Катрин (Книги 1-7) - Жюльетта Бенцони
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
ГЛАВА III. Замок Синей Бороды
Неделю спустя, незадолго до заката, Катрин, Сара и Готье-Злосчастье в молчании глядели на замок Шантосе. Зрелище стоило того. Самая мощная крепость Анжу гордо вздымала к небу одиннадцать громадных башен, над которыми реял длинный золотой штандарт с черным крестом и белыми лилиями; гранитные куртины отражались в зеленоватых водах спокойного пруда, а дальше, куда хватало взгляда, простирались темно-зеленые леса. К подножию замка лепилась, как обычно, деревушка с ее веселыми синими и красными крышами. Однако Катрин казалось, что деревня приникла к замку не столько в надежде на защиту, сколько из страха. Дома в Шантосе тянулись к крохотной колокольне церкви, словно желая спрятаться от давящей тени крепостных стен. От этих черных немых башен на фоне темно-голубого неба веяло какой-то грустью, и одновременно от них исходила непонятная угроза. Внезапно Катрин ощутила непреодолимое желание бежать, и Сара с ее тонким чутьем бродяги с больших дорог, видимо, почувствовала то же самое.
– Уйдем отсюда! – прошептала она, словно боясь услышать звук собственного голоса.
– Нет, – мягко, но твердо ответила Катрин. – Ла Ир сказал, что Арно приедет за мной в Шантосе. Значит, я должна быть в Шантосе.
– Ты же видишь, что здесь нет королевы Иоланды. Ее штандарт был бы поднят над башней, но я не вижу королевского стяга, – настаивала на своем Сара.
– Однако я вижу королевские лилии, – вмешался Готье.
Но Катрин, которая пристально и недоверчиво рассматривала замок, только покачала головой.
– Когда король Карл произвел мессира де Реца в маршалы Франции, он позволил ему украсить свой герб лилиями. Другие штандарты принадлежат сиру де Краону, деду владельца замка. Однако нам нужно быть в Шантосе независимо от того, находится здесь королева или нет.
И молодая женщина решительно направила своего мула к подъемному мосту крепости. Остальным волей-неволей пришлось последовать за ней. Мулы, как и большая часть багажа, навьюченная на них, были подарены Катрин мэтром Жаком Буше, богатым буржуа из Орлеана, у которого некогда жила Жанна д'Арк и где Катрин всегда принимали с радостью. На Жака и его семью она всегда могла положиться как на верных, искренних друзей.
Катрин и ее спутники пришли в Орлеан после долгого изнурительного пути по разоренному войной, разграбленному и сожженному графству Бос. Они дошли до такой степени изнеможения, что порой им хотелось просто лечь у обочины и умереть, как это делают измученные животные. В конце пути Готье еще нашел в себе силы нести Катрин, которая не могла больше идти. Сара же кое-как тащилась, уцепившись руками за пояс великана. Семья Буше приняла их с распростертыми объятиями, с тем хлебосольным гостеприимством, которым некогда гордились все зажиточные люди. Матильда, мать городского старшины, и Маргарита, его жена, приняли странников как родных, но Матильда, не удержавшись, все-таки сказала Катрин:
– Дорогая графиня, я никогда не слыхала и не видела, чтобы знатная дама вела подобную жизнь. Неужели вам так нравится бродить по большим дорогам?
– Мне просто нравится один мужчина, – улыбнувшись, ответила молодая женщина, делая вид, что не замечает, как внезапно вытянулось лицо Готье.
В этом гостеприимном доме путники провели два дня. Когда сумерничали, говорили только о Жанне. Катрин рассказывала о суде, о казни, о кроваво-красном мученическом венце, в который вдруг ударили солнечные лучи, и он воспарил к небесам, унося с собой душу праведницы. И все, хозяева и слуги, сгрудившиеся у высокого камина, лили горькие слезы, оплакивая страдания и безвременную кончину Девы. В свою очередь орлеанцы вспоминали о чудесном освобождении города, о битвах, о великом страхе англичан перед святой воительницей в серебряных доспехах. Готье слушал их, широко раскрыв глаза, ибо до Нормандии доносились только слухи о подвигах Жанны д'Арк. В его дикой душе это повествование о крови, славе и любви находило особый отклик, ибо оно было созвучно старинным северным сагам, и он слышал топот коней, на которых взмывали в облака девы-валькирии, унося с собой воинов, павших на поле битвы.
Однако, когда Катрин объявила о своем намерении отправиться в Шантосе, в комнате воцарилось молчание. Дождавшись, когда слуги после молитвы ушли к себе, госпожа Матильда повернулась к своей гостье:
– Вам не следует туда идти, моя дорогая. Об этом замке ходит дурная слава, а барон де Рец – это не тот человек, у которого может просить гостеприимства молодая богатая женщина. Разве вы не слышали, что он принудил маленькую Катрин де Туар бежать с ним и выйти за него замуж, чтобы завладеть ее состоянием? Потом он приказал похитить свою тещу, госпожу Беатрис де Монжан, и отобрал у нее два замка, угрожая зашить ее в кожаный мешок и бросить в Луару. Ничем не лучше и его дед, этот старый грабитель и насильник. У нас хорошо знают делишки этого семейства.
– Однако королева согласилась остановиться в Шантосе…
– Ее просто вынудили. У этих людей хватило бесстыдства напасть на королевскую свиту, изувечить ее верных слуг. Поверьте мне, дорогая, они не боятся ни Бога, ни Сатаны. Ими движет одна лишь алчность, и они творят что их душе угодно…
Катрин, ласково улыбнувшись старой подруге, обняла ее и расцеловала.
– Я уже не прежняя молоденькая девушка, госпожа Матильда, да и богатства у меня больше нет. Осталось лишь несколько золотых экю, которые я прячу в потайном кармашке под юбкой. Все мои драгоценности находятся у Жана Сона, пока брат Этьенн не найдет возможности передать их мне. Я не буду ценной добычей для господ-стервятников… и я верю слову монсеньора де Реца. Он поклялся вырвать Арно де Монсальви из лап Ришара Венабля. Уверена, что ему это удастся.
Жак Буше вздохнул, с грустью и беспокойством глядя на Катрин.
– Он кузен Ла Тремуйля, который полностью подчинил себе нашего сира короля. Говорят, Жиль де Рец весьма предан своему родственнику.
– Жиль де Рец прежде всего капитан короля, а уж затем кузен Ла Тремуйля, – упрямо возразила Катрин. – И у меня нет выбора, если я хочу встретиться с мессиром де Монсальви.
Жак и его жена поняли, что Катрин не остановить: ничто не помешает ей отправиться в замок этого подозрительного анжуйца. Они перестали настаивать, но перед расставанием, целуя Катрин, Матильда сунула ей золотой образок с изображением своей святой заступницы и крохотный эмалевый ковчежец, в котором хранилась косточка святого Иакова.
Принимая эти дары, Катрин едва сдержала улыбку, ибо они напомнили ей парижский Двор Чудес. Она словно бы
