Лекции по патрологии I—IV века - Н. И. Сагарда

Беспокойный духом, неутомимый борец, неисправимый спорщик, Тертуллиан окончил разрывом со всем миром: он не нашел успокоения и в монтанизме; по крайней мере, и в нем он основал свою секту или партию тертуллианистов, которая имела в Риме свою базилику, — партия продолжала существование до дней Августина (August., De haeres. 86). Со времени отпадения в монтанизм Тертуллиан не переставал нападать на кафолическую Церковь.

О последних годах жизни Тертуллиана источники не сообщают никаких сведений. Последние полемические произведения его написаны около 220 г. С этого времени следы его теряются. Иероним весьма осторожно сообщает предание, что Тертуллиан дожил до весьма глубокой старости (De vir. ill. 53: fertur vixisse [usque] ad decrepitam aetatem).

Литературная деятельность Тертуллиана

Тертуллиан был необычайно плодовитый писатель. Примечательная особенность его жизненного течения, что каждый шаг его вперед обозначал разрыв с прошлым, сказалась на Тертуллиане и как писателе. Обладая широким образованием и выдающимися знаниями в области истории, философии и юриспруденции, он по переходе в христианство стал с презрением относиться ко всякой эстетической культуре и особенно довольно часто и энергично выражал свою ненависть к светской науке. Однако в своей литературной деятельности он использовал приобретенные познания для многосторонней литературной борьбы, какую вел в течение всей своей жизни. Тертуллиана признают оригинальнейшим и индивидуальнейшим писателем доникейской эпохи, так как едва ли какой-либо другой писатель умел наложить на свои произведения столь неизгладимую печать своего «я». Его острый ум, глубокое, всегда возбужденное чувство и живая фантазия придают его произведениям исключительный, им только свойственный характер. Их отличает поразительное богатство мыслей, и Викентий Лиринский не далек от истины в своем суждении о Тертуллиане, что у него quot paene verba, tot sententiae [почти сколько слов, столько же и мыслей (Commonitorium 18)]. Особенно примечательна его способность к сжатой и точной формулировке догматических и нравственных истин, и латинское богословие в этом отношении весьма многим обязано его гению. Стиль сочинений Тертуллиана всецело отражает характер их автора. Если сферой его жизни была борьба — борьба с другими и борьба с самим собой, то и все сохранившиеся произведения его служат верным отражением этой борьбы: всюду он сильный противник, полный огненного красноречия, тяжеловесной логики, которая нередко как бы издевается над здравым смыслом, и язвительной сатиры; его деспотическая диалектика всегда ослепляет, хотя довольно часто не выдерживает прикосновения спокойной критики. Он нередко в своих выводах идет гораздо дальше, чем сколько позволяют его доказательства. Своей иронией он больше огорчает и вызывает на противоречие, чем убеждает и примиряет. Он — враг всяких компромиссов. Выражения Тертуллиана кратки и энергичны. К греко-римскому совершенству внешней формы он не имеет чутья и отвращается его: он пишет шероховато и неклассически, часто темно и неудобопонятно. Он любит употреблять народные выражения и не останавливается перед образованием новых слов, восполняя, таким образом, латинский лексикон. Так как он первый писал о догматических предметах на латинском языке, то он должен был создавать для этого богословскую терминологию, и для западного христианства он является действительным творцом его языка.

Текст произведений Тертуллиана, за исключением «Апологетика», сохранившегося в многочисленных и частью древних рукописях, засвидетельствован весьма неудовлетворительно. Целый ряд произведений (Ad nationes, Scorpiace, De testimonio animae, De spectaculis, De idololatria, De anima, De oratione) дошли до нас только в одном Cod. Agobardinus (Parisiensis) IX в., а для текста De baptismo, De pudicitia и De jejunio в настоящее время совсем нет рукописного удостоверения. Часто испорченный, а в Ad nationes и с пропусками, текст произведений Тертуллиана, в связи с особенной темнотой речи, представляет широкое поле для ученых догадок.

Хронология отдельных произведений Тертуллиана, написанных в период между 195 и 218 г., не может быть установлена точно, так как для этого нет несомненных точек опоры[803]. Можно только с уверенностью определить, какие из них написаны в православно-кафолический или монтанистический период жизни автора. Монтанистическими признаются те произведения, в которых находятся ссылки на Монтана и пророчиц Максимиллу и Прискиллу, затем чрезмерная строгость в церковных постах, отвержение второго брака как прелюбодеяния и разврата, ограничение власти Церкви отпускать грехи и утверждение, что смертные грехи — отступничество от веры, убийство и прелюбодеяние не могут быть прощены Церковью, наконец, наименование православных психиками и др.

