Собрание сочинений в десяти томах. Том 5 - Юзеф Игнаций Крашевский

его корону в императорскую сокровищницу. Ходили слухи, что Казимир, живя в Кельне у дяди, намеревался возложить на себя монашеское одеяние, чтобы потом унаследовать его высокий сан.

В конце концов, каковы же были силы у молодого короля, чтобы отвоевать королевство, наполовину завоеванное чехами, а наполовину присвоенное себе дерзким Маславом.

Когда гости вошли в главную горницу внизу, все расступились перед ними, приглашая занять места ближе к огню и уступая свои места. Всем было любопытно послушать, что они расскажут, и раньше, чем прибывшие заговорили сами, их уже засыпали вопросами.

На первом месте сидел Янко Топор. Это был человек преклонного возраста, но еще ильный и крепкий, с ясным и веселым лицом, с кудрявой, седой бородой и с длинными, белыми волосами, которые падали локонами по плечам, и составляли оригинальный контраст с румяным лицом. Лицо это носило выражение ума и энергии, и каждый, взглянув на него, сразу угадывал в нем рыцаря и государственного мужа; его мужество, его ум и сердце никогда еще не возбуждали сомнения, и никто, поверив ему, не был введен в заблуждение.

Пока Мешко слушался его советов, все шло хорошо, и Рыкса, поступая согласно с его мнением, – никогда в этом не раскаивалась. Но завистливые люди стали нашептывать им, что Янко Топор хотел властвовать и управлять всеми. Понемногу отстранили его от двора, исключили из числа приближенных короля и перестали слушать его советов.

А он отправился в свой Тенчин и стал там жить, развлекаясь охотой на оленей.

Только тогда, когда погнали Казимира, когда чехи разграбили Краков, Познань и Гнезьно, и Маслав святотатственной рукой посягнул на корону, старый Янко поднялся и сказал:

– Не время сидеть у очага!

И, собрав около себя уцелевшее рыцарство, уговорил их идти вместе с ним искать государя, – наследника короны Пястов…

– Это просто чудо Божьего милосердия, – вскричал Лясота, стоявший подле Янко, гревшегося у очага. – Как же все это произошло? Как же вы нашли короля? И как вам удалось уговорить королеву-мать, чтобы она отдала его?

– Да мы и не пытались этого сделать, потому что знали, что ничего из этого не выйдет, – возразил Топор. – Кто же из вас не знает королевы? Это женщина святой жизни, но она всегда помнит, что мать ее была дочерью императора. Живя на нашей земле, она никогда не любила ее и всегда чувствовала себя у нас только гостьей. И душой и сердцем она всегда была среди своих немцев. От нас слишком еще пахло язычеством. Зная, что у нас делается, могла ли она отдать нам в жертву сына?

– А как же можно было обойтись без нее? – спросил Белина.

– Воля и милость Бога помогли нам, – продолжал Топор. – Я знал, что мы не обойдемся без императора, и что вся надежда на него. Ведь, если чехи теперь грабили и опустошали нашу землю, то впоследствии они могли угрожать и ему. И вот мы решили явиться к императору Генриху, потому что иначе ничего нельзя было придумать.

– Император сначала не хотел ни видеть нас, ни выслушивать. Велел уходить к себе. Вот тут-то мы вооружились терпением. Выгнанные со двора, мы остановились за стенами, на посмешище слуг, но не теряли надежды на милость Божью.

– Генрих Черный несколько раз проезжал мимо нас, пока ему не надоело смотреть на эту толпу упрямцев.

– Однажды, в счастливую для нас минуту, когда император возвращался в свой замок, окруженный свитой из духовных и светских лиц, мы, по обычаю, поклонились ему. Он, заметил нас, долго не отрывал от нас взгляда, а немного погодя, нас вызвали к нему.

– Прежде чем мы решили заговорить, он сам начал речь о том, что мы напрасно приехали к нему, так как он не может и не хочет ничего для нас сделать…

– Милостивый государь, – возразил я. – А я крепко надеялся на Бога и на вашу помощь. Для костела – потеряна страна, в которой процветало христианство, а империя ничего не выиграла от того, что верх взяли изменники, которые хотят освободиться из-под ее власти. Неужели же все эти костелы, разрушенные язычниками, разграбленные сокровища и попранные права жителей захваченных земель не вопиют к Богу о мщении? Если же ни римский папа, и ни вы, милостивый государь, не вступитесь за нас, то весь наш край погибнет, язычество займет его, а Рим и империя одинаково пострадают от этого.

– Я говорил горячо, со слезами в голосе. Император призадумался.

– И с этой минуты все и определилось. На другой день я узнал от самого Генриха, что он похлопочет перед папой об участи костелов, а Казимиру, – если он задумает вернуться в Польшу, даст в помощь шестьсот вооруженных воинов.

– Оттуда мы уже ехали успокоенные; нам осталось только найти короля. – При дворе королевы Раксы тщательно скрывали место пребывания Казимира. Известно было только то, что он обучается наукам среди духовных, и что мать была бы очень склонна видеть его в монашеском одеянии. Пришлось ездить из одного монастыря в другой, стучась в двери и просить гостеприимства, как бедные странники. Из опасенья, чтобы от нас не скрыли того, кого мы искали, мы даже не говорили, откуда и с какой целью путешествуем, и боялись признаться, что едем от Гнезьна…

– Но в монастырях, когда мы упоминали о сыне Рыксы, – все молчали, не желая или не умея ничего сказать о нем.

– Печально было это наше путешествие, когда мы, как бедные, покорные сироты искали своего короля, который скрывался от нас.

– Но как же вы нашли его? – спросил Лясота.

– Как? Просто каким-то чудом! – вздохнув, отвечал Топор.

– Мы уж было совсем потеряли надежду. Но однажды вечером, когда мы остановились на ночь в маленьком бенедиктинском монастыре сидели за столом за общей трапезой, – один из странствующих монахов начал рассказывать о богобоязненном юноше, который недавно только прибыл туда из Зальфельда и прилежно занимался науками. А был он, как говорила молва, знатного, чуть не королевского рода, – хотя имя его держали в строгой тайне.

Тут уж на нас снизошло как бы откровение Божье, и мы решили, что рассказ этого монаха является для нас указанием с неба. На другой день, никому ни слова не говоря, мы пустились в путь в указанный город и, после долгих и утомительных скитаний по опасным дорогам постучались у дверей монастыря при костеле св. Иакова.

Нас привели к настоятелю монастыря Альберту, который спросил нас о цели путешествия, и когда мы сказали ему, что нас привело сюда желание увидать лично святые места и поклониться им, – приказано было