The Gathering Storm - Роберт Джордан

– Верин Седай была отравлена Приспешником Темного незадолго до нашего с ней разговора. Она знала о яде и в последние минуты своей жизни пришла сообщить мне некую важную информацию

Невероятно, как же мало правдивых утверждений необходимо для маскировки.

– Свет! – воскликнула Мейдани. – Убийство внутри Белой Башни? Мы должны кому-нибудь сообщить! Собрать стражу и…

– С этим разберутся, – твердо проговорила Эгвейн. – Успокойся и соберись. Я не хочу, чтобы надзирательница снаружи услышала, о чем мы говорим.

Мейдани побледнела, затем посмотрела на Эгвейн, похоже, удивляясь, как та может быть столь бесчувственной. Хорошо. Пусть она увидит собранную, уверенную Амерлин. Пусть она не заметит и намека на печаль, смятение и тревогу.

– Да, Мать, – поклонилась Мейдани. – Конечно. Я прошу прощения.

– Полагаю, ты принесла новости?

– Да, Мать, – Мейдани взяла себя в руки. – Саэрин велела мне прийти к вам. Она сказала, что вы должны узнать о сегодняшних событиях.

– И я слушаю, – сказала Эгвейн, стараясь не показывать свое нетерпение. Свет, она уже сама догадалась об этом. Могла ли женщина наконец-то перейти к делу? Ей еще нужно разобраться с Черной Айя!

– Элайда все еще Амерлин, – сказала Мейдани, – но висит на волоске. Совет Башни собрался и формально осудил ее. Они известили Элайду, что Амерлин не является абсолютным правителем, и что она не может продолжать издавать указы и требования, не посоветовавшись с ними.

Эгвейн кивнула.

– Вполне ожидаемый поворот, – сказала она. Не одна Амерлин стала всего лишь марионеткой, перейдя границы дозволенного. Именно к этому шла Элайда, и это могло бы принести удовлетворение, не будь так близка Последняя Битва. – Что решили с наказанием?

– Три месяца, – сказала Мейдани. – Один за то, что она сделала с тобой. Два – за поведение, не подобающее ее статусу.

– Интересно, – Эгвейн задумалась.

– Некоторые требовали большего, Мать. На мгновение показалось, что ее могут сместить прямо сейчас.

– Ты смотрела? – изумилась Эгвейн.

Мейдани кивнула.

– Элайда потребовала, чтобы процедура была Запечатана Пламенем, но ее не поддержали. Я думаю, в этом виновата ее собственная Айя, Мать. Всех трех Красных Восседающих сейчас нет в Башне. Я ума не приложу, куда могла деться Духара с остальными.

«Духара. Черная. Что она задумала? А остальные две? Вместе ли все они, и если да, то могут ли две другие тоже быть Черными?»

Надо будет подумать об этом позже.

– Как Элайда восприняла все это?

– Она была не многословна, Мать, – ответила Мейдани. – В основном, сидела и смотрела. Она не выглядела слишком довольной; я удивлена, что она на них не накричала.

– Это Красные, – сказала Эгвейн. – Если она и впрямь теряет поддержку собственной Айя, то им следовало потребовать от неё какое-то время посидеть тихо.

– Саэрин думает точно так же, – сказала на это Мейдани. – Она отметила, что твое собственное требование, что Красная Айя не должна исчезнуть – про что растрезвонили подслушавшие тебя послушницы – во многом и спасло Элайду от низложения.

– Ну, я бы не возражала против ее низложения, – сообщила Эгвейн. – Я лишь против того, чтобы расформировывать саму Айя. Однако, это может быть к лучшему. Падение Элайды должно произойти так, чтобы не позволить Башне рухнуть вместе с ней.

Несмотря на это, будь у нее такая возможность, Эгвейн взяла бы те слова обратно. Она не хотела, чтобы кто-нибудь подумал, будто Эгвейн поддерживает Элайду.

– Я полагаю, приговор Сильвиане отменен?

– Не полностью, Мать, – сказала Мейдани. – Она все еще под арестом, пока Совет не решит, что с ней делать. Она все же публично выступила против Амерлин, так что поговаривают о наказании.

Эгвейн нахмурилась. Это было похоже на компромисс; Элайда, вероятно, тайно обсуждала детали с главой Красных – кто бы это ни был сейчас, когда Галина исчезла; Сильвиану все же накажут, но не так строго, а Элайда подчинится воле Совета. Это говорило о том, что позиции Элайды шатки, но она еще может настаивать на своем. Она не до конца утратила поддержку собственной Айя, на что так надеялась Эгвейн.

Тем не менее, это удачный поворот событий. Сильвиана будет жить, а Эгвейн, по-видимому, вернется к своей жизни в качестве «послушницы». Восседающие недовольны Элайдой достаточно, чтобы сделать ей выговор. Будь у Эгвейн чуть больше времени, она была уверена в том, что смогла бы свергнуть эту женщину и объединить Башню. Но есть ли у нее нужное время?

Она посмотрела на стол, где лежали бесценные книги, скрытые от глаз. Если она организует массовую атаку на Черную Айя, не приведет ли это к битве? Не расшатает ли Башню еще больше? И может ли она в самом деле надеяться нанести удар сразу по всем Черным? Ей нужно время, чтобы обдумать информацию. Сейчас, это означало оставаться в Башне и работать против Элайды. И, к несчастью, это означало позволить большинству Черных сестер разгуливать на свободе.

Но не всем.

– Мейдани, – сказала Эгвейн. – Я хочу, чтобы ты сообщила остальным. Они должны захватить Алвиарин и проверить ее при помощи Клятвенного Жезла. Скажи им пойти на любой разумный риск, чтобы добиться этого.

– Алвиарин, Мать? – спросила Мейдани. – Почему ее?

– Она Черная, – сказала Эгвейн, чувствуя тошноту. – И находится близко к верхушке их организации в Башне. Верин умерла, чтобы сообщить мне именно это.

Мейдани побледнела.

– Вы уверены, Мать?

– Я уверена, что Верин можно доверять, – сказала Эгвейн. – Но все же было бы лучше, если бы остальные сняли, а затем заменили клятвы Алвиарин и спросили ее, не Черная ли она. Каждой женщине должен быть дан шанс, несмотря на очевидность. Я полагаю, Клятвенный Жезл у вас?

– Да, – сказала Мейдани, – он был нужен, чтобы удостовериться в честности Николь. Остальные хотели привлечь нескольких Принятых и послушниц, чтобы они могли проносить сообщения туда, куда не могут сестры.

Это было мудро, особенно учитывая разногласия между Айя.

– Почему ее?

– Из-за того, как часто она говорит остальным о вас, Мать, – сказала Мейдани. – Известно, что она – одна из самых яростных ваших защитниц среди послушниц.

Было странным слышать это о женщине, которая предала ее, но девочку нельзя винить за это, учитывая обстоятельства.

– Конечно, они не позволили ей принести все три клятвы, – сказала Мейдани. – Она не Айз Седай. Но она принесла клятву, касающуюся лжи, и подтвердила, что не является Приспешницей Темного. Потом клятву сняли.

– А с тебя, Мейдани? – спросила Эгвейн. – Они сняли с тебя четвертую клятву?