Моя анимежизнь. Пенталогия (СИ) - Смолин Павел

– Не хватит! Баня полезна! Она закаляет тело и дух! Ты что, не самурай?

– Дышать нечем, – Пожаловался он.

– Еще пара минут и перейдем ко второй фазе! – Пообещал я.

– А почему ты уверен, что в зале начнется хаос? – Спросил друг.

– Ты же слышал песни, – Не знаю, по мне так это очевидно.

– Я не очень разбираюсь в музыке, – Вздохнул Кейташи, и очень зря, потому что раскаленный воздух парилки нужно вдыхать аккуратно – нарушив это правило, друг закашлялся.

Сегодня, после утренней тренировки, я решил сделать две вещи – сходить в баню и озаботиться живым щитом для Хэруки и Кохэку. Японцы, конечно, даже слэмятся вполне вежливо, но мало ли как на них подействуют два настолько мощных хита. Нет, за Хэруки я не беспокоюсь. Я беспокоюсь за тех, кому не повезет неаккуратно налететь на нее. Вот и сидим теперь с другом в парилке, закаляем дух.

– Ладно, пора! – Решил я, что для первого «захода» достаточно. Вылетев из парилки, выбежали из входа в баню и с молодецким гиканьем прыгнули в бассейн. Все прилично – мы в трусах, потому что бегать по двору голышом я пока морально не готов. Дыхание перехватило – вода в бассейне достаточно теплая, но после парилки…

– Ухх, – Отфыркивался вынырнувший неподалеку Кейташи, – Мне кажется, или я слышу, как вода испаряется о мою раскаленную кожу?

– Не преувеличивай, – Улыбнулся я, переворачиваясь на спину и зажмурив глаза, чтобы защитить от японского летнего солнышка.

– Надеюсь, из‑за Акиры у тебя не возникнет проблем с Кохэку, – Вздохнул друг, судя по всплескам повторивший за мной, – Мне нравится с тобой дружить, – Дал он понять, что если вдруг проблемы с Кохэку все‑таки возникнут, выберет он совсем не мою сторону. Что ж ты, Стенька Разин, меня на бабу променял? Ладно, я его не осуждаю – первая любовь чувство гораздо более сильное, чем дружба, – Не подумай, – Зачем‑то начал оправдываться он, – Это вовсе не из‑за Окинавы, бассейна и всего такого!

Приоткрыв глаза, прицелился – Кейташи оказался совсем рядом – и слегка стукнул его в плечо:

– Не неси ерунды, мы ведь дружили еще тогда, когда я жил в мелком доме, а батя не взлетел по карьерной лестнице.

– Помнишь, как мы забыли зонты? – Хохотнул Кейташи.

– Да уж, – Хохотнул я в ответ, – А помнишь, как ты чуть не потерял сознание, когда тот старпер решил добавить горяченького? – Слегка подколол я друга.

– А помнишь, как смешно ты тогда упал? – Не остался он в долгу.

Посмеялись.

– Ну все, пора! – Решил я и погреб к лестнице, – В этот раз пройдемся веничком!

– В средневековье ты бы работал палачом! – Фыркнул Кейташи.

После бани я выделил Кейташи халат, сам надел такой же, и мы уселись на кухне пить чай. Я мазал кусок хлеба сливочным маслом – всегда любил такой перекус после баньки, Кейташи же отдавал должное «радужному» торту – позавчера испекли с сестренкой. Без повода, просто Чико захотела.

– Ну и как тебе? – С этнографическим интересом попросил я аборигена поделиться ощущениями.

– Потрясающе! – Улыбнулся он, – Будто все тело дышит! Такое ощущение, что я могу горы свернуть! После ванны такого не бывает!

– Суббота – банный день, – Улыбнулся я ему, – Приходи хоть каждую неделю.

– Обязательно! – Кивнул он.

Ну что ж, первый «прогон» бани можно считать успешным – до этого она не работала, потому что японский строитель долго грузил нас с батей речами с ключевыми словами «раствор», «влажность», «схватится», «пропитка от плесени» и прочим. Бассейн же был готов давно, и мы все, включая одевавшую по такому поводу скромный черный закрытый купальник Есикаву‑сан, время от времени в нем плескались.

Теперь надо будет научить париться сестренку (никакой пошлятины! Она будет в купальничке!), батю, Ринтаро‑сенсея и Хэруки (а вот ей можно и без купальника).

– Снимешься в моем фильме? – Спросил я друга, – Есть у меня одна идея как раз под тебя.

– Это какая? – Отправляя в рот кусок торта, спросил он.

– Надо будет покрасить тебя в черный на пару дней, отснимем спокойные сцены, а потом, после сцен страшных, смоем краску и получится, что ты поседел от ужаса! – Хохотнул я.

– Ужастик снимать будешь? – Он задумчиво почесал щеку, – Ну, если на пару дней, то почему бы и нет? – Пожав плечами, согласился он, – А про что фильм?

