Новый Михаил - Владимир Викторович Бабкин

– Империи нужны герои, – сообщил я читающему. – А героев вешать не принято. Но могу ли я доверять герою, вот в чем вопрос.

– Государь! Я…

Качаю головой.

– Это лишь слова. О цене слов героя можно судить вот по этой папке. Участие в двух заговорах против императора, которому этим героем ранее была дважды принесена присяга, это, знаете ли, наводит на некоторые размышления.

– Я клянусь, что…

– Вот опять… – сокрушенно вздыхаю. – Зачем употреблять высокопарные слова, если только что дважды было доказано, что за ними ничего не стоит, кроме, простите, громкого звука?

– Государь, как я могу доказать свою верность?

– Еще раз? Это будет уже третья попытка. Не находите, что это как-то становится неприличным?

Он замолчал и как-то сник.

Выждав некоторое время, я задаю риторический вопрос:

– И что прикажете мне с вами делать? Я вам даже застрелиться не могу позволить. По крайней мере, официально. Придется опубликовать обширный геройский некролог, в котором будет отмечено, что вас убили избежавшие ареста заговорщики, как видного борца с мятежом. Устроит вас такой некролог, генерал? Или предпочитаете что-то более романтическое?

Мой собеседник судорожно сглотнул и сделал еще одну попытку:

– Ваше императорское величество, позвольте мне доказать свою верность трону и Отечеству! Я сделаю все, что потребуется!

С сомнением качаю головой.

– Как говорят в таких случаях, хотел бы в рай, да грехи не пускают. А грехов в этой папке перечислено более чем достаточно. Хорошо, допустим, я мог бы вам дать шанс побыть героем еще какое-то время. Ну, скажем, до тех пор, пока вы меня не разочаруете.

– Государь! Ваше императорское величество! Только прикажите! Любое повеление! Богом клянусь!

– Бога-то хоть оставьте в покое! Не берите грех на душу еще и этим.

Генерал замолчал.

– Что ж, мы продолжим наш разговор, но только после того, как вы дадите показания генералу Батюшину. Полные и откровенные показания. В частности, меня очень интересовали бы показания о том, про что вы говорили, посещая Владимировичей, и об их участии в этом деле. Не нужно на них наговаривать, но и выгораживать их не следует. Вы меня понимаете? Все изменники должны быть наказаны. – Смотрю в упор на генерала и уточняю: – Или должны получить по заслугам. Идите, Батюшин ждет вашей исповеди, генерал!

Оставшись один, подхожу к окну. Да, жаль, что не могу себе позволить его повесить. Искренне жаль.

Я слушал доклад Маниковского. Цифры, тысячи, миллионы. Штук, пудов, вагонов. Данных, характеристик, объемов, сроков. Производителей, конструкторов, владельцев, губернаторов, министров. Полков, дивизий, армий, фронтов. Эшелоны, эшелоны, эшелоны. Проблемы, проблемы, проблемы…

Нет, надо отдать должное генералу Маниковскому, проблемы он старался решать и решать, по возможности, оперативно. Но слишком много было этих проблем, а министр вооружений и военных нужд все же не Господь Бог, хотя решительности ему было не занимать.

Не испытывая особого пиетета перед иностранцами, как, впрочем, и перед отечественным частным капиталом, он был непримиримым противником любой расслабленности, любых отговорок и отписок, но больше всего ненавидел явное завышение цен на закупаемую военную продукцию, будь то снаряды, пушки, патроны, аэропланы или гимнастерки для солдат. По его распоряжению, при всех крупных частных производителях были созданы представительства министерства, задачей которых был контроль за качеством, ценами и сроками, а также решение всех вопросов быстрого взаимодействия между министерством и частным производителем. И насколько я мог судить, на такие должности подбирались молодые и весьма энергичные кадры. Что ж, посмотрим, не потонут ли эти кадры в коррупции. Ладно, пусть начнут, а там видно будет.

– Что с затором с поставкой грузов, скопившихся в Романове-на-Мурмане? В частности, особо интересуют двигатели для аэропланов.

– Представитель выехал туда. Сделаем все возможное. Но, государь, тут еще проблема с малой пропускной способностью железной дороги оттуда. Нужно как-то решить вопрос с расширением.

Я прошелся по кабинету. Что ж, без создания строительных войск в помощь железнодорожным мы этот вопрос не решим. Тем более что строить нам нужно очень и очень много всего.

– Алексей Алексеевич, исходите из того, что в любой момент все поставки от союзников могут прекратиться. Поэтому в планировании обеспечения нужд армии нужно исходить из того, что уже имеется на складах, или из того, что мы можем произвести без участия союзников. Отдельно изучите поставки из США.

Если они не вступят в войну, разумеется. И если моя Игра не закроет России и этот рынок. Но вслух, конечно, я сказал другое:

– Как там наши конструкторы? Что с производством аэропланов?

– По утвержденным вами планам согласованы объемы и марки производимых аэропланов, в том числе гидропланов. Более развернуто данный вопрос отражен в моем докладе на Высочайшее имя.

– Хорошо, я посмотрю. Что автоматическая винтовка конструкции Федорова?

– Сестрорецкий оружейный завод всячески саботирует эту новинку, мотивируя тем, что они не справляются с заказанными ранее образцами серийного вооружения. На заводе строится цех, но пока трудно судить о сроках начала его работы.

– Нет, так дело не пойдет. Найдите решение, мне нужны эти автоматы в ближайшие пару месяцев в каком-то товарном количестве.

– Автоматы?

Я посмотрел на удивленного Маниковского.

– Ну, не называть же все время это оружие автоматической винтовкой? На войне скорость передачи приказов играет критическую роль. Нужно внедрять сокращения.

– Понимаю. Сделаем все возможное.

– Что завод в Коврове? Насколько реально там запустить производство этих автоматов в ближайшее время?

– Завод Первого русского акционерного общества ружейных и пулемётных заводов, еще в бытность мою начальником ГАУ, получил заказ на производство пятнадцати тысяч пулеметов