Бегущий по лезвию бритвы - Филип Дик

«Прости-прощай, последняя надежда. Представляю, как радовался бы Лео, узнай он, что творится со мной. Подобные ситуации его всегда забавляли.

И все же — все же я позвоню Элдричу! Пусть хоть что-нибудь ответит. Не может же он в самом деле промолчать!»

Барни быстро нашел видеофонную будку и набрал номер лунного поместья Элдрича.

— С вами говорит Барни Майерсон, — объяснил он менеджеру компании. — До сего дня я работал руководителем Отдела прогнозов «Пэт-Комплект». На деле я был вторым лицом в фирме. Надо мной стоял один только Лео Булеро.

Менеджер нахмурился и озадаченно спросил:

— Очень приятно с вами познакомиться. Чего же вы хотите от нас?

— Я хотел бы получить у вас работу.

— Мне не хочется расстраивать вас, но нам не нужны скоперы! Нам не приходится прибегать к их помощи. Не та, знаете ли, специфика.

— И все же не могли бы вы обратиться с этим вопросом к самому Палмеру Элдричу?

— В этом нет никакого смысла, тем более что он уже высказал свое мнение по этому поводу.

Барни повесил трубку и вышел из будки.

Он не только не расстроился, но даже не удивился.

Мало того, в глубине души он знал, что, пригласи они его на Луну, он полетел бы туда с одной-единственной целью. Сначала он убедился бы в том, что они берут его, а затем послал бы их подальше.

Он вновь вернулся в будку и набрал номер своего призывного пункта.

— С вами говорит Барни Майерсон. — Он назвал свой официальный цифровой код. — Недавно я получил повестку. Мне не хотелось бы тянуть с отправкой. Я предпочел бы отправиться в ближайшее время.

— Медицинскую комиссию вам придется проходить в любом случае, — проинформировал его чиновник из ООН. — Кроме того, вы должны пройти и психологическое тестирование. Разумеется, в любое удобное для вас время — хоть сейчас!

— Я буду у вас через несколько минут.

— Поскольку инициатива в данном вопросе исходит от вас, вы могли бы выбрать ту…

— Меня устраивает любая планета! Я согласен даже и на спутник!

Барни повесил трубку и уже через минуту поймал такси. Расположившись на сиденье поудобнее, он назвал адрес призывного пункта.

Они уже приближались к центру Нью-Йорка, как вдруг прямо по курсу возникла появившаяся неведомо откуда машина. Она тревожно сигналила бортовыми огнями.

— Они пытаются связаться с нами, — известил Барни бортовой компьютер. — Вы хотите ответить им?

— Нет. Прибавь скорости, — буркнул Барни и тут же, передумав, добавил: — Ты можешь узнать, кто это?

— Для этого мне надо связаться с ними по радио, — какое-то время автопилот молчал. — Они говорят, что их послал к вам Палмер Элдрич. Он с удовольствием примет вас на работу в правление своей компании, и потому…

— Повтори еще раз!

— Мистер Палмер Элдрич через своих представителей сообщает, что согласен принять вас на работу, хотя по действующим в его компании правилам…

— Дай-ка я поговорю с ними сам!

К его лицу тут же придвинулся микрофон.

— С кем я говорю? — спросил Барни.

Незнакомый мужской голос ответил:

— Это Ихольц. Я работаю в бостонском филиале «Ассоциации производителей Чу-Зи». Предлагаю вам приземлиться в каком-нибудь спокойном, тихом местечке и обсудить все проблемы, связанные с вашим трудоустройством.

— Дело в том, что в настоящий момент я направляюсь на призывной пункт. Хочу записаться в отряд колонистов.

— Надеюсь, вы еще ничего не подписывали?

— Ничего.

— Прекрасно. Это самое главное.

— На самом деле, я с нетерпением жду момента, когда приземлюсь на Марс и попробую наконец Кэн-Ди!

Ихольц кашлянул и полюбопытствовал:

— Это еще вам зачем?

— Так я смогу вернуться к Эмили!

— К Эмили? Кто это?

— Моя бывшая жена. Я выгнал ее только потому, что она ждала от меня ребенка. Теперь я понял, что годы, проведенные с нею, были самым счастливым временем моей жизни. Честно говоря, сейчас я люблю ее куда сильнее, чем тогда. Чувство не ослабло, нет. Оно стало только сильнее, сильнее и чище!

— Ну, это не беда, — усмехнулся Ихольц. — Мы можем снабдить вас таким количеством Чу-Зи, что о каком-то там Кэн-Ди вы и думать забудете. Вы попадете в мир, где, кроме вас и Эмили, не будет никого. И мир этот вечен. Вы представляете, как это чудесно? Вы, она и вечность…

— Кто знает, может, я не захочу работать на Палмера Элдрича.

— Но разве не вы предложили нам свои услуги?

— Так-то оно так, да вот только есть у меня на этот счет кой-какие сомнения, — ответил Барни. — Давайте договоримся: если меня не призовут, я вам позвоню. Мне звонить не стоит. — Он вернул микрофон на прежнее место. — Все. Можешь его вырубить.

— Я смотрю, вы патриот, — заметил автопилот. — В наши дни редко кто добровольно отправляется на службу!

— Занимайся своим делом, — бросил в ответ Барни.

— Думаю, вы поступаете правильно, — задумчиво прожужжал автомат.

— Если б я отправился на Сигму 14-Б спасать Лео… — пробормотал Барни. — Или это была Луна? Впрочем, теперь уже не важно… Приди я на помощь Лео, он бы меня не выкинул, и все у меня было бы в полном порядке… Охо-хо-хо-хо…

— Зря вы так расстраиваетесь, — опять заговорил автопилот, — от ошибок никто не застрахован.

— Ошибка ошибке рознь, — ответил Барни. — Бывают и фатальные ошибки. Сначала Эмили. Эмили и лети. Потом Лео Булеро…

Больше автомат не проронил ни слова.

«В один прекрасный лень, — бормотал про себя Барни, — мы делаем нашу последнюю ошибку. Ошибку, перечеркивающую всю жизнь. Можно поступить на работу в компанию Палмера Элдрича. Можно записаться в добровольцы и отправиться куда-нибудь на Марс. Что теперь ни выбери, куда ни кинься, получается: непоправимое уже свершилось».

Барни быстро прошел медицинскую комиссию, потом его протестировал психиатр, кстати, удивительно походивший на доктора Смайла.

Он проскочил и этот этап.

В состоянии, близком к обмороку, он произнес слова присяги («Клянусь относиться к Земле, как к матери и владычице…»), после чего его отправили домой собирать вещи, всучив напоследок гигантский гроссбух со всей необходимой начинающему колонисту информацией. До отправления корабля оставалось ровно двадцать четыре часа. Место назначения держалось в тайне. Он представлял себе предписание, начинающееся со слов: «Мене, мене, текел»[25]. Сам он начал бы его именно так.

Барни ощутил разом и радость, и облегчение, и ужас, и грусть. И все же самым острым и самым сильным было совсем иное чувство — всепроникающее осознание полного краха. «Ничего, ничего, — пытался успокоить себя Барни, — уж лучше жить где-нибудь на Марсе, чем греться на здешнем солнышке».