Осознание - Вадим Еловенко

Весь вечер, Альберт удивлял нас, очаровывал простотой и логичностью своего отношения к нам и нашим проблемам. Он описывал перспективы и я, честно говоря, не видела ничего кроме плюсов для нашей страны. Это то меня и настораживало. Слишком все было заманчиво. У того, из сна, все выглядело как-то честнее, несмотря на недомолвки.

Ближе к десяти вечера обе компании в зале и на кухне объединились в холле в основном стоя и куря, и через некоторое время, пообщавшись, стали расходиться. Я тоже попрощавшись с Катей и Альбертом вышла сразу за Артемом.

Он ждал меня на крыльце. Обнял за плечи, прижал к себе и поспешил увести с глаз других глядящих. Идя в темноте, фонари еще редко встречались в лагере, я хотя бы смогла поговорить с ним не боясь, что он увидит, как я краснею от этого разговора.

- Ты встретился с ней? - Спросила я, чуть напрягая плечико под его ладонью.

Он охотно угукнул в ответ и не стал ничего говорить. Я «клещами» потянула из него слова:

- И что она? Артем, пожав плечом, сказал неохотно:

- Ей жалко, что все так произошло.

- А тебе? - спросила я, скрывая злость под заинтересованными нотками.

- Тоже. - Признался Артем. - Но это ничего не меняет и не изменит. Только… Я насторожилась и даже заставила его остановиться.

- Что только? - спросила я, рассматривая его профиль еле заметный в сумраке.

Он ответил не сразу, а прежде чем ответить вообще поцеловал меня, хотя я и не ответила на его поцелуй. Просто дала ему прижаться своими губами к моим и не больше.

- Только я хочу, что бы ты Саша, понимала это не из-за тебя. Не из-за того, что между нами произошло и что может быть будет дальше. Это потому, что так и должно, наверное, было быть. Я чего-то подобного давно боялся. Что она просто не устоит в этом водовороте бед. Не устоит без меня. И попробовать все сейчас вернуть… Это будет просто пыткой. И для меня и для нее. Для меня будет постоянное унижение в том, что я оставил ее когда-то. Для нее будет вечной проблемой, как я отношусь к ней и ее ребенку, от того, другого. Она беременна.

Вот я же чувствовала, что он страдает, говоря об этом, но почему мне каждое слово о невозможности их отношений доставляло такую радость. Я сама себе поражалась. Неужели я такая сволочь, что чужое несчастье мне приятно. Или просто каждое слово давало мне шанс на мое счастье с этим человеком? Не знаю. Ничего не знаю, и знать не хочу об этом. Я такая, какая есть!

Ночью в постели с Артемом, я запрещала ему даже думать о ней. Не словами запрещала, а давила его волю своей. Давила его горести и печали. Топила их в ласках. Когда я без сил просто упала в конце на подушку тяжело дыша, Артем меня несильно обнял, чтобы не стеснять дыхание, и долго поглаживал, ничего не говоря пока я не уснула. Усыпая, я думала только о том, что кажется, мне придется приложить не мало усилий, чтобы удержать этого человека рядом с собой. Что бы верить и знать что он только мой. И сон, захвативший меня, только подтверждал мои самые нелегкие думы.

- Ты довольна? - Спросил меня мужчина напротив.

- Я еще не знаю. - Честно призналась я. - Конечно, я довольна. Я просто не знаю, что будет дальше. Я уже вообще счастью ни на грамм не верю. Сегодня оно есть, а завтра опять черная полоса.

- Ну, это понятно. - Кивнул равнодушно мужчина. - Ты довольна ситуацией? Ну, вот и отлично! Я не знала, что еще сказать. Он видно тоже.

- Он больше никуда не уйдет? - Спросила я осторожно.

- А я-то, откуда знаю? - С насмешкой ответил мне мужчина. - Меньше всего этот вопрос меня заботит. Он сделал что должен был.

- Ну, как же… вы же говорите, что судьбы всех определены…

- Ну да. - Кивнул он.

- И вы их корректируете.

- Ага. - Весело согласился мужчина.

- И? - Недоуменно задала вопрос я.

- А кто тебе сказал, что мы знаем их? Нет, и не знали никогда. Просто те, чью волю уже мы выполняем, они знают. Или им кажется что знают. Это Катя и Альберт думают, что их человечество приблизилось к богу. Скоро они смогут невероятно продлить жизнь человека. Но разве бог это вечность? Нет. Божественность это возможность самому строить свой мир. Свою жизнь в своем мире. Иногда мне кажется что Абсолют, как вы его называете, просто сбежал откуда-то. И построил себе мир, в котором он действительно всемогущ. Странный мир, дурной, честно говоря. С кучей проблем и вечных нерешенных вопросов. Причем каждое поколение людей, в любой точке этого мира, вынужденно решать эти вопросы заново. Все вопросы… от первого до последнего. Каждое поколение. Словно не передается информация. Словно безголосое какое-то человечество. Даже твоя ситуация и та не нова. И были гражданские войны у других и находились там такие девочки колокольчики… Я поджала губы, но перебить не посмела. Он сам остановился.