Я объяснил, Кейташи покивал и сказал, что в такой веселой лабуде снимется с радостью. Посидели еще полчасика, болтая ни о чем, и друг засобирался домой – у них с Кохэку «предконцертное» свидание. Наложенная на тренировку банька приятно разморила, поэтому решил вздремнуть – набраться силушки перед эпичным дебютом. Мои планы сломал красноглазый, бледноватый, но безукоризненно выбритый батя – дома он не появлялся уже пару дней, ночуя прямо в недрах «Хонды». Что‑то приветственно буркнув, он направился в ванную, но путь прервал телефонный звонок. Немного послушав говорящего, батя оживился.

– Значит, международная математическая олимпиада? – Спросил он трубку, с каким‑то нездоровым блеском в глазах глядя на меня, – Идея – замечательная! – Послушав трубку еще немного, подытожил он, – Оставьте мне ваши контакты, я уверен, что «Хонда» с радостью поспособствует такому благородному начинанию! – Пообещал он, – Мой сын? – удивлённо продолжил отец. А я‑то тут каким боком? – Да, он очень хорошо учится. Даже так?! За минуту решил задачу олимпиады предыдущего года?! – Вылупил на меня глаза батя, – Непременно! Я свяжусь с вами в ближайшие дни, – Батя повесил трубку.

Тут до меня дошло. Это ведь тот чудик с парома, учитель математики. Он всё‑таки набрался смелости позвонить. Блин, а он же не…

– Не хочу! – Тут же осознал я чудовищный размер стремительно надвигающегося на меня геморроя.

– Не обсуждается! – Рявкнул батя и отправился в ванную.

* * *

На пути к клубу меня немного потряхивало – страшно опозориться. Шедшая рядом Хэруки, нарядившаяся в свой «рок‑прикид», активно настраивала меня на позитив – чего мол ты, Иоши, с такими‑то песнями и волнуешься, но помогало это слабо, и я уже жалел, что подписался на такое. Ладно, другие попаданцы стадионы «качают», а у меня – андеграундный клубешник на пару сотен поддатых панков. Как‑нибудь да справлюсь – в случае чего музыканты подстрахуют меня бек‑вокалом. Отдельно волнения добавляла третья, не вошедшая в «демку» песня – я выбрал ее специально для Хэруки. Вдруг ей не понравится?

В клуб прибыл аж за час до начала – нужно подготовиться. Волнение немного уняла стоящая на барной стойке табличка «Сегодня пиво со скидкой в 30 %». Повезло! Поздоровался с уже прибывшими на место музыкантами, посадил Хэруки у барной стойки пить соки, и, взяв с собой для придания авторитета Иоичи и Мицуо, отправился договариваться с осветителем. Шоу должно получиться незабываемым, поэтому вручил мужику исписанную указаниями бумажку – что, когда и как освещать, напитав его трудолюбие десятитысячной купюрой.

Далее погнал музыкантов настраиваться и «саундчекать» – позорные задержки на глазах подвыпившей публики мне не нужны. После настройки моя временная группа решила воспользоваться скидочкой. Я – добрый хозяин, поэтому не стал вонять, установив лимит в литр на брата. Пока ребята «разгонялись», Хэруки немного поработала над моим «сценическим образом» (гримерки нам не полагалось, единственную клубную займут обновленные «Альдекальдо», когда соизволят почтить убогий кабак своим подписанным на лейбл присутствием). Судя по хихиканью Хэруки, получилось удачно. Подошел к бару и широко улыбнулся музыкантам. Они заржали. Отлично!

К моменту, когда народ набился в клуб, наши инструменты уже находились на сцене, полностью готовые к работе. Готовы были и музыканты – слегка накатившие и пылающие энтузиазмом. Я же немного трясся и «прокручивал» в голове тексты песен и сценарий своего эпичного перформанса. Менеджер клуба дал отмашку, музыканты ободряюще похлопали меня по плечам, и мы вышли на сцену.

Танцпол, казавшийся «изнутри» маленьким, со сцены смотрелся настоящим людским морем. Сглотнув ком, осмотрелся, найдя неподалеку от сцены Хэруки, Кохэку и Кейташи. Лица дорогих мне людей помогли. Так, а вот и Акира в сопровождении новых музыкантов, привалился к стене и надменно смотрит на нас, скрестив на груди руки. Разобрали инструменты – для первой песни мне гитара не понадобится, но понадобится для «Smells like teen spirit». Подойдя к микрофону, дождался, пока зал затихнет и широко улыбнулся. Осветитель сработал как надо, осветив прожекторами «порезанные», заправленные в берцы джинсы, красную «советскую» футболку (куда без нее), и остановил прожектор на моей украшенной волосяными «сосульками» голове, позволив зрителям насладиться видом «беззубого», «под Горшка», рта. Зубы выбивать не пришлось – обошлись черным пищевым красителем повышенной водостойкости.