Стоп дуть! Легкомысленные воспоминания - Павел Ефремов

А потом Ксюша неожиданно вышла замуж. И опять не потому, что захотела, а по воле случая. Она банально залетела. В один из приездов домой случилось то, чего она не планировала и что было совершенно ненужно ей в тот период: Ксюша забеременела. Парень с простым русским именем Николай был ее старым школьным ухажером, и хотя она не представляла его в качестве мужа, уже не девичья, а женская плоть требовала свое, и она, расслабившись, не убереглась. Вернувшись в Питер и обнаружив, что беременна, Ксюша приняла твердое решение рожать. Ей надо было учиться еще два года, и как она это будет делать с ребенком, да еще и работая, Ксюша абсолютно не представляла. Кроме матери, ей было не с кем поделиться своей бедой, а мать, к этому времени постаревшая и поостывшая в своих исканиях, высказалась по этому поводу очень категорично. Николай как настоящий мужчина должен жениться, и точка. Николай, на удивление, не отказался, и Ксюша довольно быстро стала его супругой. Она понимала, что это от безысходности, но возвращаться домой с ребенком на руках, недоучившейся студенткой значило больше никогда не уехать с родины, и в точности повторить судьбу матери, чего Ксюша смертельно боялась. Николай уехал к ней в Питер, устроился на работу в какой-то автосервис, и они стали жить, каждый в глубине души недоброжелательно ожидая того момента, когда у них на руках окажется ребенок.

Девочку назвали Дашей. Когда Ксюша в роддоме глянула на этот маленький плачущий комочек, она неожиданно поняла, что это то единственное, что в ее жизни является самым родным, дорогим и никому, кроме нее самой, не принадлежащим. Отправившись рожать за неделю до срока, Ксюша вышла на работу уже через два дня после выписки из роддома, а муж покорно стал сидеть с ребенком, потому что его заработок не мог сравниться с Ксюшиным, и, по сути, их семью кормила она. Его не очень устраивало такое положение дел, но деться было некуда, и он сидел с ребенком с утра до вечера, постепенно закипая внутри. А все потому, что годы, проведенные в Питере, научили Ксюшу не надеяться ни на кого, и уж если она работала, то работала на совесть, с полной самоотдачей, и ей часто приходилось задерживаться допоздна, чтобы заработать лишние рубли в их семейный бюджет. По сути, мужчиной в их «быстрой» семье стала она, опять же против своего желания и естества, ведомая всегда только тем, что больше ничего не оставалось, а теперь еще и ответственностью за свою маленькую дочурку.

Дашеньку Ксюша любила самозабвенно. Она позволяла ей все, понимая, что поступает неправильно, но не в силах была даже повысить голос на свое сокровище. Девочка могла делать дома все, что хотела. Она весело и самозабвенно крушила телевизоры и всю бытовую технику, до которой могла добраться, ежедневно вываливала содержимое всех шкафов на пол и озорно радовалась, когда у нее получалось что-нибудь порвать в мелкие клочья. Удержать ее не мог никто, и родителям приходилось упрятывать самое ценное куда-нибудь повыше, в те места, куда дочка пока еще не могла добраться. Ксюша воспринимала это как неизбежное, и лишь улыбаясь, вполголоса поругивала дочь, да и муж пока еще стоически переносил все, зная, что хоть немного повысив голос на дочь, сразу же получит по полной от Ксюши. Да и по большому счету Николай прекрасно понимал, что жена, с утра до вечера пропадающая на работе и видящая Дашу только по вечерам, ругать дочь не будет.

Так они и жили. Ксюша по десять-двенадцать часов на работе, а Николай круглые сутки дома с дочкой. Иногда по выходным Ксюша отпускала мужа пройтись по друзьям, но каждый раз сильно раздражалась, когда тот опаздывал или приходил домой слегка навеселе. Головой Ксюша понимала, что это неправильно и мужу неуютно в этой роли, но выбора у них не было, а ставить эксперименты она не собиралась.

Время шло, и вдруг настал период, когда окончательно закрутившаяся в работе и учебе Ксюша совсем упустила мужа. Она прозевала тот момент, когда он перешагнул грань между пониманием того, кто зарабатывает на жизнь в их семье и почему с ребенком сидит он, и чувством собственного мужского достоинства.

Ему надоело готовить детские смеси, гонять с коляской по магазинам, менять пеленки и вообще быть «мамой». Ему хотелось ходить на работу, попить вечерком пивка с друзьями, да и просто похлопать какую-нибудь пышнозадую девицу по попке в своем сервисе. Ему все нешуточно осточертело, а уж то, что с момента рождения дочери он практически перестал спать с женой, бесило просто неимоверно. Даша засыпала только с мамой, а в той тесной однокомнатной хрущевке, которую они снимали, места для второй кровати просто не было. Николай спал на раскладушке, которая помещалась только впритык к выходу на балкон и к занятиям любовью не располагала, из-за узости и скрипа, который, естественно, будил чутко спавшую дочь. Да и сама Ксюша, замотанная, как белка в колесе, вечером просто падала в постель, без каких-либо желаний, даже самых приятных. Николаю хотелось показать, как бы ни банально это звучало, не кто хозяин в доме, а, скорее, кто в доме мужчина.

