На день погребения моего (ЛП) - Пинчон Томас Рагглз

 — Как ты думаешь, ты мог бы увезти меня из Вены?

— В какие неприятности ты влип? — конечно, захотел узнать Рэтти. — Конкретно.

— «Конкретно»...

 — У меня налажен регулярный контакт с людьми, которые могли бы помочь. Но я не могу с ними поговорить, у меня такое впечатление: чем более подробные сведения ты предоставишь, тем дальше они отстранятся, — старина Рэтти еще никогда не был так заботлив.

— Послушай, — Киприан вообразил, что сможет объяснить, — никто ведь не начинает с намерения жить такой жизнью... «О, да, планирую, знаешь ли, попытаться сделать карьеру в содомии». Но,вероятно, в Тринити меньше, чем в Кингз-Колледже — если человек хотел вести что-то вроде общественной жизни, это была просто маска, которую он надевал. На самом деле неизбежная. Большинство из нас надеялись, что снимут ее после выпускного Бала Майской Недели, и никакого вреда. Кто мог предвидеть, как актриса, влюбляющаяся в исполнителя главной роли, что вымысел в конце концов может оказаться более желанным,и, как ни странно, более долговременным, чем всё, что мог бы предложить гражданский мир...

Рэтти, благослови его Бог, хлопал глазами не больше, чем обычно. –

— Мои варианты были немного менее яркими. Уайтхолл, Блэкпул. Но будет честно тебя предупредить: тебе следовало бы немного научиться оценивать личность.

  — Из твоей породы. Резковаты, не так ли.

— Необычайно мужественные, совсем нет или мало терпимости к чему-то другому.

— О боже, мой тип парней. Ты до сих пор любишь заключать безумные пари, как во времена Ньюмаркета?

Хороший коэффициент, держу пари, я смогу соблазнить любого из этого мужественного отряда, кого ты решишь выбрать. Мне потребуется не больше одного вечера.

В течение недели Рэтти организовал ему встречу с Дерриком Тейном, высоким изможденным чиновником, судя по его акценту, его прислали сюда уже довольно давно.

 — Думаю, мне здесь нравится, больше, чем следовало бы, так мне говорили. Но полевые отчеты для чьих-то ушей, человек, возможно, находит время для любых...ладно, скажу иначе, если человек любит такие вещи, которые, конечно, он не любит, очень.

 — «Очень». О боже.

— Но, должен сказать, я ужасно люблю эти шоколадные и малиновые изделия, вы не возражаете, если мы приобретем...наверное, несколько, не с собой, понимаете, а чтобы съесть здесь, пусть намного быстрее, чем нужно для того, чтобы насладиться их вкусом...

 — Деррик, если позволите вас так называть, я вас не нервирую? Немного неопределенный, безобидный? Не лучше ли нам...

 — Нет, отнюдь, это просто...хм. Черт. Впрочем...

 — Да, продолжайте, пожалуйста, что «впрочем»?

 — Макияж, знаете ли. Я нахожу это...

 — Да что вы? Я снова неправильно накрасил глаза? Всегда это делаю. Какой глаз в эту ночь?

 — Нет-нет, они прекрасны, на самом деле это выглядит...ну, действительно потрясающе.

—  Что вы, Деррик.

— В смысле, вы краситесь сами? Или вас кто-то красит?

 — Вы, должно быть, слышали о Жуже, нет? Ладно, я провел большую часть этого дня в ее салоне, она действительно единственная, к кому нужно обратиться, если, знаете, у вас предчувствие, что вы встретите кого-то, кого не хотелось бы потерять...

— Отлично, именно эту улыбку я хотел видеть, точно, сохраняйте ее и не беспокойтесь, но в данный момент мы не остались незамеченными.

  — Где?

  — Только что прошли мимо...там.

  — Ох.

— Они уже не один раз прошли туда и обратно, если я не ошибаюсь, они из ателье Миши и Гриши. Вы водитесь с колоритной компанией, Лейтвуд. Вот...сейчас они повернутся и пойдут обратно, к этому моменту мне лучше положить руку на вашу ногу, это не будет для вас проблемой?

 — Ну...о какой ноге вы думаете, Деррик?

  — Да...вот они снова.

 — Хм...

— Теперь мы должны как можно более естественно встать и уйти вместе, позволив им следовать за нами. Знаете отель «Нойе Мутценбахер» возле Императорских Конюшен?

 — Слышал о нем. Скорее музей дурного вкуса, лично я никогда не стремился туда попасть.

