Метаморфозы. Тетралогия - Марина и Сергей Дяченко

повторил Айра, расхаживая по поляне. – Хозяин и тела, и духа… Камор-Бал, сколько ударов сердца за единицу?

Крокодил помотал головой, пытаясь сообразить. Единица – в местной системе величин чуть больше минуты. Удары сердца – это просто пульс. Парня спросили, какова у него частота пульса в данный момент; парня зовут Камор-Бал. То, что Айра запомнил все имена с одного раза, стало ясно еще вчера.

– Семьдесят, – не считая пульса, отозвался Камор-Бал, невысокий тощий паренек с очень длинными, собранными в хвост волосами.

– Ты уверен?

Парень чуть напрягся:

– Семьдесят два.

Айра кивнул:

– Внимание всем: сейчас мы побежим и будем бежать долго. Но ваша выносливость меня интересует во вторую очередь. В первую очередь вы мне продемонстрируете способность быть своим хозяином. Всем понятно?

И он глянул прямо на Тимор-Алка, стоявшего в стороне от всех с тесаком на боку – очень бледного и бесцветного в это утро, если не считать зеленого газончика на голове.

* * *

Крокодил пристроился на этот раз в самом хвосте колонны, а парень-метис занял место перед ним. Претенденты бежали цепочкой – сперва по мягкой тропинке среди леса, потом по каменистой дорожке над обрывом. Крокодил успевал вертеть головой: дорожка все круче забирала вверх, и открывался вид на утреннее море, гладкое и сиреневое, будто кисель в огромной чашке.

В последний раз он ходил босиком в деревне у бабушки. Его бабушка была горожанкой в третьем поколении, на старости лет купила дом в деревне и очень об этом жалела. Огород у нее весь порос лопухами. С соседями отношения не сложились. Тем не менее считалось, что ребенку летом место в деревне, и маленький Андрей неделями скучал, читал желтые подборки журналов, предназначенных для растопки, и ходил босиком. По траве – отлично, по песку – приятно, по нежной, как пудра, пыли – замечательно, по жирной дорожной грязи – великолепно…

На лесной тропинке его ступни сперва разогрелись, потом начали саднить. Мелкие камушки впивались в подошвы, но в целом дело было терпимое; ребята, бежавшие вместе с ним, тоже не босоногими выросли. Эти «эльфы», или «туземцы», предпочитали очень удобную обувь: Крокодил успел оценить их сандалии с мягкой подошвой.

А теперь, сдавая экзамен на право быть полноправным гражданином, они шлепали по камням босыми пятками. Практической пользы от этого не было никакой – символический акт, «преодоление себя». «Быть своим хозяином» – если разобраться со словами, которые в этом новом родном языке имели немного другой смысл, означает всего лишь «владеть собой». Обряд инициации подростков в постиндустриальном обществе… В случае с Раа – в постпостиндустриальном…

Деревянные ножны хлопали по бедру. Он еще относительно удачно их приспособил: синяк будет, но не страшный. Штаны из грубой материи натирали нежную кожу. Не прислушиваясь к физическим неудобствам, Крокодил вертел головой: он разглядел суденышко на горизонте, разглядел быстрый старт далекой, видимо, ракеты – сверкающую белую линию, рванувшую вверх и растаявшую в сиреневато-синем небе. Он разглядел стаю птиц высоко над островом – они парили, как воздушные змеи.

Потом он наступил на острый край камня, да так неудачно, что порезал ногу, и подошва начала слегка кровоточить. Драматический эффект, подумал он весело. Инициация у первобытных народов обычно связана с кровью: смерть и новое рождение, муки и радость. Надеюсь, в своем садизме организаторы мероприятия не зашли слишком далеко?

Не думает же Айра, что Крокодил не в состоянии пробежать с мальчишками пару десятков километров? С другой стороны, это деление на полноправных и зависимых граждан – по какому признаку? По какому принципу, неужели спортивной подготовки, выносливости и готовности терпеть самодурство начальника?

Ноги стали болеть всерьез, прямо-таки дергали на каждом шагу, и Крокодил отвлекся от созерцания окрестностей. Время было подбодрить себя: он видывал и не такое. Он бегал кроссы с полной выкладкой, в сапогах, под знойным июльским солнцем. А пацаны такого опыта не имели и понемногу выматывались: вот один начал медленно отставать, пропуская товарищей и продвигаясь вдоль колонны все ближе к хвосту; вот другой сбился с шага, запрыгал на одной ноге, отодвинулся на обочину. Его огибали боком, втянув живот: тропинка была узкая, справа зиял обрыв. Зеленоволосый Тимор-Алк держался, не сбивался с шага, и Крокодила это почему-то радовало.

Потом тропинка резко пошла вниз. Стало легче бежать.

Потом послышался шум воды. Крокодил жадно облизнул губы. За поворотом открылся водопад; Айра повернул – и повел подростков по тропинке вверх, сквозь тучи брызг, так что они моментально вымокли. Крокодил украдкой слизнул несколько капель с тыльной стороны ладони.

Тропинка сделалась такой крутой, что кросс перешел в карабканье. Рев водопада отдалился; почти над самой головой Крокодила мелькали грязные пятки Тимор-Алка. Сыпались мелкие камушки. Крокодил подумал, что в таком месте, пожалуй, следовало о страховке позаботиться, а то сорвется кто-то в голове колонны – и полетит на камни вереница неудачников, по дороге превращаясь в груду…

К моменту, когда Айра остановился, половина мальчишек уже едва держалась на расцарапанных сбитых ногах. Крокодил и сам чувствовал себя неважно, но Айра не запыхался нисколько и, пожалуй, мог бы петь.

– Выравниваем дыхание. Замедляем пульс. Кто первый войдет в семьдесят ударов – поднимайте руку… Воду не пить!

Тимор-Алк, уже вошедший в речку по щиколотки, испуганно отшатнулся.

Крокодил посмотрел по сторонам. Место остановки использовалось, видимо, многократно: полянка на берегу реки утоптанная, удобная, с мягким спуском к воде. Крокодилу больше всего на свете хотелось рухнуть сейчас в эту речку, лежать на мелководье и хлебать широко открытым ртом; здесь пьют из речек и даже не кипятят воду, вот это экология. На Земле, пожалуй, не осталось места, где человек, если он не самоубийца, может без страха пить из реки…

Он с неохотой отвернулся от воды. Будем играть по правилам; на противоположной стороне полянки, параллельно берегу, лежало бревно на низких опорах, и Крокодилу подумалось о гимнастических упражнениях, разных там кульбитах и стойках. Парни, не желая смотреть на соблазнительную воду, почти все повернулись лицом к лесу: поднимали и опускали руки, дышали, сопели, выполняли распоряжение инструктора кто во что горазд.

Тонкие стволы стояли в этом месте почти вплотную друг к другу, и лианы образовывали между ними крупноячеистую сетку. Крохотные, с ноготь, бабочки проскальзывали сквозь нее и зависали над махровыми цветами. Крокодил отвлекся от боли в разбитых ногах.

Выравнивать дыхание и замедлять пульс он умел еще в школе, спасибо, хороший попался тренер в секции легкой атлетики. Считать пульс без часов или секундомера – не мог, да и руку поднимать категорически не хотелось