И вот однажды, когда Ксюша вечером пришла домой, ее ждал сюрприз. Николай, сияющий как надраенная рында, сообщил жене, что теперь он целый мичман Флота Российского, благо образование позволяет, и вскорости они уезжают на Крайний Север, где он будет служить на подводной лодке и получать вполне приличные деньги, достаточные для того, чтобы она не работала. Ксюша окаменела, а муж продолжал расписывать все преимущества своего волевого решения. Что было у них дома в эту ночь, лучше и не пересказывать, но утром, сидя на балконе и докуривая последнюю сигарету из пачки, Ксюша обреченно поняла, что ехать ей придется. Одной ей не обойтись никоим образом.

Таскать грудного ребенка на работу было невозможно, а жить без работы еще невозможнее. Был еще вариант вернуться к маме, но его Ксюша отмела сразу и бесповоротно. Если бы пришлось сделать так, то всю свою дальнейшую судьбу Ксюша уже знала на тридцать лет вперед. Фабрика или прилавок магазина в лучшем случае, дешевый портвейн по выходным с подругами, скандалы с соседями, вечный огород и хроническое отсутствие денег, а в итоге повторение судьбы матери, с погрешностью в пару процентов. Так что выбора у нее не было, теперь она была не одна, и пришлось, проклиная мужа и весь свет, собираться на Север. Она перевелась на заочное отделение, уволилась и собрала нехитрые пожитки, и уже через две недели их семейство убыло на Север по военно-перевозочным документам, выданным мужу.

Гаджиево встретило их мерзким моросящим дождем, хмурым небом и общей всепоглощающей серостью пейзажа. Первые несколько недель прошли, как в ужасном сне. Сначала дней десять было холодное общежитие, с окнами, сквозь которые ветер гулял свободно и непринужденно, и скрипучие казенные кровати. Был момент, когда Ксюша хотела просто плюнуть на все и уехать с дочкой куда подальше, может, даже к матери, но только подальше отсюда. Но потом все постепенно устаканилось. Через две недели мужу дали однокомнатную квартиру в доме 55, который был скроен по коридорному принципу, но квартиры были все-таки отдельными, да и дом, несмотря на древность, был на удивление теплым. Соседи оказались приличными и компанейскими людьми, с которыми Ксюша очень сдружилась, забегая вечерами перекурить, когда засыпала дочка, да и просто потрепаться. Не избалованная жизнью, Ксюша неумело и постепенно налаживала быт и даже начала находить определенное удовольствие в этом занятии. Она теперь уже не работала с утра до вечера, и это оказалось приятнее прежнего.

Муж с утра до вечера пропадал на своем корабле, осваивая азы службы техником-турбинистом БЧ-5 и пару раз в неделю заступая на вахты, а Ксюша, вставая с утра, занималась только Дашенькой, да походами по магазинам. Свободные часы она проводила с соседкой Юлькой, веселой и бедовой женщиной, муж которой тоже служил мичманом и дома бывал не чаще Николая. К тому же у Юльки был сын, практически Дашин одногодка, и это сближало соседок еще сильнее. По дому Ксюша почти ничего не делала. Студенческая жизнь научила ее быть неприхотливой, а к домашнему хозяйству, а в особенности к кухонным делам, она питала ничем не прикрытое отвращение. Готовить Ксюша не умела совсем, обходясь в Питере самым дешевым фастфудом, и единственное, что умела делать, кроме смесей для ребенка, сварить пельмени, и то, как правило, до их полного разваривания и превращения в какой-то фантастический пирог. Поэтому обеды и ужины ей готовил прибегавший со службы муж, а в его отсутствие она прекрасно обходилась чипсами и йогуртами. Денег на жизнь вроде бы хватало, муж исправно приносил зарплату, а сама Ксюша даже начала потихоньку и целенаправленно готовится к очередной сессии, чего раньше никогда не делала, сдавая экзамены с помощью природной смекалки и пары бессонных ночей.

Так прошло несколько лет. За это время, используя отпуска Николая и даже неожиданно воспылавшую любовью к внучке маму, Ксюша умудрилась закончить свой вуз, получить диплом и в очередной раз испортить отношения с мужем. Тот, побродив по морям, даже в не самом напряженном режиме, неожиданно пришел к некоторым житейско-философским выводам, в соответствии с которыми начал снова менять свою жизнь. Во-первых, получать морское денежное довольствие ему понравилось, а вот ходить в море турбинистом не очень. И Николай сделал выбор в пользу второго. Он ушел с корабля и плавсостава и перевелся на ПРЗ, где у него сразу образовалась масса свободного времени и практически восьмичасовой рабочий день. И это практически сразу сказалось на семейном бюджете, на что ему незамедлительно и едко попеняла Ксюша, подтверждая этим еще один вывод Николая, что он нужен жене только как нянька или донор, и никто более. А если учесть, что частота их отношений в постели имела амплитуду схожую с прямой линией, то сам по себе родился третий вывод: а на фига такая жизнь нужна, да и женщин вокруг навалом. Пару раз Николай, крепко поддав, пытался серьезно поговорить с Ксюшей, но она, забирая дочь, уходила к Юльке. Тогда, в один из вечеров, собрав сумку, он просто ушел, сообщив на прощанье, что все было здорово, только вот подустал быть таким мужем и отцом.