Клинок Гармонии (СИ) - Илья Кишин

глазах мелькнул фиолетовый тон линз, я уже мог увидеть то, насколько все плохо, однако среди одного большого «плохо» ясно виднелось одно маленькое «хорошо».

— Ее мозг все еще жив! — подметил я, взглянув на уровень содержащейся в теле эссенции. — Юми, набери в шприц двадцать две сотых миллилитра и подай мне!

— Да, сейчас! — откликнулась она, тут же схватившись за пробирку и вставив в нее иглу через резиновую затычку.

Когда все было готово и в правой руке оказался наполненный нужной эссенцией шприц, я слил лишние сотые миллилитра, будучи готовым всадить иглу.

— Какая у нее группа крови? — уточнил я, продолжая массировать сердце.

— Третья отрицательная, — подсказал Джозеф.

— Отлично, возьмите ручную помпу и жгут, будем переливать.

— Кто будет донором? — замешкалась Юмико, не понимая, в чем вообще состоит моя идея.

— Я, — ответ был однозначен, и исходил он из уст стоящей за нашими спинами Хорнет, — у меня универсальная группа — давайте.

В условиях скоординированной командной работы мы могли добиться удивительных результатов. Уже через минуту дрожащая от напряжения Хорнет сидела на стуле с катетером в вене, будучи готовой к переливанию, но в такой патовой ситуации, когда у реципиента отсутствуют руки, пришлось всадить игру прямо в сердце, пробив грудную клетку.

— Приступайте! — скомандовал я, притом сам в это время старательно целился иглой шприца с эссенцией в трубку, дабы совместить между собой кровь Хорнет и жидкую «жизнь».

— Пульс слабый, дыхание стабильное, изменений не наблюдается, — держала в курсе Юмико, мониторя изменения на экране, пока Джозеф старательно качал кровь ручной помпой.

Я прекрасно знал, что делаю и какие у этого будут последствия для человека в предсмертном состоянии, но совсем не ручался за результат в случае с практически мертвым человеком, единственной живой частью которого остался мозг. Это не было лечением, не было реанимацией, пациент не находился в коме и не был полностью безжизненным — этот случай в моей медицинской практике значился уникальным и оттого в каком-то смысле захватывал дух, однако все шло не так радужно, как того хотелось.

— Она залечивается! — обомлела Хорнет, заприметив то, как рана на животе начинает затягиваться.

— Рано радоваться, это нам только помешает, — отрезал я. — Дыра заполняется новыми тканями за счет недостающей эссенции, которую я восполнил, но, если к моменту ее полного заживления сердце девушки не забьется само — мы проиграли.

— И что же нам делать? — запаниковала Юмико, в секунду утратив веру в благополучный исход.

— Остается только надеяться, — тяжело вздохнул я.

Еще несколько минут прошли за тщетными попытками оживить труп, кровь переливалась в ускоренном темпе, все поврежденные места Лаффи затягивались на глазах, уровень ее жизненной силы стабилизировался и даже кожа приобрела первоначальный оттенок — но все в бестолку. Как бы мы не старались, мертвых к жизни не вернуть, как бы сильно того не хотелось. Сейчас, когда для руки более не осталось места, чтобы продолжить искусственное кровообращение, я вынул ее из груди девушки, смирившись со своим поражением, ведь сердце так и не забилось, вопреки всем призрачным надеждам.

Стоило прекратить процесс, как монитор сразу же монотонно запищал, говоря об отсутствии пульса. Все мы замерли в одном положении, опустив головы, осознавая, что более ничего не можем для нее сделать — Лаффи мертва.

— Что ж, похоже, теперь уже ничего не поделать, — проронив слезу, проговорила Юмико.

Прости, солнце, даже мне не удалось тебя вытащить. Надеюсь, по ту сторону жизни тебе будет лучше, чем в реальном мире, который принес лишь боль и страдания, будто бы избрав для себя того, на кого должны свалиться все земные беды. Возможно, Бездна окажется снисходительна и даст потерянному дитя второй шанс, но за это придется заплатить слишком большую цену, и когда ты о ней узнаешь, будет уже поздно.

***

Несколько часов спустя, когда о смерти Лаффи уже было объявлено, «Спектр» организовал первые в истории ордена похороны, решив придать тело девушки земле на возвышении Гармонийской горы, где уже ранее были захоронены Анна и Леонхардт Акина — где-то в тиши под одиноким деревом с качелей. Некогда скромное место для уединения стало чем-то символичным, будто участком высшего покоя для тех, кто его заслужил.

Наш лидер Ашидо Такаги был вне себя и до последнего не мог принять смерть бесценного сердцу человека, оттого и свалил вину за ее смерть на медперсонал, но больше всего досталось именно мне, как наглецу, возомнившему, что он может перечить влиятельному мальчишке. Коротко говоря, мне не позволили присутствовать на похоронах бок о бок с остальными, потому пришлось сидеть в стороне, витая в собственных мыслях, которые были отнюдь не самыми лучшими.

Проведя посмертный осмотр и проанализировав ранения девушки, мы были шокированы обстоятельствами ее смерти, ведь пришедший по ее голову человек определенно знал, за кем и для чего пришел. Я могу лишь строить догадки, ведь «шиирацу» не работает на тех, кто не смотрит в глаза, а Ашидо сам не в курсе того, что там произошло. Исходя из того, что в наши руки девушка попала уже без рук — их она лишилась в первую очередь, и произошло это вследствие прямого попадания из огнестрельного оружия. Мы поняли это по шарикам дроби, которые вываливались наружу в процессе заживления тканей. Нападавший изначально не дал своей жертве шансов сбежать, не оставил ей ни малейшей возможности защитить себя этим мелким подобием клинка.

Самым страшным фактом было то, что Лаффи изнасиловали прямо перед смертью, а это значит, что она, вероятно, преодолела барьер «шиирацу» и вспомнила все, что было до того, как мы впервые встретились. Смерть в страданиях, когда сердце переполняет душевная боль воспоминаний о зверских моментах из жизни, о лицах людей, причинявших тебе боль, о тех грустных словах отвержения — это самый страшный сценарий. Неудивительно, что девушка не собиралась приходить в себя, даже когда тело целиком восстановилось и жизненная энергия восполнилась — в реальности есть только боль.

— Илия, чего грустишь? — вырвала меня из мыслей внезапно подошедшая вплотную Луна.

— Да так, — вздохнул я. — Думаю о том, как Лаффи могла бы прожить эту жизнь, если бы судьба не оказалась к ней так жестока.

— Да уж, очень тяжело отпускать людей на тот свет, — она положила мне на плечо руку. — Ребята просили передать тебе спасибо за то, что помог организовать для нее гроб — если бы не ты, девочке пришлось бы гнить в земле.

— Пожалуйста, — еще тяжелее вздохнул я.

— Брось, Илия, — улыбнулась Луна. — Ты сделал все, что мог. Нельзя жалеть о том, что уже случилось, когда от тебя