Лекции по патрологии I—IV века - Н. И. Сагарда

Собственно апология распадается на две главные части. В первой из них (cap. 7-27) Тертуллиан сначала кратко отклоняет обвинения христиан в тайных преступлениях (occulta facinora) — убиении детей, поедании их и кровосмешении при богослужебных собраниях, указывая на то, что никто не застал христиан при совершении этих преступлений и что эти преступления противоестественны и всецело противоречат образу жизни и мысли христиан, их религиозному и нравственному учению. Язычники сами совершают такие дела и приписывают их христианам (cap. 7-9). Более подробно он останавливается на обвинениях христиан в явных преступлениях и прежде всего в оскорблении государственной религии своим безбожием (crimen sacrilegii, laesae Romanae religionis, laesae divinitatis [обвинение в святотатстве, оскорблении римской религии, оскорблении божественности]). Римские боги по своему происхождению и жизни — простые люди, а не боги, и из людей они не могли сделаться богами. Сами римляне показывают, что они не признают их богами: об этом свидетельствует зависимость богов от воли сената, небрежное обращение с их изображениями — употребление их для домашних надобностей, продажа с аукциона, языческая обрядность, плата за вход в храмы, изображение богов в поэтических и философских произведениях, в народных зрелищах, распутство в храмах, ограбление их. Христиане же поклоняются единому истинному Богу. Они не почитают ни ослиной головы, ни солнца, но Творца мира, бытие Которого непроизвольно удостоверяет даже душа язычника — все говорят: «велик Бог», «благ Бог» и «что Бог даст»; душа свидетельствует о Нем как Судии, когда говорит: «Бог видит», «вручаю Богу», «Бог воздаст мне». «О, свидетельство души, по природе христианки!» (О testimonium animae naturaliter christianae!) — восклицает Тертуллиан (cap. 17).

Познание об этом Боге истинном дано в священных книгах, возвещено через пророков, учение которых не скрывается, так как при Птолемее Филадельфе священные книги иудеев переведены на греческий язык. Главнейший авторитет этим книгам сообщает их глубочайшая древность. Пророки предвозвестили пришествие Христа, Сына Божия, Который есть Господь и Наставник христианского учения, просветитель и руководитель человеческого рода. Язычники же почитают демонов, деятельность которых направлена на погибель людей. Но сами демоны отрицают то, что они боги, и утверждают, что нет другого Бога, кроме единого, почитаемого христианами. Если нет на самом деле богов, то нет и религии, а если нет религии, то христиане невиновны в оскорблении религии. Напрасно в доказательство существования и силы богов ссылаются на процветание царства — этим Рим обязан войнам, завоеваниям городов и победам; ведь и те, царства которых подпали власти Рима, были не без религий, когда теряли царства.

Во второй части (cap. 28—45) Тертуллиан опровергает обвинение в оскорблении еще боле священного величия — императорского величества (crimen laesae majestatis). Он доказывает, что христиане — не враги императора и государства и исполняют по отношению к ним свои обязанности. Если они не приносят жертв гению кесаря, то они поступают разумно. Они не называют императора Богом, но они молятся за него Богу вечному, Богу живому, благоволения Которого и сами императоры желают. Своим повиновением они воздают ему должное почитание как первому владыке после Бога. Вместе с этим Тертуллиан разоблачает ложь и лицемерие почитания императора язычниками, которые делают это по страху и по тому же мотиву скорее нарушают клятву всеми богами, чем одним императором (cap. 28-35).

Христиане — и не общественные враги. Они доказывают свою верность даже при самых жестоких и несправедливых притеснениях, которым подвергают их. Никто не слышал, чтобы христиане, которых считают толпой заговорщиков, мстили за это. Если бы они хотели выступить открыто, то у них не было бы недостатка в числе и силе, так как, существуя со вчерашнего дня, они наполнили собой все места: города, острова, крепости, муниципии, места собраний, лагери, трибы, дворец, сенат, форум; а если бы они решили удалиться из империи, то произошла бы остановка в государственных делах, и у них [(язычников)] осталось бы более врагов, чем граждан. Но христиане этого не делают. Их нельзя считать политической фракцией, потому что они совершенно чуждаются политической жизни. Их собрания состоят из людей добрых, благочестивых, целомудренных. Они помогают бедным и обнаруживают такую любовь друг к другу, что сами язычники говорят (хотя и с укоризной): смотри, как они любят друг друга, как они готовы друг за друга даже умереть.

