Обман Инкорпорэйтед (сборник) - Филип Дик

Хедли сказал:

– Вы хотите воевать с коммунистическим Китаем?

– Когда пробьет час, – ответил Фергессон, – дядя Сэм не устоит даже перед кучкой азиатов… – Он свирепо глотнул кофе. – Вот в чем беда нынешних людей: они мягкотелые! Достаточно одной атомной бомбы, и все эти китаезы разбегутся из Китая кто куда. Мы должны продемонстрировать силу, должны показать им, что мы сделаны из стали. Слова, слова, слова – они занимаются одной болтовней. Рассядутся за столом и чешут языками. А пока мы сидим в Панмуньоме[86], красные завоюют весь мир, – он ткнул пальцем в Хедли. – Тебе тоже не помешало бы поменьше болтать да побольше делать: мне доложили, что вчера ты весь день стоял и трепался с бэсфордским продавцом.

Хедли покраснел.

– Я пытался сэкономить для вас пару баксов: хотел отказаться от того аккордного контракта, что они сварганили для рождественского рынка.

– Я без тебя обо всем позаботился, – сказал Фергессон. – Я уже сказал Бэсфорду, что мы не заключаем никаких аккордных контрактов: мы получаем обычную скидку и выручку – никакой сдельной чепухи. Где та книга заказов, что они прислали? Я пустил ее на заметки.

– Ну хватит, – укоризненно сказала Элис. – Доужинайте хотя бы.

Фергессон запальчиво отодвинул тарелку.

– Я уже.

– Еще десерт, – напомнила Элис.

– Давай неси.

Все сидевшие за столом перестали есть. Тарелка Эллен была еще наполовину полной: она с тревогой взглянула на Фергессона, а затем на мужа. Элис на мгновение посочувствовала ей: такое обескуражит любого. Она встала и принялась собирать посуду.

– Не вставай, – сказала Элис, когда девушка судорожно вскочила. – Я сама.

– Все из-за того светового люка, – говорил Фергессон, когда она возвратилась с винным желе. – Закрой чем-нибудь эту хреновину, и не будет такого яркого света. Или поверни телевизоры в другую сторону.

– Их должно быть видно с улицы, – возразил Хедли. – Люди идут мимо и видят работающий телевизор. Они останавливаются и смотрят, а потом незаметно для себя заходят в магазин.

– Поставь один на окне, – проворчал Фергессон.

– Не годится! Это напоминает подглядывание: знаете, когда платишь за вход, как в кино. Нам нужно, чтобы люди смогли зайти и потрогать телевизоры – нужно внушать мысль, что они продаются, что их можно унести домой.

– Так-то оно так, – согласился Фергессон, – но лично я не хотел бы иметь его у себя дома, – он с подозрением взял свое винное желе. – Что это?

Элис объяснила.

– Ешь его с печеньем, – она наложила себе последней и села. – Пока не растаяло.

Фергессон опасливо ткнул переливающийся темно-желтый холмик.

– Там внутри вино?

Эллен попробовала десерт и восторженно повернулась к Элис.

– Это просто восхитительно, – потрясенно сказала она. – Это так… – девушка подыскивала нужное слово, – так по-европейски.

Хедли продолжил серьезный разговор с боссом.

– Мне кажется, у вас неверное представление о телевизорах. Нельзя торговать ими, как пятидесятидолларовыми радиоприемниками. Возьмем нашу рекламу: это же полный ноль – всего парочка блоков в буклете «Новости шопинга». Нам нужна еженедельная реклама на всю страницу – от «эмерсона», «зенита» и «ар-си-эй», от всех крупных компаний. В «С.-Ф. Кроникл» или «Окленд Триб», а не в «Сан-Матео Таймс» – у них микроскопический тираж. Нашими лучшими клиентами должны стать крупные собственники из города – люди, способные потратить кучу денег. Нужно обзавестись несколькими комбинированными телевизорами, изготовленными по спецзаказу – поприличнее всех этих «адмиралов» и «филко». Хотя бы «дюпонами».

– Я не собираюсь вбухивать все свои деньги в парочку этих тысячедолларовых телевизоров, – кисло ответил Фергессон.

Но Хедли не унимался:

– Черт возьми, но это же бешеные бабки! Стоит связаться с людьми из этой категории, и мы сможем грести их лопатой. Вы трудитесь целый день, чтобы продать одну несчастную настольную модель «адмирала»: сколько вы на этом навариваете? Маржа – около тридцати процентов; после вычета издержек и комиссии вы можете наварить двадцать баксов – так? Продавая какому-нибудь рабочему и его жене настольный пластмассовый «адмирал», вы тратите столько же сил, сколько нужно для продажи какому-нибудь богатею люксового устройства за тыщу баксов, изготовленного по спецзаказу! Эти богачи обожают покупать: им есть что тратить. Вы знаете, куда они ездят за телевизорами? Аж в Сан-Франциско. В огромные универмаги в центре города… Взять, к примеру, обалденную аппаратуру из «Стоунстауна».

– Я вовсе не крупный делец, – заныл Фергессон, – я просто хочу получать свою долю.

Ужин закончился в неловком молчании. Освободив свою тарелку, Эллен тотчас извинилась и поспешила в спальню, откуда больше и не выходила. Наконец Хедли доел и скрылся там же. Фергессон и Элис остались одни.

– Старый дед, – сказала Элис. – Вечно ворчишь.

Фергессон подкурил сигару и отрыгнул.

– Сегодня я лягу спать пораньше, – заявил он напрямик. – Завтра нужно встать в полшестого.

– Зачем?

– Съезжу в город – надо встретиться с оптовиками. Хочу разобраться со старыми накладными Бада О’Нила… Они утверждают, что у меня куча товара, который мне не принадлежит, – его нижняя челюсть отвисла и осталась в этом положении. – Я за все заплатил: это моя собственность.

Эллен и Хедли вполголоса разговаривали в спальне. Беседа внезапно прервалась: Эллен появилась в дверях, взглянула на Элис, а затем бросилась к ней.

– Я помою, – сказала она запыхавшимся голосом. – Где фартук?

Она помчалась на кухню и вскоре вернулась, повязывая на талии элегантный белый передник. Эллен принялась быстро собирать со стола десертные тарелки и кофейные чашки. Хедли медленно вышел следом за ней и остановился.

Фергессон встал.

– Давай больше не будем об этом, – сказал он. – Обо всех этих делах.

– Хорошая мысль, – поддержал его Хедли.

Старший мужчина недовольно побрел к длинному дивану в гостиной, и Хедли пошел за ним. Они уселись друг против друга в разных концах комнаты. Там было прохладно: Фергессон установил в подвале навороченный кондиционер. Их овевал слабый ветерок. За окнами стояла жаркая и душная августовская ночь: по тротуарам сонно перемещались немногочисленные прохожие – мужчины в майках, женщины в мокрых от пота шортах и обвисших блузках на бретельках.

– Что думаешь о моем кондиционере? – спросил Фергессон.

– Кажется, работает.

– Я сам вырыл весь этот сраный подвал. Трудился в поте лица. Заложил новый фундамент – пришлось вывезти на тележке десять тонн грязи. Потом выложил ею террасу на заднем дворе.