Муссон - Уилбур Смит

Аллювиальное золотое поле, открытое Ван Хотеном, оказалось столь богатым, что одна женщина за день работы заполняла иглу, и промывка золота стала главным занятием племени. Но когда кое-кто из мужчин пожелал присоединиться к такой выгодной работе, женщины с негодованием прогнали их.

Приближался сезон дождей, и пора было снова отправляться вниз по реке.

Шлюпки низко сидели в воде под тяжестью слоновой кости, а у Тома в корабельном несгораемом ящике было заперто почти сто унций золотого песка.

Когда Аболи сказал Фалло и Зете, что оставляет их у родичей до своего возвращения в следующем сезоне, они разразились воплями отчаяния и ручьями лили слезы.

Сара ругала Аболи за такое обращение.

— Почему ты так жесток, Аболи? Ты заставил их полюбить тебя, а теперь разбиваешь их маленькие сердца.

— По пути к мысу Доброй Надежды они умрут от ужаса и морской болезни, а даже если выживут, каждый день будут тосковать по своим матерям. И сделают мою жизнь такой же несчастной. Нет, пусть остаются здесь и ждут меня, как пристало хорошим женам.

Горе двух девушек волшебным образом развеяли прощальные подарки: бусы, ткани и ручные зеркальца, которыми оделил их Аболи. Эти подарки делали их самыми богатыми женщинами в деревне. Обе улыбались, махая вслед высокой фигуре за рулем первой шлюпки.

Когда в начале следующего сухого сезона они вернулись в землю лози, Фалло и Зете были на сносях — их гладкие черные животы выпирали из набедренных повязок, а груди стали похожими на спелые дыни. Они родили с разницей в несколько дней.

Сара служила повитухой и приняла двух здоровых мальчиков.

— Клянусь Богом! — воскликнул Том, разглядывая младенцев. — Никакого сомнения, что они твои, Аболи. Беднягам не хватает только татуировки, чтобы быть такими же уродливыми, как их отец.

Аболи совершенно переменился. Его отчужденное достоинство и величественная королевская осанка исчезали, когда он держал на коленях слюнявых сыновей. Татуированное лицо, внушавшее ужас тысячам врагов, стало довольным и почти красивым.

— Этого зовут Зама, — сказал он Тому и Саре, — потому что он будет великим воином. А этого Тула, потому что он будет поэтом и мудрецом.

Этой ночью, в темноте их хижины, Сара прижалась щекой к Тому и прошептала ему на ухо:

— Я тоже хочу сына. Пожалуйста, Том. Пожалуйста, мой дорогой, подари мне сына, чтобы я могла обнимать его и любить.

— Я постараюсь, — пообещал он. — Постараюсь от души.

Но годы шли — в Форте Провидения ли, в экспедициях в землях лози, на мысе ли Доброй Надежды, — а Сара оставалась крепкой, высокой, с плоским животом; чрево ее не росло, грудь не набухала.

Зама и Тула быстро росли и превратились в крепких мальчишек; они пошли в отца и были высокими для своих лет, гораздо выше других мальчиков деревни, их ровесников. Они проводили дни в лесу или на травянистых равнинах, где пасли скот племени, учились пользоваться луком и копьем, узнавали повадки диких зверей леса. По вечерам они сидели у костра у ног Аболи и, широко раскрыв глаза, слушали рассказы о море, о битвах и приключениях в далеких местах.

— Возьми нас с собой, отец, — упрашивал Зама.

Как и предсказывал Аболи, он был выше и крупнее брата.

— Пожалуйста, достопочтенный отец, — подхватывал Тула. — Возьми нас с собой и покажи эти чудеса.

— Вы должны оставаться с матерями и выполнять свои обязанности, пока не будете обрезаны и не пройдете посвящение в мужчин, — говорил Аболи. — Тогда хозяин Клиб и я возьмем вас с собой в мир за пределами земли лози.

Охота на слонов в земле лози приносила изобильные плоды, Ван Хотен открыл еще одно аллювиальное золотое поле в трех днях пути к северу от первого, и в Форт Провидения непрерывным потоком шел золотой песок. Племя и Том процветали, и каждый год в сезон больших дождей «Кентавр» с полным трюмом отправлялся на юг к Кейпу.

У слывшего надежным амстердамского банка было отделение на Хееренграхт над самой бухтой. У Тома на счете в этом банке лежало уже две тысячи фунтов, и после нового сезона эта сумма удвоится. Наконец он разбогател.

Но ему пришлось испытать и горькое разочарование. Когда настало время возвращаться на север, Нед Тайлер заявил, что слишком стар для плавания. Его волосы поредели и стали белыми, как только что собранный хлопок, спина согнулась, а некогда ясные глаза помутнели и покраснели.

— Оставь меня на моей земле в долине Константиниа, — попросил он. — Буду выращивать цыплят и овощи.

— Я останусь с Недом, — решил доктор Рейнольдс. — С меня хватит приключений.

И только внимательно посмотрев на красное, обрюзгшее лицо врача, Том понял, как тот постарел. Не меньше Неда.

— Довольно мне перевязывать и штопать твоих головорезов. Хочу посадить несколько виноградных лоз и, может, успеть до смерти сделать доброе вино.

— Но кто будет о нас заботиться? — возразил Том. — Вы не можете бросить нас умирать от малярии в дикой глуши.

— У тебя есть отличный врач, — ответил старый доктор. — Я научил миссис Сару всему, что знаю сам о сломанных ногах и о приготовлении лекарств. Отдаю вас в ее умелые руки, и, верьте или не верьте, с нею вам будет лучше. Бог свидетель, она красивей меня, и у нее доброе сердце.

Уил Уилсон занял место первого помощника на «Кентавре», и, когда в начале следующего охотничьего сезона они входили в устье Лунги, был у руля.

Все на борту были захвачены этим ежегодным возвращением в Форт Провидения. Всем хотелось увидеть, как Фунди сохранил поселок в сезон дождей, узнать, что на холмах в земле лози слоны по-прежнему многочисленны и сколько золота накопили женщины за время их отсутствия.

Аболи безуспешно пытался скрыть стремление поскорее увидеться с женами и детьми — к этому времени его потомство увеличилось: появились еще два маленьких сына и две дочери.

Как всегда, на причале ниже поселка их встретил Фунди и приветствовал сошедших на берег Тома и Сару. В форте все в порядке, ущерб от дождей незначительный.

Сара распаковала клавесин, взяла аккорд и улыбнулась: инструмент не фальшивил. И она принялась исполнять «Испанок».

Аболи потребовал от Фунди новостей о своей семье, но их не было: дожди в этом году шли очень сильные и сделали плавание по реке невозможным. Из деревни Бонголы в форт не пришла ни одна лодка. Аболи не находил себе места от беспокойства в течение всей разгрузки «Кентавра», починки форта и подготовки к экспедиции вверх по реке в землю лози. Когда все были готовы покинуть Форт Провидения, он стоял у руля первой шлюпки.

Впервые они заподозрили что-то неладное, побывав в деревнях на окраине земли лози. Все деревни были пусты.