Дом для демиурга Том 1: Поднимается ветер... - Kriptilia

ушибами. Узнав о том, что Левобережью еще повезло по сравнению с тем, что творилось на правом берегу Сойи, Флэль долго и искренне смеялся.

Хлеба после бунта, во время которого ненароком сожгли часть складов со столь ценным зерном, разумеется, больше не стало. Половина таверн и трактиров закрылась. Одни сгорели или были разгромлены, хозяева других не могли закупать мясо, дичь и рыбу по ценам, которые и до бунта успели вырасти вдвое-втрое, а после и вовсе устремились к вершинам гор Невельяна.

Оба приятеля, с которыми Кертор весело проводил время, тоже пропали. Эмиль Далорн исчез, не сообщив, куда именно. Реми и Мио Алларэ арестовали. Ворота особняка герцога и герцогини были наглухо закрыты. Почти все прочие знакомые от греха подальше уехали из столицы. Один Флэль уныло таскался по гостям и жаловался всем собеседникам, как он был оскорблен. После хлебного бунта, безвременной кончины первого министра и его дочери и всех прочих событий на него смотрели как на неразумное дитя и только что не советовали пойти к аптекарю за лекарством от глупости.

Это было донельзя обидно. Флэль торчал в Собре как дурак, но знакомые теперь считали его дураком без всяких "как". О его обиде на герцога Гоэллона уже знала вся столица - и что? Ему деликатно, а порой и не очень, советовали проявить благоразумие и перестать трепать доброе имя человека, который одерживает на севере одну победу за другой. Парочка эллонских владетелей вообще пригрозила ему дуэлью, если он не перестанет. Перестать Кертор не мог, объяснить ретивым вассалам, зачем он ходит и ноет, тоже не мог.

Руи Гоэллон сделал из Флэля наживку и забросил в пруд, вот только оказалось, что это не пруд, а супница с телячьим бульоном, в которой крючок с червяком смотрится на редкость неуместно. Керторец даже начал подозревать, что это был вовсе не маленький заговор двух благородных людей, а изысканная месть за прилюдную дерзость.

- Подай мне новый плащ. Нет, не этот. Этот не новый. Какой новый? Кретин! Дармоед! - бранить слуг неприлично, этому Флэля выучили еще в детстве, но что делать, если так и хочется проклинать все на свете, богохульствовать и пить, но пить в одиночку тоже неприлично, а ведь не с кем же...

Новый плащ, заказанный как раз перед бунтом и чудом переживший все, что творилось в Правобережье, можно было считать реликвией или трофеем, но поделиться этой свежесочиненной остротой тоже было не с кем. Такой прекрасный плащ цвета корицы, с белым подбоем, с огандским кружевом по краю капюшона - девятину назад обновка произвела бы фурор, а теперь до этого никому не было дела. Плащи, кафтаны, новый покрой рубах - какой чушью все это было, но именно эта чушь помогала удержаться на плаву.

Флэль плохо умел забывать. Ему не нужно было напрягать память, чтобы вызвать в уме детали любого события или разговора, пусть даже и десятилетней давности. В отличие от большинства, ему приходилось тратить силы, чтобы раз и навсегда избавиться от неприятного воспоминания. Получалось обычно плохонько. Казалось, что трудный разговор или неловкая ситуация все-таки выветрились из памяти, но тут взгляд падал на некую примету, и все возвращалось. Порванный манжет напоминал о ссоре в гостях, красные тюльпаны на клумбе - о когда-то опрокинутом бокале вина...

Пребывание в столице уже несколько седмиц походило на попытки усесться на ежа и делать вид, что все хорошо. "Очень уютно, нет, спасибо, я и в этом кресле отлично устроился, у него такая очаровательно мягкая подушка... Как - для булавок? Как - ваша дочь забыла? Ах, извините, неужели помял?.."

Руины и пепелища напоминали о ночи бунта, таверны и трактиры - о том, как он гулял здесь с Эмилем, Реми и молодым Кесслером, герб на воротах особняка герцога Гоэллона - о том, что Флэль обязан прикидываться первейшим ненавистником герцога, и не может даже заскочить на бокал вина к его племяннику-секретарю, да и письмо написать нельзя.

В этой лавке он заказывал подарок для Мио. В той - передавал записку коварной Керо. В этом соборе по-настоящему познакомился с герцогом Гоэллоном, а это вообще Кандальная улица, которая для Флэля навсегда останется улицей Большие Выбоины. Столица подозрительно напоминала фамильный склеп, только вместо предков тут и там похоронены были воспоминания.

В гости его теперь приглашали заметно реже - видимо, устали слушать жалобы, с которыми Кертор приставал к каждому новому лицу. В одном он преуспел: до сих пор никто не решил, что он притворяется. Не переиграл, значит, не сфальшивил. В этом было нечто обидное: оказывается, все столичные знакомые считали, что он и впрямь настолько глуп, чтобы сначала затеять скандал на пустом месте, потребовать дуэли, а потом еще и пенять на то, что противник сослался на какое-то там королевское поручение и не принял вызова. "Так и узнаешь цену своей репутации, - меланхолично размышлял Флэль. - Прелестное, милейшее открытие! И ведь все эти люди говорили, что я умен, остроумен, приятен в общении и вообще украшаю столичное общество...".

Флэль злился по пустякам, чтобы не признаваться себе, как же он скучает по всем, с кем расстался так неожиданно и против своей воли. Он ничего не мог с этим поделать - ни вытащить Реми из тюрьмы, ни найти Эмиля, ни узнать, нет ли новостей с севера.

- Добрый вечер, господин Кертор!

Скучающий молодой человек нехотя поднялся из кресла. Кто это зашел в гости к владетелю Аэлласу, одному из алларцев, который еще принимал гостей? Голос незнакомый, лицо - если и виделись, то года три-четыре назад, так что имя забылось. Очень высокий и широкоплечий мужчина, на вид лет тридцати пяти. Прямые светлые волосы, темно-карие глаза, тяжелое, но правильное лицо. Резкие складки - от крыльев носа к уголкам губ, значит, большой любитель улыбаться. Флэль поклонился, на ходу пытаясь вспомнить, кто же это. Темно-красный кафтан с синей оторочкой, не самый модный: тесьму на рукавах носили прошлой осенью. На правой руке - золотой перстень наследника рода. Эмалевый рисунок: копье и щит, из чего следует, это сын герцога Скоринга, казначея.

Как назло, рядом не было никого, кто смог бы представить ему этого улыбчивого атлета.

Уловив замешательство Флэля, казначеев отпрыск вежливо кивнул и протянул руку:

- Я - Урриан Скоринг, со вчерашнего дня - комендант Собры.

- Поздравляю, господин Скоринг. - Рукопожатие у