Несправедливо считают христиан виновниками общественных бедствий, обрушивающихся на царство. Эти бедствия навлекают сами язычники, так как они презирают Бога и почитают статуи. Христиан обвиняют в том, что они бесполезны для торговых дел — но христиане живут в мире, покупают все для своих потребностей, занимаются хозяйством, торгуют, работают для общего пользования. На бесполезность христиан не без основания могут жаловаться только содержатели публичных домов, сводники, прелюбодеи, убийцы и т. д. Между христианами нет преступников — у них целомудрие и строгость нравов.

В заключение (cap. 46-50) Тертуллиан, указывая на несправедливость преследования христиан, выдвигает абсолютную возвышенность христианства как Откровенной религии над всякой человеческой философией; христиане превосходят философов в самопожертвовании и твердости. «Ваша несправедливость, — говорит Тертуллиан, — доказывает нашу невинность... Но никакая изысканная жестокость ваша не приносит вам успеха: она скорее располагает к нашей секте. Чем более вы истребляете нас, тем более мы умножаемся: кровь христиан есть семя» [(cap. 50)].

Эта превосходная апология, вероятно, в начале III в. была переведена на греческий язык; перевод известен был Евсевию (Hist. eccl. II, 2.[4—]5 sq.; 25.4; III, 20.7; 33.3; V, 5.6 sqq.), но скоро потом был утрачен.

2) Вторая апология — «Две книги к народам» (Ad nationes libri duo)[805] написана прежде «Апологетика», вероятно, в том же 197 г., незадолго перед окончательной обработкой его и неоднократно указывает на него. По своему содержанию и по характеру доказательств, особенно в первой книге, эта апология имеет сильное сходство с «Апологетиком», только изложена популярнее и в более резком тоне; кроме того, вся постановка разрешения вопросов не юридическая, а риторически-философская. В первой книге, апологетического характера (20 глав), автор защищает христиан от обвинений в нравственных преступлениях и в непочитании богов, представляя здесь, собственно, параллельную рецензию к первым 16-ти и последним главам «Апологетика», с уклонениями в некоторых точках зрения и подробностях, а также в стиле и образе выражений. Также и в этом произведении Тертуллиан доказывает, что приписываемые христианам преступления совершаются самими язычниками. Во второй, полемической книге (17 глав) автор резко нападает на язычество, доказывая ничтожность языческой веры в богов и бессодержательность представлений о богах философов и поэтов. Главным источником для этой книги Тертуллиану служили Libri rerum divinarum[806] Теренция Варрона, следуя которому он различает физические, мифические и национальные божества.

3) «О свидетельстве души» (De testimonio animae)[807] — краткий (6 глав), но содержательный, написанный с большим воодушевлением трактат, который является раскрытием высказанной в «Апологетике» (cap. 17) мысли, что простая, неиспорченная, не тронутая мирской культурой человеческая душа дает свидетельство в пользу христианства, потому что душа по природе христианка. Так как свидетельства языческих философов, поэтов и других наставников языческой науки и мудрости не привели к принятию христианской религии, то Тертуллиан призывает нового свидетеля, который известнее всякой литературы, действеннее всякого учения, распространеннее всякой книги — душу человека, простую, грубую, необразованную, невежественную, и обращается к ее внутреннейшему богосознанию. Она свидетельствует о бытии единого Бога, когда с полной свободой восклицает: «что Бог даст», «если Богу угодно», «Бог благословит тебя», «Бог видит все», «вручаю Богу», «Бог воздаст», «Бог будет судьей между нами». Она свидетельствует о бытии демонов, когда называет имя сатаны при всяком омерзении, при всяком презрении, при всяком проклятии. Душа свидетельствует и о собственном бессмертии своим страхом перед смертью и судом и разными выражениями, именно: «он ушел», «мир праху его» и т. п. Эти свидетельства души чем истиннее, тем проще; [чем проще, тем доступнее; чем доступнее, тем общее;][808] чем общее, тем естественнее; чем естественнее, тем божественнее. Что удивительного, если душа, происшедши от Бога, знает Того, от Кого произошла? Она, несмотря на козни своего противника, помнит и о своем Творце и о Его благости и заповеди, и о своем конце, и о самом враге своем. Поэтому к ее свидетельству нужно относится с доверием.