Все произведения Тертуллиана могут быть разделены на три группы: а) апологетически-полемические, написанные в опровержение язычества и иудейства и в защиту христианства; б) догматико-полемические, написанные в опровержение ереси вообще и отдельных еретиков в частности; в) практически-аскетические, посвященные разным вопросам христианской морали и церковной дисциплины.

Апологетические произведения Тертуллиана. Между апологетическими произведениями самым выдающимся является: 1) «Апологетик»[804], который в большинстве рукописей имеет заглавие Apologeticum, а у блж. Иеронима называется Apologeticus (Epist. 70, ad Magnum, cap. 5). Он написан в 197 г. в Карфагене и обращен к «представителям римской власти, председательствующим на открытом и высоком месте, почти на самой вершине государства» [(cap. 1)], т. е. к правителям римских провинций. Произведение написано по образцу греческих апологий и при [вероятном] пользовании апологией Минуция Феликса, но материал переработан самостоятельно и оригинально: Тертуллиан дал защите христианства юридически-политическую постановку. По намерению автора, его апология должна заменить собой открытую защиту истины, которая запрещена христианам. Апология разделяется на 50 глав.

Во введении (cap. 1-6) Тертуллиан говорит, что христианская религия имеет только одно желание — чтобы не судили, не зная; отношение же римского правительства к христианству основывается на незнании его и является издевательством над законами. Всем преступникам позволяют защиту, а христиан осуждают за одно только имя. В то время как другие граждане при сознании своей вины подвергаются наказаниям, христиане при отречении от того, что они [есть] на самом деле, уходят безнаказанными. Уже из этого ясно, что они невиновны. В оправдание и извинение этой несправедливости могут ссылаться на законы, которые запрещают христианство; но законы составлены людьми, способными заблуждаться, — дурные законы должны быть отменены, так как и во все времена люди изменяли и отменяли законы.

Собственно апология распадается на две главные части. В первой из них (cap. 7-27) Тертуллиан сначала кратко отклоняет обвинения христиан в тайных преступлениях (occulta facinora) — убиении детей, поедании их и кровосмешении при богослужебных собраниях, указывая на то, что никто не застал христиан при совершении этих преступлений и что эти преступления противоестественны и всецело противоречат образу жизни и мысли христиан, их религиозному и нравственному учению. Язычники сами совершают такие дела и приписывают их христианам (cap. 7-9). Более подробно он останавливается на обвинениях христиан в явных преступлениях и прежде всего в оскорблении государственной религии своим безбожием (crimen sacrilegii, laesae Romanae religionis, laesae divinitatis [обвинение в святотатстве, оскорблении римской религии, оскорблении божественности]). Римские боги по своему происхождению и жизни — простые люди, а не боги, и из людей они не могли сделаться богами. Сами римляне показывают, что они не признают их богами: об этом свидетельствует зависимость богов от воли сената, небрежное обращение с их изображениями — употребление их для домашних надобностей, продажа с аукциона, языческая обрядность, плата за вход в храмы, изображение богов в поэтических и философских произведениях, в народных зрелищах, распутство в храмах, ограбление их. Христиане же поклоняются единому истинному Богу. Они не почитают ни ослиной головы, ни солнца, но Творца мира, бытие Которого непроизвольно удостоверяет даже душа язычника — все говорят: «велик Бог», «благ Бог» и «что Бог даст»; душа свидетельствует о Нем как Судии, когда говорит: «Бог видит», «вручаю Богу», «Бог воздаст мне». «О, свидетельство души, по природе христианки!» (О testimonium animae naturaliter christianae!) — восклицает Тертуллиан (cap. 17).

Познание об этом Боге истинном дано в священных книгах, возвещено через пророков, учение которых не скрывается, так как при Птолемее Филадельфе священные книги иудеев переведены на греческий язык. Главнейший авторитет этим книгам сообщает их глубочайшая древность. Пророки предвозвестили пришествие Христа, Сына Божия, Который есть Господь и Наставник христианского учения, просветитель и руководитель человеческого рода. Язычники же почитают демонов, деятельность которых направлена на погибель людей. Но сами демоны отрицают то, что они боги, и утверждают, что нет другого Бога, кроме единого, почитаемого христианами. Если нет на самом деле богов, то нет и религии, а если нет религии, то христиане невиновны в оскорблении религии. Напрасно в доказательство существования и силы богов ссылаются на процветание царства — этим Рим обязан войнам, завоеваниям городов и победам; ведь и те, царства которых подпали власти Рима, были не без религий, когда теряли царства.