Гроза над Миром - Венедикт Ли

 Врач грустно покачал головой.

 – Мы не успеваем эвакуировать госпиталь. Он находится в центре города и заведомо попадет под удар.

 Лифт вынес Нину, меня, Полину и Валентина на плоскую крышу Дома власти и с высоты ста этажей перед нами раскинулась панорама обреченной столицы. Небо затягивали перистые облака. Скорбный час близился. На горизонте возникло свечение, в котором прихотливо преломлялись солнечные лучи.

 – Свет отражается защитным полем… – сказала Нина.

 Ее измученное лицо постепенно обретало холодно-спокойное выражение, губы сложились в ровную линию. Она обратилась к Полине:

 – Возьми меня за руку… Я открыта тебе… Вместе пробуем достучаться! Как не хватает нам твоей матери!

 Сияние приближалось, жить нам оставалось несколько минут. Страха не было. Мы не животные, мы люди и встретим смерть, как подобает людям.

 – Разве не видишь? – откликнулась Полина. – Бренда здесь!

 «Парящий орел» возобновил передачу.

 «…СЕЙЧАС БУДЕТ НЕЙТРАЛИЗОВАН КРУПНЕЙШИЙ ВЛАСТНЫЙ ЦЕНТР…»

 Громоподобный шепот, столько дней поражавший наши сердца и души, внезапно оборвался, одновременно погасло защитное поле «Парящего орла». Он безмолвно достиг зенита, пролетел над нами и стал медленно удаляться.

 – Вот и все, – устало молвила Нина. – Мы держим его крепко.

 Вот и все. Невероятная победа на краю бездны? Как бы не так. Корабли Новтеры – не бездушные механизмы, а разумные существа. Как стиксы всерьез полагают себя немного другой, но человеческой расой, так и «Парящий орел» считал себя человеком. И точно так же, не выдержав психологического давления, оказался подвержен переоценке ценностей. Идеи Ультра – ошибочны! Как же иначе? Все «отцы-основатели» Новтеры вначале были эфемерами.

 – Наоми, а ведь ты можешь вернуться домой. Что тебе до нас? – сказала Полина.

 – Мой дом – тут. Мир – мой дом, Пини.

 Мы с Валентином переглянулись…

 Кто захочет, может добавить свое к моему рассказу, а я, Нат Гариг, откладываю перо в сторону, потому что сказал все, что мог и собирался сказать.

 «– Я думала: вы умерли, миз Хайд…»

 «– Помрешь с вами. Вы же сдохнуть не дадите спокойно».

 «– Что же дальше?»

 «– Опять разгребать в авгиевых конюшнях. Как там с Новтерой, не хочешь выяснить?»

 «– Я устала. Я не хочу ничего хотеть».

 «– Крепись, коза. Мы больше не одиноки. А придет день, поживем для себя. Вперед, Наоми!»

18. ГДЕ КОНЧАЕТСЯ ЭТА ДОРОГА?

 1358-1359, более точная дата неизвестна.

 – Смелее! Что мямлите, – нахмурилась Великий Магистр.

 Суровая пятидесятивосьмилетняя женщина свысока смотрела на молодого крепыша в синем мундире, отвечающего за покой и порядок в Норденке.

 – Поведение госпожи Реджины…

 – Она ни в чем не провинилась перед Магистратом. Работает медсестрой в госпитале для бедных, нареканий не вызывает, я справлялась.

 – Десять дней назад она привела к себе домой женщину, о которой наводят справки люди Хозяйки.

 – Ну и что?

 Главный полицейский замялся, а Левкиппа жестко продолжила:

 – Что с того, что Остров в очередной раз сует свой длинный нос в наши дела? Мы не ляжем под него. Наши обязательства определены Договором, мы им верны и не более того. Кто та женщина? В чем ее обвиняют?

 – Э-э, нет, видите ли, дело в том… – и начальник полиции вполголоса изложил то, что ему было известно.

 Великий Магистр задумалась. В самом деле, странно. ГИН вообще-то очень закрытая организация. Наоми доверяет доктору Гаяру, но тот стар, отходит от дел, и в ГИН заправляют его ученики.

 – Вот что мы сделаем, дорогой. Кто ищет – всегда найдет… запись в полицейском протоколе. Неопознанный труп, кремирован по истечении установленного законом времени. Еще вы организуете наблюдение за высокопоставленными сотрудниками ГИН, внедрите туда, если сможете или завербуйте там шпионов. Выясните, что происходит в этой клоаке.

 При встрече с Хозяйкой, случившейся месяца два спустя, Левкиппа спросила прямо:

 – Хочу знать, что творят в ГИН твои люди.

 – Разве он не на территории Магистрата? – подняла густые брови Наоми. – Тебе надо, ты и выясняй, чем занимаются в твоем учреждении.

 – Извини… – с внезапным добродушием ответила Левки. – Куда мне, глупой Урсуле соваться.

 Она предполагала, что у Наоми язык чешется рассказать, но она изо всех сил борется с собой. Надо только не проявить чрезмерного любопытства, и она расколется.

 В паре правителей – Острова и Магистрата, главенствовала отнюдь не Хозяйка, только Левкиппа об этом не распространялась. Со дня, когда Наоми впервые разоткровенничалась с ней, прошло больше тридцати лет, и именно тогда Левки поняла, чего не хватало этой странной натуре. Возможности поделиться, излить душу. Найти того, кто бы ее понял, хотя бы отчасти. Тогда же Левки поставила жесткое условие:

 – Я тебе не враг. Я тебе не друг. Я – человек, которому сможешь верить. Это правда, взгляни в меня. И никогда, ни при каких обстоятельствах, не делай этого снова.

 – Верю. И обещаю… – тихо отвечала Наоми.

 И со странным блеском в глазах продолжила:

 – Я расскажу тебе о том, за что меня возненавидят не в пример больше, чем сейчас, если узнают. Найдется бездна желающих меня прикончить. Зависть – сильная штука. Слушай меня… 

 Разумеется, Левки не выдала ее – она умела хранить тайны. Вот и теперь Наоми, поделившись своей половинкой правды: о миссии ГИН, так и не узнала вторую, Левкиппы.

 – Слушай меня, – горячечный взгляд неизвестной жег Ригли. – Слушай: я вспомнила! Я – Элиза Маккиш! Хозяйка Тира. Была. Я на пенсии, и тяжко больна. Заплатила кучу денег, только бы чуточку продлили мою жизнь. Но… но в ГИНе заправляют преступники! Меня не лечили, а ставили надо мной какой-то страшный опыт, – речь ее стала неразборчивой.

 – Пей… – Ригли поднесла кружку к ее губам.

 Зубы женщины стучали, вода стекала по подбородку, шее и ниже между обвислыми грудями. Она все не могла успокоиться.

 – Прошу тебя… Не давай мне спать! Тогда все уйдет окончательно, навсегда! Меня больше не будет! Пожалуйста!

 Она говорила еще долго, просила записать какие-то цифры и Ригли послушно исполнила это, только бы она успокоилась. Внезапно Ригли пришло в голову, что можно кое-что проверить. Эта пожилая женщина, полуголая, бредущая почти в беспамятстве, по улицам, когда Ригли возвращалась с ночного дежурства в госпитале… Ригли привела ее к себе домой, потому что это было ближе всего. Уложила, дала пить. В ней чудятся знакомые черты.