Еще один шанс - Ерофей Трофимов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Разгрузив сумки, Настя выскочила на крыльцо вздувать самовар, а тётка, быстро накрыв на стол, выскочила в детскую, проверить малыша. Мишка, развалившись на стуле, с улыбкой наблюдал, как малышка с аппетитом уписывает свежий пряник, бросая на него лукавые взгляды. Сообразив, что она хочет его о чём-то попросить, парень наклонился к ребёнку и, понизив голос до шёпота, спросил:
– Случилось чего, доча?
– Не, – мотнула Танюшка косичками. – Я спросить хотела. А ты ещё такие, как у меня, серёжки сделать можешь?
– А зачем тебе ещё такие? – не понял Мишка.
– Не мне. Подружке моей. Светланке.
– А что ж ей родители не купят? – поинтересовался Мишка, судорожно вспоминая, что это за Светланка и чья она дочь.
– А у неё только мамка одна и три брата. А батьку ихнего хунхузы убили. Как мамку мою. Они вон там, за два дома от нас живут, – пояснила Танюшка, взмахом руки указывая направление.
– Так это она тебя попросила? – уточнил Мишка, начиная что-то понимать.
– Нет. Она посмотрела и ничего не сказала. Только вздохнула. А мамка еёная заплакала. Тихо-тихо. Но я услышала. А брат её старший сказал, что им такие Светланке ни за что не купить. Дорого встанет. Вот я и подумала, что ты же их мне сам сделал. Значит, и ещё одни сделать можешь. Тебе же не трудно?
«Вот ведь святая душа», – мелькнула у Мишки мысль, но вздох за углом в коридоре отвлёк его от дела.
Вошедшая Глафира присела к столу и, покосившись на девочку, опустила взгляд.
«Понятно. Всё знает и Танюшку в целом поддерживает. Но просить не рискует. Дорого, – усмехнулся про себя Мишка, поглаживая дочку по плечам. – А с другой стороны, почему бы и нет? Золота на них уйдёт чуть, а дело хорошее», – подумал парень и, чуть подтолкнув дочку, спросил:
– А ты с ней хорошо дружишь? Братья её тебя не обижают?
– Нет. Они старшие, им с нами не интересно. Сами по себе бегают. А мы со Светланкой в куклы играем, – с улыбкой поведала Танюшка.
– Угу, и наша красавишна уже половину кукол своих ей подарила, – добавила тётка, пряча улыбку.
– Так ведь у меня их много, а у неё ни одной нету, – вполне резонно возразила девчушка.
– Да и бог с ними, надо будет, ещё нарежу, – легко согласился с ней Мишка. – Ладно, доча. Сделаю я твоей подружке серёжки. Такие же, как у тебя.
– Правда? – от улыбки девочки в комнате даже светлее стало.
– Вот чаю попьём, и займусь, – кивнул парень, целуя её в макушку.
Выпрямившись, он увидел одобрительный взгляд тётки и, не удержавшись, вопросительно выгнул бровь. Кивнув, тётка глазами указала ему на ребёнка, жестом пообещав рассказать всё позднее. Настя внесла самовар, и началось то, что он называл семейными посиделками. Танюшка, живо смолотив пару пряников и запив их несколькими глотками чая, унеслась в свою комнату играть, а Мишка, вздохнув, вернулся к теме.
– Что это за подружка у неё? – спросил он Глафиру.
– Есть тут вдова, казачка. Дочка её. Остальные девчонки с ней не особо знаются. Потому как крестьянка. А это добрая девочка. Ласковая. Вот и сдружились. Они тут часто бывают. Я ей уже несколько Танюшкиных платьев отдала. Наша-то выросла, а ей в самый раз. Да и вдова та женщина добрая.
– Это верно, – поддержала её Настя. – Рада женщина хорошая. Одна всё хозяйство тянет. Не голодают, но и достатка особого нет.
– Значит, будут ей серьги, – помолчав, кивнул Мишка, приняв решение.
Допив чай, он поднялся и, мимоходом поцеловав жену, отправился в мастерскую. Три часа работы, и пара серёжек, таких же, как у Танюшки, была готова. Вынеся их в общую комнату, Мишка продемонстрировал поделку женщинам и, выслушав похвалы, протянул их жене:
– Ты её знаешь. Отдай сама, чтобы дурных разговоров не было, – посоветовал он.
– А и правда, Настя. Отдай сама, – поддержала его тётка. – Ты местная, да и знаешь её лучше.
– А что сказать-то? Как я объясню, с чего? – неожиданно растерялась девушка.
– А так и скажи, что Танюшка меня попросила сделать. А я ей ни в чём отказать не могу. А станет говорить, что дорого, отвечай, что нам дочка дороже. И что это Светланке её за дружбу с крестьянкой и за душу светлую. Так и скажи, – улыбнулся Мишка. – А мальчишки-то у неё взрослые? По сколько им уже?
– Так старшему в этом году тринадцать стукнуло. Пора уже к воинскому делу приучаться, а у них на всех одна справа отцовская, – вздохнула Настя.
– Понятно, – кивнул Мишка и, поднявшись, вышел.
Вернулся он обратно, неся в руке японскую винтовку из тех, что откладывал на продажу, и кисет с парой десятков патронов.
– Вот, и это ей отдай. Для старшего. А если ерепениться начнёт и про деньги говорить, отвечай, ежели мне надо будет, так мальчишки её отработают. Будут мне в делах всяких по хозяйству помогать.
– Сделаю, – улыбнулась Настя и, подхватив подарки, унеслась.
* * *Охота на копытных и засолка мяса на зиму прошли в авральном режиме. Мишка вкалывал без продыху, одновременно постоянно подгоняя своих помощников. Сыновья Торгата были заняты на засолке и копчении, а также на промывке золота. Там командовал Илкен. Паренёк быстро научился пользоваться паровым моторчиком, и дело шло весело. Ежедневно он приносил Мишке от одного до трёх килограммов шлиха.
Мишка, помня своё обещание, уже привычно отливал из него килограммовые слитки и украшал их своим клеймом. Торгат, пару раз полюбовавшись на их работу, только вздыхал и молча отходил в сторону. Не понимая такой его реакции, Мишка, однажды не выдержав, осторожно спросил:
– Что-то не так, Торгат? У тебя такой вид, словно болит что-то.
– Всё так, Мишка, – помолчав, грустно усмехнулся охотник. – И всё не так.
– Не понимаю тебя, – тряхнул головой парень. – Мы что-то испортили?
– Нет. Вы сделали всё осторожно. Даже ям после себя не оставили. Я о другом говорю.
– О чём?
– Всё изменилось, Мишка. Охотники учатся не зверя добывать, а золото роют. Не станет меня, и очень скоро они забудут о заветах предков. В города уйдут. И не станет племени.
– Рано ты их хоронишь, Торгат, – сообразив, о чём речь, улыбнулся Мишка. – Это сейчас они, пока молодые и любопытные, хотят знать всё и обо всём. Но скоро это пройдёт, и они вернутся сюда. Здесь они родились, сюда и придут. Люди всегда стараются вернуться к истоку.
