Дом для демиурга Том 1: Поднимается ветер... - Kriptilia

Даже часть къельцев предала своего сюзерена после битвы у Кальме.

Они уходили по одному или по трое-четверо, возвращаясь в свои владения. Главнокомандующий собранской армии обещал помилование всем, кто сложит оружие и вернется в свои замки до праздника святого Себеаса. Многие торопились, чтобы успеть к празднику оказаться дома.

Это уже было неважно; это не могло повлиять на исход кампании.

После гибели Олуэна, после того, как оказалось, что граф Къела своей глупостью погубил наследника престола, на которого в Тамере едва ли не молились, отношение к нему в ставке тамерского командования резко переменилось. Къелец чувствовал себя изгоем, лисой на псарне. С ним едва здоровались, его больше не звали на советы и косились так, словно он своими руками убил единственного друга. Князь Долав заменил его личную гвардию, от которой осталось лишь два десятка раненых, на тамерскую роту, и граф Къела обнаружил, что находится под арестом. Сбежать из-под бдительного надзора он не мог, да и некуда ему было бежать: герцог Гоэллон достал бы его и в Диких Землях.

Последнее сражение, после которого армия Тамера капитулировала, уже ничего не решало. Оно было непродолжительным, и, наверное, даже ненужным: исход войны был ясен и без него.

Собранцы не так уж и сильно превосходили противника числом, но предыдущие победы воодушевили их, а предчувствие скорого окончания войны сделало почти всемогущими, в то время как на стороне Тамера царили уныние с безнадежностью. Никакие плети уже не могли вдохнуть в измученных солдат-рабов желание сражаться. Они привыкли к тому, что их гонят на верный убой, боялись своих командиров больше, чем собранцев, но и страх не может заставлять вечно. Сначала он заставляет бежать, потом - падать и покорно ждать своей участи, какой бы она ни оказалась...

Проклятый герцог Гоэллон действовал грамотно, слишком грамотно. Он уже дважды показал, на что способен, показал и в третий раз. Разведчики донесли, что он то ли собственноручно убил маршала Мерреса, то ли приказал его казнить в своем присутствии еще во время сражения при Кальме. Очередной разумный поступок - и смерть очередной надежды Алви.

Поначалу казалось, что армия Тамера победит.

Тамерские войска стояли единым широким фронтом, отделенные от противника заранее выкопанными канавами. Расчет шел на то, что, преодолевая их, армия герцога Гоэллона нарушит свой порядок, но ничего подобного не произошло. Под крики "Теснее! Теснее! Сомкнем ряды!" пехотинцы принялись преодолевать ямы при помощи заранее подготовленных досок. Пока арбалетчики прикрывали их, они бросали через канавы заранее сколоченные доски, которые до того несли на спине и двигались, не теряя строя и помогая товарищам. По мнению Алви, сейчас был самый подходящий момент для удара по ним, но князь Долав отчего-то медлил, и собранцы беспрепятственно перебрались через глубокие канавы. Вся ночная работа тамерских солдат оказалась никчемной. Люди только утомились понапрасну...

Тем не менее, справившись с канавами, собранцы потеряли темп и отчасти выдохлись. Войска князя Долава двинулись навстречу широким фронтом и начали обходить собранскую пехоту с флангов. Именно в этот момент Алви решил, что сражение закончится победой Тамера.

Напрасно он так решил...

На выручку пехоте подошел второй эшелон свежих солдат, а по обоим флангам ударила конница герцога. Через десяток минут свалки оказалось, что тамерцы выкопали яму не противнику, а себе: лошади падали, мешали друг другу, многие, наверное, ломали ноги. Выбитые из седла всадники пытались сражаться, но следом за конницей шло невесть откуда взявшееся ополчение. Бывшие крестьяне, облаченные в кожаные куртки с железными нашивками и шапочки из клепаной кожи, были вооружены тяжелыми шипастыми дубинками. Они добивали упавших на месте, не слушая просьб о пощаде.

От залпов тамерских арбалетчиков они прикрывались тяжелыми ростовыми щитами. Судя по виду сих крестьянских творений, еще недавно половина щитов служила дверями и калитками. Действовали крестьяне хитро: двое волокли такую деревянную дурищу за приколоченные изнутри ручки, двое-трое прятались за ней и орудовали дубинками. Собранская конница мешала тамерцам ударить по флангам и хотя бы отбить своих раненых.

У кого-то из кавалеристов Тамера не выдержали нервы, и он со своим полком бросился к левому флангу на выручку раненым, желая отогнать мерзких крестьян. В тамерской кавалерии служили дворяне, и для них не было большего позора, чем смерть от дубины холопа.

Залп из арбалетов, туча стрел, одновременно взмывшая в воздух, ржание раненых лошадей, смешавшийся строй...

Окончания сражения Алви увидеть не довелось: за ним пришел десяток офицеров в темно-синих мундирах. Телохранители князя Долава споро повалили графа на землю, связали по рукам и ногам, волоком оттащили к генерал-фельдмаршалу. Тот велел запихнуть его в палатку и поставить у полога охрану.

Граф Къела понял, что его ждет, но сопротивляться не мог: слишком крепкие были веревки, да и сумей он освободиться, дюжие мужики с алебардами быстро вернули бы его назад.

Пару часов Алви провалялся на полу рядом со скамейкой, под которой кто-то забыл колоду карт и грязный кружевной платок. Потом за ним вновь пришли, перекинули через седло и повезли куда-то в надвигающихся весенних сумерках. Двигаться он не мог, до брани опускаться не хотел.

Он вообще уже ничего не хотел - только чтоб кончился этот бесконечный день, этот бесконечный год. Чтобы все кончилось раз и навсегда. Побыстрее.

Двое всадников посреди деревушки Эмме гарцевали на конях, обмениваясь условиями капитуляции. Тамерский офицер, - кажется, это был генерал-поручик граф де Шаил, раньше командовавший пехотой, - и, как понял Алви из разговора, полковник Агро. Алви же, висевший поперек седла, служил гарантом добрых намерений князя Долава и, одновременно, условием принятия капитуляции собранской армией.

Его перебросили из седла в седло и повезли уже в собранский лагерь.

Там графа Къела попросту швырнули с лошади на землю, и он неуклюже плюхнулся, отбив себе грудь и колени, прямо в лужу холодной грязной воды, припахивавшей навозом. Одно удовольствие было: забрызгал чьи-то сапоги и штаны почти до бедер. Обладатель серых штанов отшагнул назад и недовольно дернул ногой.

- Агро, вы не могли бы поосторожнее? - послышался сверху брезгливый надменный голос. - Отведите это недоразумение к прочим пленным. Руки ему развяжите...

Алви подняли за плечи, перерубили веревку. Тут ему понадобилось много сил, чтобы заглушить рвущийся из горла стон: запястья затекли и лишились чувствительности, зато теперь она вернулась. Руки до локтей словно сунули в расплавленный свинец, нашпиговали