Женщины средиземноморского экспресса. Книги 1-3 - Жюльетта Бенцони

площадью не менее двадцати пяти метров на восемь, – откуда широкая в два витка лестница вела к нависавшей вокруг зала галерее. Стеклянная крыша рассеивала веселый свет ясного утра, струившийся на настоящий лес папоротников, среди которого были расставлены пуфы и низкие широкие кресла, обитые красным бархатом, производившие впечатление огромных клубник, выращенных в теплице. Указав торжественным жестом на самую крупную «клубничину», слуга оставил Антуана одного.

Вскоре он вернулся и предложил посетителю следовать за ним. Дворецкий провел его в салон первого этажа, напоминавшего колоннами и крестовыми сводами миниатюрную готическую часовню, где были собраны трофеи музеев Юго-Восточной Азии: ширмы, покрытые черным лаком и расписанные золотом, статуи Будды, танцующий серебряный Шива, ковры, китайский фаянс, прославившийся восхитительным ярко-бирюзовым цветом, стеклянные витрины, уставленные таким количеством блестящих предметов, что рассмотреть их с первого взгляда было просто невозможно. Наконец, несколько кресел черного дерева, привезенных из Пекина, неудобство которых постарались возместить дедушками, обтянутыми фиолетовым бархатом.

Покинутый в этом пахнущем фимиамом и сандалом мирке, Антуан вскоре увидел входившую в салон хозяйку дома, импозантную, несмотря на маленький рост даму, одетую в поплиновое платье цикламенового цвета, отделанное кружевом. Седые волосы красиво обрамлял такого же цвета муслиновый капор-шарлотка с лентами. Стоя посреди зала, не подумав даже предложить гостю сесть, она ожидала, когда, после краткого обмена приветствиями, Антуан закончит наконец извиняться за столь ранний и к тому же незваный визит. Впрочем, он был краток, так как выражение лица старой дамы не располагало к многословию:

– Мадам генеральша, я не позволил бы себе беспокоить вас, не имея та то серьезной причины: дорогой мне друг, дама, только что исчезла в Марселе, и у меня есть все основания думать, что вы ею интересовались...

Маленькой пухлой ручкой, украшенной простым золотым кольцом, она указала на одно из широких жестких кресел черного дерева, а в ее фиолетовых глазах заиграл веселый огонек, который она уже некоторое время скрывала под красным лорнетом в аметистовой оправе.

– Месье Лоран, вы мне не незнакомы, – сказала она. – Вы известный художник и родом из здешних мест. Иначе я вас не приняла бы. А теперь скажите мне, кто дал вам мой адрес?

– Портье отеля «Терминюс», где я сегодня утром остановился, высадившись из Средиземноморского экспресса. Он сказал мне, что вчера утром вы заходили в гостиницу травиться об одной «азиатской даме»... точно так же, как я это сделал сейчас... и мне хотелось бы узнать причину этого неожиданного интереса.

Агата Лекур не смогла удержаться от смеха:

– Всего навсего! Ну что ж, вы прямолинейны, и должна сказать, что мне это нравится. Я отвечу на ваш вопрос. Я много путешествовала, главным образом в Индии и в Китае, и очень интересовалась всем, что казалось мне хотя бы немного экзотичным, и особенно тем, что мне казалось странным. Что поделаешь, я любопытна.

– К этому можно относиться по-разному, можно считать это недостатком или достоинством. Это – привилегия женщин. А что эта... дама показалась вам странной?

– Судите сами. В поезде я познакомилась с восхитительной маньчжурской дамой, очень красивой, очень элегантной и при обстоятельствах, о которых я расскажу вам, если однажды мы станем друзьями...

– Не трудитесь, мадам генеральша! Я знаю эти обстоятельства.

– Подумать только! Вы что: ясновидец, маг, факир или...

– Совсем нет. Ни то и ни другое... но Пьер Бо, проводник спального вагона, мой давний и добрый друг. Мы вместе сражались во время знаменитой осады Посольских кварталов в Пекине, и он позвонил мне, так как тоже беспокоился о ней.

– Понимаю. Итак, я продолжаю: я встречаю эту молодую женщину и обнаруживаю, что у нее несколько имен: для этого дорогого Пьера, которого я тоже хорошо знаю, она – мадам Бланшар, но молодая дама, которую преследовал ее русский любовник, сказала, что она представилась ей принцессой. Наконец в гостинице «Терминюс» помнили только о некой мадам Ву Фанг, растворившейся, впрочем, в утреннем тумане. Добавлю, что, судя по вчерашним газетам, наш проводник был прав...

– И юная особа также, – сухо отрезал Антуан. – До замужества мадам Бланшар звали принцесса Ду Ван, и она приходилась родственницей императрице.

– В этом я ни секунду не сомневалась. С первого взгляда мне стало ясно, что она маньчжурка и знатного происхождения. Те, кто долго жил в Китае, как я, не могут обмануться в некоторых деталях... Ко всему этому мы можем добавить еще одно определение: она – убийца.

Она бросила эти слова так неожиданно и резко, что Антуан, охваченный неприятным чувством, нахмурил брови. Однако ему удалось сохранить абсолютное спокойствие.

– И, зная это, вы ее, тем не менее, разыскивали? Чтобы выдать полиции?

Лорнет выпал из пальцев генеральши и повис на бархатной ленте. Она слегка покраснела:

– За кого вы меня принимаете, месье Лоран? Мне незачем заниматься грязной работой полиции. Она сама справится с ней. Я преследую только женщину, чья душа меня очень интересует. Согласитесь, что подобная встреча могла меня заинтересовать! Если бы я ее нашла, то привезла бы сюда и попыталась проникнуть в потемки этой души и...

Антуан ненавидел всякие «если» и эту категорию людей, которые от нечего делать пускаются в психологические изыскания и изучают человеческие души, как наблюдали бы поведение чешуекрылых. Он резко прервал рассуждения генеральши, обещавшие вылиться в пространную речь.

– Простите меня за то, что я вас перебиваю, но мне важно лишь выяснить одно: вы ее нашли?

– Нет... Для очистки совести я вошла в здание вокзала посмотреть, нет ли ее там. Увы, я никого не увидела. Однако... Я надеюсь, вы меня извините, « свою очередь, мне кажется, что эта дама вам очень дорога?

– Не до такой степени, мадам. Я оказал вам все, как есть, и если я очень хочу разыскать Орхидею...

– Так ее зовут? Восхитительно...

– ...то только в память об одном человеке, который очень ее любил, и я уверен, что даже на том свете он рассчитывает на мою защиту. Что же касается «потемок души», то я в это не верю.

– Однако, убийство...

– Вы слишком умны, мадам, чтобы верить всему, о чем пишут газеты. Держу пари и ставлю в заклад вечное спасение моей души, что она не виновна. Впрочем, могу вам сказать, так как не вижу в этом секрета, что полицейский, ведущий расследование, тоже в это не верит.

– Что вы говорите?

– Говорю, что прав, утверждая, что мадам Бланшар слишком любила своего мужа, чтобы убить его... – Антуан встал и поклонился хозяйке дома: – Еще раз прошу прощения за то, что побеспокоил вас в