- А впрочем, не важно… ты все равно не запомнишь, а запомнишь так не передашь… а передашь свой опыт так все равно им никто не воспользуется. - Мужчина странно захохотал, словно находил это невероятно смешным.

- Я запомню! - Обиженно заявила я.

- Даааа? - Удивленно улыбаясь, спросил он.

- Да! - Уверенно сказала я. Мужчина только улыбнулся и сказал:

- Тогда запомни другое. И Альберту и Артему передай… когда они будут в Москве чтобы даже не думали в гости в офис заглядывать. Есть на свете вещи, которые знать не стоит. Я кивнула, но он усмехнувшись сказал:

- Давай с тобой поспорим, что после этих слов они оба припрутся?

Я даже спорить не стала. Улыбнулась согласно и покивала. Что я этих мужиков не знаю?

Просыпалась я, ненавидя всех и вся. Будильник на настенном телевизоре включил музыкальный канал, и я просто подскочила от воплей какого-то странного лохматого с фиолетовыми волосами субтильного типчика, орущего вдобавок полную ахинею на незнакомом языке. Пульт от телевизора, Артем, уходя обычно оставлял на кухне. В этом был его коварный умысел. Пока я дойду до кухни за пультом я точно проснусь. Панель телевизора для ручного управления без Темы не открывалась, а моего голос квартира Артема не слушалась вообще. Все мои команды «Свет», «Звук тише», «контроль периметра», компьютером просто игнорировались. Хорошо квартира Артема не считала меня чужой и охрану не вызывала. Уже спасибо.

По идее я, конечно, должна была жить при интернате. Но, проведя пару ночей с его безумными обитателями, которые даже не по-русски общались, а на каком-то диком сленге, я со слезами заявилась в министерство к Кате и без всяких очередей вломилась в ее кабинет. Катя, только чтобы не позориться больше так, разрешила мне перебраться к Артему, хотя до этого пяткой в грудь била себя, что до моих, хотя бы по паспорту, восемнадцати лет не позволит такому случиться. Ага… Она меня плохо знала.

Так я стала свободной от обязательного пребывания в интернате. Но вот от занятий меня никто не освобождал. А это было еще хуже, чем ночевать в притоне малолетней шпаны, где каждая комната напоминала проходной двор. Я училась, не поверите, с детьми младше меня на пять лет. И тут уж никакие слезы мне не помогали. Сидя на задней парте перед монитором компьютера, на котором даже игрушки были заблокированы, я тосковала о времени, когда мне не приходилось тратить по шесть часов в день на редкую чушь.

Не сказать, конечно, что мне было совсем не интересен процесс учебы. Мне очень нравилась их история, их язык. Но я чувствовала себя абсолютно тупой при попытке осилить их математику и физику. Вроде все просто, все понятно, но не шло и все. А от дополнительных занятий я отлынивала, как могла. Через месяц такой пытки, Катя лично приехала в школу при интернате и устроила мне разнос, почему на меня ей жалуются. Я краснела, ревела и просила ее понять, что это ведь стыдно. Я даже просила дать мне спокойно прожить жизнь недоучкой… Катя смягчилась, отвезла меня на работу к Альберту в институт, и тот устроил мне трехчасовую лекцию, как он сам давным-давно отставший от своих сверстников нагонял учебу. Я больше смеялась, чем выносила для себя уроки, но главное поняла. Знания в этом мире были важны как воздух. Без них ни о работе, ни о социальном статусе можно было не мечтать.

Это Артему было классно. Он стал сотрудником постоянно действующего на территории Москвы посольства нашей страны. Занимался рассмотрением персональных дел людей собирающихся эмигрировать к нам туда. Я таких считала откровенными идиотами, а работу Артема считала сродни работе вербовщика в действующую армию. Контроль предоставляя личные дела на рассмотрения посольству, кажется, относился к эмигрантам так же как я, зато вот к Артему относился с огромным уважением. Я сама не раз видела, заходя на работу к Теме, как у него сидят офицеры контроля и что-то обсуждают и, прислушиваясь к мнению Артема, делают коррективы в свои планы. Нет, Артем не заблуждался насчет своего статуса, он так и говорил что все это игрушечное посольство, просто игра в уважение. Но куда без такой игры? Вот и он не выпендривался особо пропуская к нам почти всех, кроме тех у кого были проблемы со здоровьем. И контроль не подсовывал ему откровенных негодяев оставляя их себе и разбираясь с ними самостоятельно. Зарплаты у Артемы хватало на то чтобы выплачивать стоимость квартиры внутри за кольцом погодных генераторов и чтобы не отказывать себе в остальных радостях жизни. Но не смотря на мои уговоры мобиль, он так и не приобрел, ограничивался лишь тем, что иногда за ним приезжал водитель посольства, а в большинстве случаев просто ходил на работу пешком. Благо не далеко было. А я так хотела что бы он иногда хоть подвозил меня на занятия. А еще лучше забирал с них. Ну хоть изредка. Так ведь нет. Ножками, Саша, шевели ножками, девочка, - вспоминала я слова своей тезки…