Сложенный веер - Сильва Плэт

— Потому что я хочу быть способен помочь, если что-то стрясется с твоим сердцем. А верийцы надеются, что я унаследовал таланты отца. Никогда не считал медицину своим призванием. Но… — Гарка задумчиво почесывает переносицу указательным пальцем. — Все же получили то, что хотели. Я — жизнь и возможность реабилитации родителей. Если буду себя хорошо вести, — невесело усмехается он. — Верия — новое потенциальное светило своей медицины. Когната избавилась от меня, торчавшего там как заноза. Только ты в минусе. Обещай мне одну вещь, ладно?

— Даже и не подумаю, — Киру совершенно не хочется обещать Гарке, что при малейшем колотье в боку он будет звать его на помощь через всю Вселенную. Тем более, что он заметил одну маленькую деталь. В начале разговора, когда они обсуждали операцию, Гарка еще говорил «наши», хотя иногда сбивался и на «они». Сейчас же, когда речь зашла о будущем, он перешел на «Верия», «верийцы», словно не хотел иметь ничего общего с теми, кто пересчитывал годы в минуты.

«Наверное, — подумал Кир, — при подобных капризах генома цивилизация может выжить, только сжавшись в кулак, на условиях тотальной верности и взаимопомощи всем своим и выталкивания и изоляции любого, кто выделяется из массы. Потому они и меня не взяли тогда на Хоммутьяре. Поэтому и не захотели слушать Гарраду. Поэтому Гарке придется всю жизнь отрабатывать эти тридцать минут, за которые и так уже дорого уплачено».

Он вспомнил изможденное лицо доктора Гаррады, быстрым шагом вошедшего в операционную. Знаменитый хирург не потратил ни мгновения зря, ни на секунду дольше положенного не задержался возле сына, только быстро сжал рукой его пальцы, перед тем как закрыть капсулу. А Кира обнял порывисто и крепко, шепнул на ухо: «Спасибо, сынок!» — и засуетился, замельтешил пальцами по груди, выставляя тарантулообразные датчики. Кир сморгнул. Если совсем уже честно…

— Не считай себя суперобязанным. Я сделал это не для тебя, а для Лалы.

Часть третья

Вода превращается в слезы

Глава I. Неприкасаемые

Кори Дар-Эсиль, лорд-канцлер Аккалабата

— Лорд-канцлер, — ситиец чуть ли не мяукает от удовольствия. — Вы так упорны. Вы совсем-совсем не хотите уговорить властелина Дилайны быть посговорчивее. Мы решили, что небольшая демонстрация военной силы будет к месту.

— Я уже тысячу раз говорил вам, что не имею никакого влияния на властелина Дилайны. Мы — низшие существа для дилайнских лордов. Он пальцем не шевельнет, чтобы спасти нас.

— Ну, почему же? Он ведь сделал вашего старшего брата своим представителем в Конфедерации. Лорд Тон должен ценить усилия лорда Элджа. Тот не покладая рук трудится на благо Дилайны. Даже семьей не удосужился обзавестись. Не то, что ваш младший братец. Такая милая жена, такие чудесные дети…

Кори надеется, что ситийцу не видно, как побелели костяшки пальцев, которыми он судорожно вцепился в подлокотники кресла.

— Подождите… — хрипит он. — Дайте мне еще времени. Еще один разговор с лордом Тоном.

— Это уже лучше, лорд-канцлер. И чтобы ваш разговор был убедительным…

Изображение на экране резко меняется. Кори подается вперед: не для того, чтобы лучше разглядеть — ему просто не верится, что он видит все это. Охваченные огнем башни Халемского замка, обваливающиеся стены, мечущиеся в прямоугольнике двора люди и лошади… И над всем этим — тень ситийского военного крейсера, медленно закрывающего бомбовые люки.

Аудиоканала нет, и потому картинка кажется еще страшнее.

Раскрытые в беззвучном крике рты, неслышно падающие на человеческие тела огромные каменные глыбы, изгибающиеся в немом ржании кони, обезумевшие от ужаса, сбивающие все на своем пути и погибающие под пылающими балками, летающими в воздухе цепями, колесами и кусками кровельного железа.

— Мне никогда не нравилась аккалабатская архитектура, — тихо произносит голос ситийца на заднем плане. — И сами вы… мерзость. Даже если бы не браслетики короля Тона, стоило бы это сделать. Просто чтобы полюбоваться на вашу беспомощность.

— Подключи звук, — просит Кори.

— Да брось ты! — ситиец охотно переходит на «ты». — Так занимательнее. И не огорчайся особо. Братец Медео, по нашим данным, сейчас не в замке. А жена у него вроде какая-то некондиционная. Может, он даже рад будет освободиться. Ты там не плачешь, нет? Мне не видно. Согласись, что, после того как все закончится, Аккалабату нужно будет закупить пару-тройку наших оборонных технологий и обзавестись военными кораблями. У моего отца — одна из крупнейших на Ситии военных компаний, так что договоримся.

Лисс Ковальская

— Алексей Павлович! — волосы у Лисс растрепаны больше обычного, но взгляд сосредоточенный.

— Лисс, я сейчас не могу. Ни секунды.

— Неправда. Ты совершенно свободен. Тон сообщил, что ни ситийцы, ни хортуланцы не возжелали с тобой разговаривать.

— Если бы только со мной… — Разумовский включает экран, и Лисс видит его в командном отсеке главного военного крейсера Конфедерации. Если уж подняли «Звездную радугу» — единственный корабль, оборудованный запрещенными к применению видами оружия дальнего поражения, корабль, способный в клочья разнести двумя залпами небольшую планету, — значит, дела совсем плохи.

Но переть с таким оружием на хортуланцев, даже надеясь на аппанские ментошлемы, — плохая затея. Ни один генерал Конфедерации не отдаст такого приказа, потому что боится увидеть всю боевую мощь «Звездной радуги» повернутой в обратную сторону. Человеческий фактор еще никто не отменял.

Не говоря уже о том, что запрещенное оружие — значит, ситийское. Нет в Конфедерации генерала, который не умел бы воевать с ситийцами. Нет в Конфедерации генерала, который хотел бы с ситийцами воевать. Есть командор Разумовский — опытный, умный, несколько дней не бритый, ко многому безразличный старик перед дюжиной светящихся пультов, с ненавистью сверлящий взглядом кнопки, ни на одну из которых никто, кроме него, нажать не осмелится. Лисс моментально забывает все свои обиды и несогласия. Мучить этого усталого человека — низость.

— У меня есть решение.

А она-то думала, что он никогда уже не посмотрит на нее с надеждой! Так, как смотрел в первые годы обучения и совместной работы. Когда Лисс стала членом Звездного совета, эти надежды можно было считать сбывшимися, но во взгляде Гетмана все чаще стало сквозить недоумение и разочарование.

— Помоги мне, Лисс, — тихо говорит Командор Конфедерации. — Я не знаю, что с этим делать.