Романы Круглого Стола. Бретонский цикл. Ланселот Озерный. - Полен Парис

Иосифа и Святой Грааль, соответственно стр. 122 и 245. (Прим. П. Париса).

295

Кретьен, чтобы лучше соблюсти единство своего произведения, подставил вместо вскрытия гробниц Моисея и Галахада эпизод со вскрытием гробниц Скорбного Оплота. См. Ланселот, т. I, стр. 120. (Прим. П. Париса).

296

Сравните этот эпизод с эпизодом битвы Гектора с Гинасом Блакестанским (Ланселот, т. I, гл. XLIII). (Прим. П. Париса).

297

Здесь наглядно видна разница между залами и покоями. Первые предназначены для публичных приемов, вторые для частной жизни. (Прим. П. Париса).

298

В самых ранних легендах Кэй-сенешаль уже немного хвастун, но прежде всего он верен и надежен. Мало-помалу романисты, а особенно поэты, сделали из него тип самонадеянного болтуна. В прозаическом романе он еще не таков: это смесь отваги, легкомыслия и искренности. Кретьен де Труа счел нужным здесь изменить исходный текст, чтобы подладиться под новый характер Кэя: Он первый речь к нему повел, И рыцарь слышит сей глагол: «Ты посрамил меня!» – «Ужели Я посрамил вас, в самом деле? Скажите», – молвил Ланселот. «Да, посрамил, – ответил тот, – Ты совершил с отваги пылом То, что мне было не по силам».

299

Мелеаган завоевал королеву, и с этих пор она не была связана никакими прежними обязательствами. Она была уже не персоной, а вещью. (Прим. П. Париса).

300

Нельзя было честно вызвать на поединок того, с кем разделил трапезу. (Прим. П. Париса).

301

Эти доспехи были и не те, что обычно носил Ланселот, и не сенешаля Горра: иначе его бы слишком легко узнали. (Прим. П. Париса).

302

Особое выражение, не раз используемое на турнирах в смысле: вот кто проскачет вдоль ограды, как будто измерив ее своим копьем. Годфруа де Ланьи добавляет: И знайте, в первый раз звучало «Вот кто измерит локтем поле»! Так говорить теперь пристало. Такой урок нам преподал Наш мэтр, он первый так сказал. Этот мэтр – Кретьен, чье творение завершил Годфруа. Но автор прозы сделал это раньше Кретьена. (Прим. П. Париса).

303

Годфруа де Ланьи, не упоминая причин, по которым здесь оказалась замешана сестра Мелеагана, делает необъяснимой эту враждебность сестры к брату на благо рыцарю, которого она вроде бы никогда и не видела. Он говорит всего лишь: Среди рассказа моего О ней сказал пока немного. (Стих 6384). Еще одно веское доказательство первичности романа в прозе. (Прим. П. Париса).

304

Сестра Мелеагана весьма напоминает ту девицу, что пришла на помощь мессиру Гавейну в Печальной башне. (См. Ланселот, т. II, стр. 451 и далее). (Прим. П. Париса).

305

В католической традиции – 22 июля. (Прим. перев.).

306

См. две первые главы Ланселота, т. I. После смерти изменника Але-ома Клодас предлагал Банену в дар королевство Ганн, но Банен не захотел ничем владеть от него. (Прим. П. Париса).

307

Согласно правилам судебного поединка, тело Мелеагана как побежденного на ристалище полагалось поднять на вилы. Значит, уносить это тело с почестями было противозаконно. (Прим. П. Париса).

308

Тогда он носил позолоченный щит с лазурным полем, украшенным тремя прорезными ромбами. (Прим. П. Париса).

309

Я полагаю, что автор Ланселота и Поисков Грааля мимоходом позаимствовал из стихотворной легенды о Тристане (которая гораздо старше, чем прозаический роман Тристан) имя отца Тристана, Мелиадуса Черного (изначально Мериадека). Пересказу подвигов Мелиадуса посвящены многие главы Поисков Грааля и первая часть романа Гирон Учтивый, сочиненного в конце тринадцатого века, существенно позже романа о Тристане. (Прим. П. Париса).

310

Легенда о том, что евангелист Иоанн был погружен в кипящее масло и вышел оттуда невредимым, возникла во II веке. Истоки ее приписывают Тертуллиану. Возможно, именно этот святой Иоанн упоминается здесь, хотя по хронологии романа дело происходит в июле, а в современной католической традиции день Св. Иоанна Богослова отмечается в декабре. (Прим. перев.).

311

Коммуна в департаменте Вогез на востоке Франции, существующая и поныне. (Прим. перев.).

312

Дочери могли унаследовать отцовский надел, но при условии, что выйдут замуж за того, кого укажет или, по крайней мере, одобрит сюзерен или глава семейства. (Прим. П. Париса).

313

Десять миль. (Прим. П. Париса).

314

Пункт обороны, выдвинутый вперед на возвышении; в отличие от передовой заставы, которую возводили в чистом поле. (Прим. П. Париса).

315

Очевидно, в одной и той же воде, как было принято даже в банном обиходе. Еще один знак уважения почетному гостю. (Прим. перев.).

316

Ланселот, т. I, главы X и XI. (Прим. П. Париса).

317

Эта ситуация вовсе не так пикантна, как может показаться. Как будет ясно из дальнейшего (стр. 622), речь идет о женитьбе. Здесь примечательно то, что право на создание семьи находится под контролем сюзерена (причем речь идет не о каких-то вилланах, а о рыцарском сословии!), и жесткую процедуру отбора проходят представители обоих полов. См. также комментарий Париса на той же странице. (Прим. перев.).

318

«Замкнутому стенами с башенками и рвами», т. е. оснащенному турелями, как стены Авиньона. (Прим. П. Париса).

319

Здесь можно усмотреть антагонизм между армориканской романической традицией и традицией чисто валлийской. До Ланселота и Тристана Гавейн и его братья были образцами рыцарского совершенства. Автор нашего романа впервые довольно робко попытался вытеснить их героями Арморики: Ланселотом, его братом Гектором и его кузенами Лионелем и Богором. Автор романа о Тристане преследовал ту же цель и пошел еще дальше, чем автор Ланселота, исказив освященный временем характер Гавейна в пользу героев нашего Корнуая. (Прим. П. Париса).

320

Эти двенадцать девиц, очевидно, были еще и