротко глянули на него, а потом вернулись к еде и разговорам. Ллойд, который сидел за большим столом в центре зала, поднял руку и помахал. Мусорник направился к нему, лавируя между столами, прошел под большим темным электронным табло. За столом, помимо Ллойда, сидели еще трое мужчин. Все ели яичницу с ветчиной.

– Пойди возьми себе что-нибудь на столе с паровым подогревом.

Мусорный Бак взял поднос и принялся наполнять его едой. Мужчина за стойкой, крупный, в белом, но грязном поварском наряде, наблюдал за ним.

– Вы мистер Хоргэн? – застенчиво спросил Мусорный Бак.

Хоргэн улыбнулся, показав редкие зубы.

– Да, но ты ко мне так не обращайся. Зови меня Белый. Тебе получше? Вчера ты больше напоминал гнев Божий.

– Гораздо лучше, конечно.

– Налегай на эти яйца, бери сколько хочешь. А картошки поменьше. Я бы так сделал на твоем месте. Она приготовлена давно и подсохла. Хорошо, что ты с нами, парень.

– Спасибо, – улыбнулся Мусорник.

Он вернулся к столу Ллойда.

– Мусорник, это Кен Демотт. Этот парень с лысиной – Гектор Дроугэн. А этот, который пытается уподобить лицо своей густо поросшей жопе, называет себя Одиноким Тузом.

Они все кивнули ему.

– А это наш новичок, – продолжил Ллойд. – Его зовут Мусорный Бак.

Последовали рукопожатия. Мусорник принялся за яичницу. Затем он посмотрел на молодого парня с редкой бороденкой и тихо и вежливо спросил:

– Вас не затруднит передать мне соль, мистер Туз?

Мгновение все удивленно переглядывались, а потом расхохотались. Мусорник смотрел на них, в его груди поднималась паника, а потом он услышал смех, действительно услышал, не только ушами, но и рассудком, и понял, что в нем нет ни капли злобы. Никто не собирался спрашивать, почему он сжег церковь, а не школу. Никто не собирался подкалывать его насчет сожженного пенсионного чека старухи Семпл. И он тоже мог улыбнуться, если хотел. И улыбнулся.

– Мистер Туз, – сквозь смех выдавил Дроугэн. – Мистер Туз, мне это нравится. Ми-и-истер Ту-у-уз. Чел, это, блядь, круто!

Одинокий Туз передал Мусорному Баку соль.

– Просто Туз, дружище. Я сразу откликнусь. Ты не называешь меня мистером Тузом, а я не буду называть тебя мистером Баком. Идет?

– Идет. – Мусорный Бак продолжал улыбаться. – Договорились.

– Ох, мистер Ту-у-уз! – фальцетом прокричал Гек Дроугэн. Вновь рассмеялся. – Туз, теперь это к тебе прилипнет. Клянусь. Прилипнет.

– Может, и так, но я это переживу, – ответил Одинокий Туз и поднялся за добавкой. Его рука на мгновение сжала плечо Мусорного Бака. Теплая и крепкая. Дружелюбная рука, не пытающаяся причинить боль.

Мусорный Бак ел яичницу, чувствуя, как внутри разливается приятная теплота. Ощущение настолько незнакомое, что почти болезненное. Очищая тарелку, он пытался выделить его, понять. Мусорный Бак поднял голову, посмотрел на окружающие его лица и подумал, что, возможно, знает, что это за ощущение.

Счастье.

Какие хорошие здесь люди, подумал он.

И еще: Я дома.

В этот день ему позволили отоспаться, а на следующий вместе со многими другими повезли на автобусах на плотину Боулдер. Они провели день, наматывая медную проволоку на сердечники сгоревших электродвигателей. Мусорный Бак работал на скамье, с которой открывался вид на воду, на озеро Мид, и никто за ним не присматривал. Он предположил, что это и не нужно, поскольку всем, как и ему, нравится то, что они делают.

На следующий день он выяснил, что ошибался.

Утром, в четверть одиннадцатого, Мусорный Бак сидел на скамье, наматывая медную проволоку. Работу делали пальцы, а мыслями он находился в миллионе миль отсюда. Сочинял благодарственный псалом темному человеку. Ему уже пришло в голову, что он должен раздобыть большую книгу (если на то пошло – Книгу) и начать записывать некоторые свои мысли о нем. Возможно, это будет Книга, которую когда-нибудь захотят прочитать люди. Люди, относившиеся к нему так же, как Мусорник.

К его скамье подошел Кен Демотт, бледный и испуганный, несмотря на загар.

– Пошли. Работа закончена. Мы возвращаемся в Вегас. Все. Автобусы ждут.

– Что? Почему? – заморгал Мусорный Бак.

– Не знаю. Это его приказ. Ллойд – всего лишь передаточное звено. Жопу в горсть, Мусорище. Лучше не задавать вопросов, когда дело касается нашего крутого парня.

Больше Мусорный Бак вопросов не задавал. На Гувер-драйв стояли три автобуса департамента образования Лас-Вегаса, их двигатели урчали на холостых оборотах. Мужчины и женщины поднимались в салоны и рассаживались. Почти все молчали, и этим дневная поездка кардинально отличалась от утренней и вечерней: обычно у двух десятков женщин и трех десятков мужчин всегда находились темы для разговоров. Однако сейчас все замкнулись. Когда они подъезжали к городу, Мусорный Бак услышал, как мужчина, сидевший через проход от него, тихо говорит своему соседу: