Обратный отсчет: Распад - Токацин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Опять за своё, Гедимин? — Фостер устало вздохнул. — Надо бы показать это вашим заступникам. Тут до сих пор полно идиотов, бормочущих: «Его подставили!».
Сармат озадаченно мигнул, быстро вспоминая, что он успел сделать за последние пять суток. Ничего интересного в голову не приходило — не считать же таковым вылазку в ангар байкеров? «Из-за этого он не пришёл бы,» — подумал Гедимин. «Даже когда я ушёл к рокканцам, он не появлялся. Чего ему нарассказывали?»
— А мне ещё говорили, что запрет на доступ в сеть — неоправданно жестокая мера, — продолжал Фостер с коротким смешком. — Может, только из-за него Кларк до сих пор не подорван ядерной миной. А, Гедимин? Что вы искали в библиотеке Суинбернского университета? Можете, впрочем, не отвечать, — список у меня. Надеюсь, к моменту вашего освобождения там не устроят проходной двор, — иначе придётся подумать о пожизненном запрете лично для вас. Я сообщу на Землю, не сомневайтесь. Одного атомного флота под носом нам хватило.
Гедимин ошалело мигнул. Он успел подумать об аналогах эа-вируса, поражающих человеческий мозг и каким-то образом занесённых на Луну и добравшихся до местного шерифа, но тут вспомнил, куда уехал Люнер, и откуда он должен был прислать диски. «Hasu!» — он сжал пальцы в кулак. « Zaa hasu! Он же в Старой Европе. Австралийские территории… Естественно, оттуда проще выйти на Суинберн! Гедимин, ты… м-да, ты всё-таки идиот.»
— Я не собирался ничего взрывать, — мрачно сказал он. — Это просто книги. Не трогай Люнера…
Фостер отмахнулся.
— Мистер Чицу отделался короткой беседой. На Земле, Гедимин, тоже действуют законы, и мне не обязательно самому туда ехать, чтобы его «тронуть». Он не стал отмалчиваться и отрицать очевидное… Так вы всех своих… друзей подставляете, а, Гедимин? Так принято у сарма…
— Что вы с ним сделали? — перебил его Гедимин, сузив глаза в бессильной ярости. Фостер насмешливо хмыкнул.
— Я же сказал — побеседовали. Вынесли предупреждение на будущее. Он совершенно невредим, не беспокойтесь. В отличие от вас, он не кладёт жизнь на алтарь ядерной физики. Он понимает, что в его положении лучше быть в ладах с законом. Пора бы вам, Гедимин, взять с него пример. Давно пора бы…
Он развернулся, коротким жестом приказав Макнайту ждать. Через несколько секунд загудели ворота — Фостер вышел.
— Твою мать! — Макнайт покосился на часы. — Шевелись, не то и до двора не дойдём!
Уже за воротами Гедимин вспомнил, что собирался на космодром, и что оставил «читалку» в камере. Впрочем, ни читать, ни смотреть на корабли ему не хотелось. Он привалился к стене ангара и взглянул на белесое небо. «Значит, Суинберн нажаловался на незаконное вторжение,» — сармат криво ухмыльнулся. «Меня за такое обычно глушили станнером. С человеком так нельзя, обошлись беседой. Хорошо, что его не пытали, с „макак“ станется…»
Он вспомнил бесчисленные сайты «Тёплого Севера», не признающие ни патентных прав, ни секретности, и задумчиво усмехнулся. «Шесть лет назад в этом вопросе Запад и Восток были заодно. Но сарматской угрозы сейчас нет, а без общего врага… думаю, „Тёплый Север“ скоро вернётся в строй. А через двадцать лет туда попадут и документы Суинберна. А если „макаки“ обойдут мианийские запреты… может быть, туда уже выложат чертежи реактора. Жаль, что я его не построил…»
19 февраля 19 года. Луна, кратер Пири, город Кларк
— А-апчхи! — Киган дёрнулся всем телом, подпрыгнув на койке, и схватился за бумажный платок. Виклунд тяжело вздохнул — и тут же зашёлся в приступе кашля, судорожно шаря свободной рукой под койкой в поисках пустого контейнера. Гедимин опасливо покосился на соседнюю камеру и на всякий случай отодвинулся от решётки, — глядя на соседей, истекающих слизью из носа и рта, трудно было поверить, что у них не эа-мутация.
— Слышу я, слышу, — проворчал, быстрым шагом подходя к камере, доктор Алваренга. Он был в белом костюме биозащиты, за ним, чуть поодаль, шёл охранник, держа наготове станнер.
— Шестеро за сегодня, это — ещё двое, — Алваренга на ходу разогнул загнутые пальцы. — Кого просил опрыскать коридор⁈
Охранник пробормотал что-то оправдывающееся, но медик его уже не слушал.
— А, Фрэнки, привет, — оглянулся он на Гедимина. — Тебе везёт, парень. Будь ты человеком, уже присоединился бы к хору. Не хватайся за нос, Киган, всех, кого мог, ты уже заразил.
Человек громко чихнул и, проморгавшись, повернулся к медику. Тот уже открыл камеру и деловито развешивал кровезаборники и датчики пульса.
— Пять дней карантина, — бросил он через пару минут, выходя из камеры. — Фортен, пометь их в списке, — я пришлю контейнер питья, между ними разделишь.
— Да, сэр, — отозвался охранник. Виклунд снова закашлялся, но в этот раз контейнер для плевков стоял поблизости. Гедимин брезгливо поморщился. «Странные всё-таки у „макак“ отношения с микроорганизмами…»
— Что особенно досадно, Виклунд, — тяжело вздохнул Киган, — свалились мы с тобой одновременно. Джед, можно попросить тебя об одолжении?..
…«Как я, интересно, могу узнать новичков, если я не помню, кто тут был раньше?» — сармат, выбираясь из тюремного ангара, досадливо щурился. Киган заверил, что всех, кого надо, к нему приведут, но Гедимину всё равно было неспокойно. Он и раньше не рвался общаться с людьми, а последние годы, когда всё работало без него, привык молча сидеть на диване с «читалкой» и ни на что не обращать внимания. «А из командиров я знаю одного Юсуфа…» — тихо вздохнул он, заходя в здание и отвечая на приветственные жесты. «Хотя нет — он ушёл ещё в январе. Как там звали того, кто следит за картёжниками?..»
…О том, что пора идти за едой, вспомнили и без него — когда он вошёл, на диване его ждали отложенные в сторону контейнеры, а под ними — пара записок от новичков: двое просились в банду и обещали завтра же заплатить взнос.