  — Да что вы. Всегда казался мне довольно милым местом.

 — «Всегда», Деррик? Вы...завсегдатай... «Мутци»?

— Его декор с лихвой компенсируется невероятно эффективными A.П.Э., или Альтернативными Путями Эвакуации, если вы не возражаете против канализации.

— У человека развивается толерантность... но послушайте, если вы часто используете этот выход, не знают ли о нем также старики М. и Г.?

— Всё же им придется немного подождать снаружи, не так ли, чтобы удостовериться, прежде чем вломиться.

 — Удостовериться в...

 — В моей аутентичности.

  — И сколько времени для этого потребуется?

 — Понятия не имею. Достаточно много, надеюсь. Сколько в среднем длятся ваши рандеву, Киприан?

— Иногда — много часов. Конечно, зависит от того, насколько он охвачен страстью.

— Да, но многие могут быстро начать скучать, отлично, вот уже и Штифтскасерне, уже недалеко...

Фиакр вез их на юг, к багряным крупицам лунного света, огни города сходились в одной точке позади них, кучер напевал надлежащую Fiakerlieder, песню для фиакра, но воздерживался от того, чтобы разразиться полным текстом.

 — Это дорога не на вокзал.

 — На Южный Вокзал, Süd-Bahnhof, да.

— Но это дорога на Триест, а не домой. Деррик? Я не хочу ехать в Триест...Я рассчитывал поехать немного в другом направлении, разве нет, в Остенде, в...

   Он не смог повторить слово «домой».

— Если повезет, они тоже решат, что мы хотим сесть на экспресс «Остенде», так что, вероятно, отправят своих людей на вокзал Staatsbahn. Классическое запутывание следов, облокотись на сидение, не волнуйся, со временем мы отправим тебя в нужном направлении. Если это то, чего ты действительно хочешь. Вот твои билеты, документы для переезда, аккредитив, немного наличных...

 — Тысяча крейцеров? Это меньше десяти фунтов.

 — Боже-боже. Напомни, сколько тебе обычно платили?

   Киприан дерзко оглянулся.

— Минимум, который можно заработать в Вене — тридцать крейцеров в день.

— Когда уедешь отсюда, думаю, жизнь станет не такой дорогой. Что касается «дома», — мелькавшие электрические фонари отражались с определенными интервалами, как прожектор в тюрьме, в линзах его очков, — тебе может понадобиться некоторое время, чтобы поразмыслить, насколько сейчас это слово соотносится для тебя с «Англией». Примечательно, что на самом деле для тебя может быть безопаснее в Триесте...или даже дальше на восток.

Его глаза было сложно рассмотреть, но по линии плеч и модуляциям губ Киприан смог понять что-то, что он не произнес. После минутного психоректального дивертисмента:

 — Полагаю, ты хочешь сказать — среди турок.

— Это был бы почти прелестный рефлекс, Лейтвуд, если бы он не был столь предсказуем среди твоих собратьев. Да — чтобы отдохнуть не в первый раз от опасных полифоний, с которыми мне приходится иметь дело каждый день, мелодий одноголосой импровизации дома свиданий — я имею в виду именно турок с их легендарным оснащением и так далее. Именно их.

— Хм, — Киприан посмотрел на погруженного в тень тайного агента. — Ты запутался, не так ли, сейчас, во всяком случае. Всё в порядке, я не удивлен, ты привлекателен, хоть и потрепан.

— Действительно. Вот почему все материалы по делам содомитов в конце концов оказываются на моем столе. Но..., — он начал энергично трясти головой, словно вышел из транса, — я снова жаловался? Мне ужасно жаль, иногда это получается само собой, словно брызги...

   Русские были небольшой проблемой.

— Для тебя на выбор — простое или квалифицированное Kuppelei, сводничество, Миша...

— Я Гриша.

— Кем бы ты ни был, это единственный выбор, который тебе предлагается. Шесть месяцев или пять лет. Если будешь упираться и всё усложнять, мы представим документы, подтверждающие, что бедный маленький Киприан был твоим законным воспитанником в то время, когда ты ввел его обманным путем в безнравственную жизнь, за это ты получишь до пяти лет в тюрьме Габсбургов, скорее всего, тебя закроют в камере в бельгийском стиле, полтора фунта хлеба в день, мясо и суп иногда, как мне говорили, лучше, чем среднестатистический свободный мужчина в твоей родной России, но это, вероятно, мрачная картина для гурмана твоего уровня...