За тебя, Родина! - Илья83

— Натан Иванович, просто скажите как есть, и всё. Что-то случилось?

Тот удручённо кивнул, с трудом заставив свои руки лежать на столе спокойно.

— Дело в том что из Наркомздрава пришло распоряжение на вас… — замялся он, в волнении потерев подбородок.

— И что в нём, Натан Иванович? — она удивлённо подняла брови. — Надеюсь, что-то хорошее?

— В принципе, да… Можно и так сказать… Дело в том что вас повышают до начальника госпиталя, Наринэ Артуровна! — наконец признался Рубинштейн.

— О… — задумчиво протянула женщина. Это была очень неожиданная новость. Но почему тогда Натан Иванович настолько не в своей тарелке? — Я очень рада что наверху оценили мои таланты и доверяют столь высокий пост… подождите, но если меня в качестве начальника… то куда девают вас?

Рубинштейн прокашлялся и отвёл взгляд.

— Вы немного не так поняли, Наринэ Артуровна… вас назначают начальником госпиталя не у нас… и даже не в Москве, понимаете?

— Как так? А где же, интересно? — армянка удивлялась всё больше и больше.

— На Украине… а если точнее, во Львове… — признался Рубинштейн, сокрушённо вздохнув.

Вот в чём дело! Теперь Наринэ стало кое-что ясно. Недавно присоединённые территории западной Украины и западной Белоруссии, судя по слухам, активно укреплялись проверенными кадрами в разных областях. Образование, медицина, новое начальство на заводах и фабриках. Помимо замены ненадёжных людей, работавших в жизненно важных для СССР местах, это было одновременно, неким своеобразным трамплином для тех перспективных работников кого уже можно двигать наверх но на прежнем месте работы просто некуда. Другое дело что не все были довольны уезжать из столицы куда-то в глухомань, пусть даже с повышением, но раз партия так сказала… значит, надо выполнять, тут уж ничего не поделаешь. Наверху уже всё решили так что отказаться вряд ли возможно. Да и зачем? Тем более, её посылают не в какое-то село начальником медпункта а в крупный город. Там есть все удобства, не придётся ходить по нужде во двор, отгоняя кур… Да и интересно попробовать руководить целым госпиталем. Но вот не слишком радостный вид Рубинштейна её беспокоил…

— Так это же хорошо, Натан Иванович! — воскликнула женщина, радостно улыбаясь. — Я с удовольствием туда поеду! А если думаете что у меня есть желание работать только в Москве то ошибаетесь! Если наверху считают что я нужнее во Львове… что ж, поеду во Львов лечить новых советских граждан! Мы же врачи, обязаны помогать всем!

— Да-да, конечно, вы правы, Наринэ Артуровна! — поддержал её Рубинштейн, и тут же снова тяжело вздохнул. — Но дело в том что… некоторые говорят будто там ещё опасно, понимаете?

— В каком смысле, опасно? — опять удивилась армянка, чуть нахмурившись. — Львов — крупный город. Конечно, не Москва, но не вижу ни единой причины считать его опаснее нашей столицы, Натан Иванович! Не понимаю, кто вам такое говорит?

Откашлявшись, Рубинштейн смог взять себя в руки и его глаза уже не бегали а смотрели прямо на неё. Казалось, забота о своей уходившей сотруднице придала ему смелости и он решил, наконец, высказаться прямо.

— Наринэ Артуровна… У меня есть друг, который недавно там побывал и пару дней назад вернулся обратно. Так вот, по его словам в городе… да и в его окрестностях тоже… не слишком дружелюбно относятся к советским людям. Местные жители, к сожалению, привыкли жить под властью польских эксплуататоров и в какой-то мере пропитались их идеями, понимаете? Я даже не говорю о религии, католическом христианстве, в конце концов, по моему мнению, это не такое уж серьёзное преступление… Но им задурили голову будто придут страшные русские и станут насильно загонять их в колхозы, отбирать землю. А они ведь все там в большинстве ярые индивидуалисты, каждый сам по себе! Частная собственность это их настоящий культ! Хоть маленький кусочек земли но зато свой… Тёмные люди, совсем как наши крестьяне после революции. Понятное дело что потом они сами поймут преимущества нашего строя перед их отсталым буржуйским местечковым мещанством и кулачеством но пока что чуть ли не каждый советский человек для них это злобный комиссар с маузером в кобуре! По словам моего друга там не везде можно ходить, особенно после захода солнца. Могут оскорбить, ударить… Возможна и гораздо худшая вероятность…

— Вздор, Натан Иванович! Настоящий вздор! — решительно покачала она головой. — Несомненно, ваш друг сильно преувеличил то с чем он столкнулся во Львове! Я не спорю, наверное там есть некоторые недовольные советской властью но уверена что честных людей намного больше! Да и есть же там наша милиция, соответствующие органы, занимающиеся этой проблемой… К тому же не забывайте про местных активистов и коммунистов, Натан Иванович! Они, конечно, знают как с этим справиться и нам надо просто помочь им, вот и всё!

— Вы думаете? — усомнился Рубинштейн, с задумчивым видом глядя на неё. — Мне всё же кажется что мой друг…

— Успокойтесь, Натан Иванович, пожалуйста! — улыбнулась Наринэ, мысленно уже сидя в собственном кабинете неизвестного львовского госпиталя. — Я справлюсь! Поверьте, я оправдаю высокое доверие нашей партии и постараюсь не подвести никого из тех кто в меня верит! Мой госпиталь станет самым лучшим во Львове! Кстати, когда мне писать заявление и сдавать дела?

— В течении недели придёт приказ из наркомата о вашем повышении и новом назначении, мне сказали так… — кивнул Рубинштейн, к облегчению Наринэ. Кажется, её уверенность в благополучном исходе передалась и ему, вытеснив сомнения посеянные товарищем. — Так что пока не торопитесь, просто работайте. А когда придёт соответствующая бумага то я вас вызову и мы уже вместе решим что и как сделать. Договорились, Наринэ Артуровна?

— Конечно, Натан Иванович! — радостно улыбалась женщина, так и не сумев прогнать из головы картинку как она сидит за своим начальственным столом. Легко вскочив со стула, армянка произнесла: — Доброго вам дня!

И вышла за дверь в коридор, сияя от счастья. Отличная новость! Только бы там наверху не передумали в последний момент, это было бы жестоко… А уж что зависит от неё, она обязательно сделает! Собственный госпиталь, подумать только! Как же хорошо жить в советской стране! И надо потихоньку собирать список того что Наринэ возьмёт с собой в дальнюю дорогу…

Берлин.

20 мая 1940 года. Ранний вечер.

Ева Браун.

Расставшись со своей сестрой Гретель