Время и боги. Дочь короля Эльфландии - Лорд Дансени
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но на закате речи парламентариев смолкли. И опасение старейшин, подсказывающее: надвигается что-то недоброе, – превратилось в твердую уверенность. Отт и Трель узнали о том первыми, ибо хорошо знакомы им были тайны лесных чащ. Все понимали: вот-вот что-то произойдет. Но никто не знал что. Так сидели старейшины в сумерках, не говоря ни слова и гадая про себя.
Лурулу увидел первым. Весь день грезил он о водорослево-зеленых омутах Эльфландии и, устав от Земли, один-одинешенек вскарабкался на вершину башни, что поднималась над замком Эрл, и уселся прямо на зубчатую стену, и с тоскою поглядел в сторону дома. И, озирая ведомые нам поля, заметил он, как к Эрлу приближается сверкающая черта. И услышал тролль, как над лучистым росчерком заклубились смутные, негромкие мелодии старинных песен и зажурчали над пашнями; ибо мерцающая линия наступала, увлекая за собою всевозможные воспоминания, позабытую музыку и утраченные голоса, возвращая в древние наши поля все то, что время с Земли давно изгнало. Сияющая полоса приближалась; ослепительно-яркая, словно Вечерняя Звезда, она вспыхивала переливами красок – некоторые оттенки были Земле отлично знакомы, а некоторые неведомы и радуге; и Лурулу тотчас же понял, что перед ним – граница Эльфландии. При виде родного сказочного дома к троллю немедленно вернулось все его нахальство, и он звонко расхохотался с высоты, и смех Лурулу зазвенел над крышами, словно перекличка вьющих гнезда птиц. Маленькие, стосковавшиеся по дому тролли на своих чердаках приободрились при этих развеселых раскатах, хотя до поры не ведали, откуда донесся звук. Теперь Орион услышал громогласные трели рогов совсем близко; и столько победного восторга звучало в напевах их, и ноты такой печали, что юноша наконец понял, зачем трубят рога: юноша понял, что рога возвещают о приближении принцессы волшебного рода; юноша понял, что матушка к нему вернулась.
Зирундерель в хижине своей на вершине холма отлично об этом знала: магия давным-давно открыла ей, что должно произойти; и вот, поглядев вечером вниз, ведьма заметила звездоподобную черту, в которой слились воедино сумерки давно утраченных летних вечеров, и черта эта стремительно надвигалась через поля к Эрлу. При виде мерцающей линии, что плавно скользила через земные пастбища, ведьма едва сдержала изумление, хотя мудрость давно подсказала Зирундерели, что так оно и случится. Глядя вниз со своего нагорья, ведьма различала по одну сторону от границы ведомые нам поля и привычные глазу картины, а по другую, прямо за многоцветной завесой, взору открывалась ярко-зеленая эльфийская листва, и волшебные цветы, и то, что на Земле не разглядят ни вдохновение, ни бред; легендарные создания Эльфландии весело поспешали вперед; и ее, Зирундерели, госпожа, принцесса Лиразель ступала по нашим полям, возвращаясь домой, и вела за собою Эльфландию: и сумерки струились от чуть разведенных в стороны ладоней принцессы. И при виде этого, и при виде всего странного и чуждого, что нахлынуло на наши поля, а может быть, благодаря давним воспоминаниям, что пришли вместе с сумерками, или же благодаря древним песням, что звучали в глубине туманной завесы, Зирундерель вздрогнула от неизведанной доселе радости; и ежели ведьмы способны рыдать, так значит она зарыдала.
Теперь уже и люди, столпившиеся у верхних окон в домах своих, отчетливо различали сверкающую черту, что не земным сумеркам принадлежала; лучистый росчерк полыхнул в глаза им звездным светом и заструился прямо к ним. Медленно надвигалась мерцающая завеса, словно бы обтекая неровные очертания Земли с превеликим трудом; хотя не она ли, скользя над законными владениями короля-эльфа, не так давно обогнала комету? И едва успели селяне подивиться невиданному нашествию, как оказались вдруг в окружении знакомом и привычном, ибо давние воспоминания, что веяли впереди мерцающей дымки, словно ветер перед грозою, резким порывом постучались в сердца людей и в двери домов, и ло! – к обитателям Эрла снова возвратилось давно минувшее и утраченное. Едва приблизилась черта неземного света, словно бы шорох дождя в листве зашуршал над нею: то снова зашелестели былые вздохи, и опять зазвучал шепот влюбленных былого. А пока люди, примолкнув, выглядывали из окон, новое чувство снизошло вдруг на них и ласково и грустно обратилось взором вспять, сквозь время; подобное чувство, может статься, затаится под широкими листьями щавеля в садах древности, когда все, кто ухаживал за розами и дорожил беседками, уйдут в небытие.
Волна звездного света и давних влюбленностей еще не заплескалась у стен Эрла и не обрушилась пеною на дома, однако настолько приблизилась она, что дневные заботы, привязывавшие селян к настоящему, уже ускользнули прочь, и люди ощутили целительное прикосновение минувших дней и благословения рук давно иссохших. Взрослые выбежали к детям, что прыгали через веревочку на улице, чтобы увести их домой; но почему, не объяснили, дабы не испугать дочерей. Тревога, ясно написанная на материнских лицах, на мгновение озадачила детей; затем кто-то поглядел на восток и увидел сверкающую черту. «Это же Эльфландия идет», – сообщили дети и снова запрыгали через веревочку.
Гончие тоже все поняли, хотя что они поняли, этого я сказать не могу; однако некое влияние Эльфландии, вроде того, что приходит от полной луны, донеслось до псов, и псы залаяли, как лают собаки погожей ночью, когда поля омыты лунным светом. А дворовые псы, которые всегда бдительно следят, не появится ли чужой, поняли: ныне приближается к ним нечто на редкость странное и чуждое; и объявили об этом на всю долину.
Старый кожевник, живущий в хижине за полем, выглянул из окна поглядеть, не замерз ли колодец, и взору его открылось майское утро, что сияло над землею пятьдесят лет назад, и жена его собирала сирень, ибо Эльфландия изгнала Время из его сада.
И вот галки покинули башни Эрла и улетели на запад; и лай гончих зазвенел в воздухе, и вторили им псы рангом пониже. И вдруг все смолкло, и в деревне воцарилась глубокая тишина, словно снег укрыл вдруг долину плотным одеялом. В наступившем безмолвии тихо зазвучала странная, древняя музыка; и никто не произнес ни слова.
Зирундерель сидела у дверей хижины, подпирая голову рукой: и вот увидела она, как лучезарная черта коснулась домов и остановилась, обтекая хижины по обе стороны, однако не в силах преодолеть преграды, словно повстречала на пути нечто, слишком могущественное для ее магии. Но только на одно мгновение задержали дома сей дивный прилив:
