Религиозно-философские основы истории - Лев Тихомиров

«Вселенная являет для них два вида: абсолютный и относительный; абсолютный — движение, абсолютный — сила. Эта сила иными называется богом. Индусы называют ее Брамой (С. 27).

«Во всей вселенной нет ничего иного кроме Бога, Сущего во всех ее точках во всей ее целостности. Бог, Первопричина остается всегда собой, единым и производит тем не менее свое действие — проявление» (С. 31).

«Мы утверждаем, что Первопричина — разумна, опираясь на показания Тех, которые не предполагют, а знают» (С. 33).

«Но если Первопричина разумна, что же такое все те движения, которые она порождает, если не выражение Ее желаний, Ее мыслей, Ее идей?.. Вселенная есть не что иное, как Божественное мышление» (С. 33).

Индусское искание Бога

Суоми Вивекананда (Карма йога, гл. I) так определяет основу индусского отношения к целям жизни:

«Цель человечества есть знание, то есть это единственный идеал, поставленный перед нами восточной философией. Не наслаждение, а знание есть цель человека. Наслаждение и счастье быстро кончаются. Ошибка предполагать, что наслаждение есть цель... Через несколько времени человек находит, что к чему он идет — это не счастье, а знание, и что как удовольствие так и страдание — одинаково велики учителя».

Смысл этого очевидно такой, что цель жизни указывается нам самой жизнью, тем, что получается в результате жизни и всего нами в ней испытываемого. Таким же результатом оказывается не страдание или счастье, а знание. Будет ли счастье, будет ли несчастье, все это пройдет, останется только во всех случаях знание. Следовательно, последствие жизни есть только знание. А индус понимает вообще не цель нашу, человеческую, а последствие, то есть последствие показывает, что было как бы целью процесса, не нашей целью, а самого процесса жизни, то есть например: целью горения было получения пепла и углекислых газов, хотя целью человека, зажегшего костер, было получение тепла, чтобы согреться.

Можно согласиться, что последствием всего нами переживаемого и испытываемого является (между прочим) знание, и что конечно горе может быть дает даже больше знания, чем радость. Но — все-таки такая постановка идеала со стороны философии есть ошибка.

Нельзя смешивать цель и последствие. Цель — есть то, что мы ставим себе преднамеренно. Какую цель жизни поставит себе человек субъективно — это его дело. Может быть иной поставит себе целью — знание. Другой поставит целью наслаждение. Ошибиться может и тот, и другой. Иной — ничего не узнает, иной не получит наслаждения. Личность чрезвычайно богатая, как Фауст, стремился к знанию, и пришла к заключению, что получилось

Одно обидное сознанье,стоило бы знанья.

Что я не знаю ничего,

Что точно

Итак, у него знание на самом деле не было целью, а только средством для получения чего-то другого, что стоило бы иметь. И вот он обращается к другому: ищет счастья, хотя бы минуты, но счастья. Он говорит духу зла: дай мне хоть минуту счастья, и тогда делай со мной что угодно. Пусть явится такое мгновение, которое вызвало бы у меня желание иметь его, пусть я скажу: «Остановись мгновенье — ты прекрасно» — и достаточно, бери мою душу, пусть все пропадает: счастье было одно мгновенье.

Итак, субъективно цели можно ставить какие угодно, какие кому нравятся. Но индус говорит: это была иллюзия, это было глупо. Может быть и даже наверное. Но не менее ошибочно и неразумно считать целью — последствие.

Судить о внутреннем смысле процесса, то есть метафорически выражаясь (только метафорически) о цели его, было бы дозволительно только в том случае, если бы мы могли проследить развитие процесса до конца, до завершения, до последнего слова, до конечного последствия. Но если мы допускаем какое-нибудь продолжение существования человека после его физической смерти, то Совершенно ясно, что в течении земной жизни мы не в состоянии проследить процесса нашей жизни до конца, а стало быть не можем знать последствий в последнем их слове. Стало быть — индусская философия поступает произвольно, без достаточных данных, считая целью процесса жизни знание. Этого нельзя утверждать ни с субъективной, ни с объективной точки зрения.

Разумная постановка вопроса о целях жизни — совсем иная. Прежде всего, конечно, нужно отвергнуть, чтобы цель жизни как процесса могла быть определяема какими бы то ни было нашими субъективными пожеланиями. Мы можем привнести в процесс жизни свои субъективные требования, в виде например, счастья или знания, может быть можем до некоторой степени достичь осуществления этих субъективных целей, но общее содержание жизни нашей, общий ход ее течения, а следовательно ее последствия, ее результаты, зависят от нас лишь в некоторой и, по-видимому, незначительной степени. Начать с того, что я родился не по своей воле и даже без ведома моего. Умру также совершенно независимо от того, желаю я этого или не желаю, и смерть придет даже без ведома моего. Итак, ни начало, ни конец этого процесса не зависят от меня. Середина его сложнейшего содержания точно также переполнены условиями, от меня не зависящими и не сообразующимися с моими субъективными пожеланиями и целями. На долю моей воли остается очень не многое.

Итак, если есть цели моей жизни, как процесса, то они определены не мною и судить о них я поэтому не могу. Я могу разумно думать только одно из двух:

1) Моя жизнь есть процесс, совершающийся по законам причинности, но целей не имеет. Ни я и ни кто другой ей не ставили целей. Вывод из такого рассуждения может быть лишь тот, что это процесс, с субъективной точки зрения, возмутительно нелепый, которым дорожить может только глупец, человек, лишенный сознательности и даже чувства собственного достоинства. Отсюда субъективная цель может быть двояка: а) самоубийство, б) срывание каких-нибудь ничтожных удовольствий, по пословице — с паршивой собаки хоть шерсти клок.

2) Другой разумный способ рассуждения иной. Цели жизни есть, но поставлены тем, кто создал этот процесс, оборудовал его и завел эту сложную машину. Если таковое существо было — то оно без сомнения разумно, и не стало бы зря забавляться чувствами и участью сознательных существ. Такое Существо — и есть Бог, Бог, как Личность, рассуждающая, волящая и приводящее в исполнение свою волю. Значит Оно поставило этому процессу какие-то свои цели. Не сам процесс его ставил, а то Существо, Которое создало и оборудовало его. Отсюда следует, что цели жизни, то есть ее идеал, я должен узнать у Того, кто эти цели ставил. Свои же личные, субъективные цели мне тогда приходится ставить сообразно Божественным целям ее. Это и будет мой идеал жизни. Его содержание есть опять уже мое дело, я могу этот идеал поставить в смысле сообразования моих целей с целями Божественными, или наоборот — в смысле борьбы с ними. Но все же свои цели и стало быть свой идеал жизни я могу ставить только после того, как узнаю цели Божественные, и определю свое личное к ним отношение.

Таким образом, хотя приобретение знания мне действительно во всех случаях необходимо, но это не есть цель, а только средство для установки идеала своей жизни, то есть своего личного стремления в той обстановке, какую создает моя жизнь.

Как же приобретать знание?

Способ его приобретения индусами решается также произвольно и неразумно.

«Знание этого факта об истинных целях человека (то есть знании) заложено в самой природе человека (?), говорит Суоми Вивекананда. Да и вообще никакое знание не приходит извне. Вместо того, чтобы говорить, что человек узнает что-нибудь, мы, выражаясь

строго психологически, должны были бы сказать, что он «открывает» или «раскрывает» это. То, что человек «изучает» — он в действительности «открывает», снимая покров с собственной души, которая заключает в себе залежи основного знания... Всякое знание, как временное, так и духовное, заключается в человеческом уме».

Откуда Суоми Вивекананде известно, что знание «факта» заложено в самой природе человека? Это есть гипотеза или «верование».

Как гипотеза и как верование это одинаково опровергается ошибочностью основного верования, будто бы цель жизни есть знание. В смысле общих целей жизни знание составляет достояние только Того, кто эти общие цели устанавливал. Какие цели были и имеются у Него, мы можем не знать, но одно достоверно: что Он не мог поставить целью всего жизненного процесса простое знание людей. Это было бы равносильно бесцельности. Жизнь есть несомненно процесс действия и развития каких-то сил, значит он должен что такое создать, совершить. Знание же не есть ни действие, ни совершение чего бы то ни было, а простое созерцание интеллекта. Оно нужно для действия, но не составляет самого действия.