К портретам русских мыслителей - Ирина Бенционовна Роднянская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
380
Соловьев В.С. Собр. соч. В 10 т. Т. 3. С. 5.
381
В статье «Иллюзии и реальности в психологии эмигрантской молодежи» усиленно подчеркиваются «положительные последствия Октябрьской революции», к которым Бердяев относит «приобщение к активной исторической жизни новых слоев русского народа и укрепление «национального самосознания – сознания великой миссии России в мире» (Путь. Париж, 1928. № 14. С. 7). А в своей «Речи», посвященной задачам христианского движения, он берет под обстрел апатию христианского социального сознания (надо сказать, что пороки церковной жизни и так называемого исторического христианства Бердяев не уставал обличать всю свою жизнь) и при этом апеллирует к опыту Советов как примеру разрешения социального вопроса и укору для христиан. «Идет трудовое общество», – указывает он здесь, и черты этого общества Бердяев видит в Советской России. Кстати, он упрекает церковь и за то, что «символика серпа и молота сделалась враждебной кресту», которому следовало бы быть всего далее от символов римского права и банковских билетов и который в действительности слишком с ними сблизился (Речи Н.А. Бердяева, В.Н. Ильина, Г.П. Федотова, прот. С. Булгакова на открытом собрании Религиозно-философской академии // Путь. Париж, 1932. № 32. Приложение. С. 10).
382
Если революция, по Бердяеву, который близок здесь к Жозефу де Местру и Луи де Бональду, есть величайшее бедствие, то она одновременно и заслуженное возмездие. Это есть зло, вызванное злом, роковая судьба народа, его «малый апокалипсис». Но судьба, как известно, – движение бесповоротное. Поэтому дело идет не о том, чтобы ей противиться, но чтобы, переживая предлагаемый ею катастрофический опыт, извлекать для себя уроки на будущее. Как тяжкая болезнь, потрясающая весь организм, революция потрясает общество, однако, переболев ею, народ приобретает иммунитет, духовно крепнет и созревает. Положительный смысл в истории имеет изживание, имманентное преодоление революционных разрывов силами вызревающего изнутри противоположного духа. Условно говоря, «прогресс», т.е. движение истории, совершается, согласно этому ходу мысли, путем реакции на революцию. И если Бердяева никак нельзя назвать реставратором, то, по-видимому, можно определить как в прямом смысле слова реакционера-провиденциалиста. Кстати, по разъяснению Бердяева, «история есть не прогресс по восходящей линии и не регресс, а трагическая борьба, в ней вырастает добро и зло, в ней обнажаются противоположности» (Самопознание. Опыт философской автобиографии. Париж, 1949. С. 325). Последнее звучит прозаической парафразой к историософской поэзии Г. Тракля: «Когда к вечеру клонится день, зло и добро созревают».
383
А по темпераменту Бердяев – ярый спорщик, и сам подчеркивает, что его взгляды «зреют в полемике» (Самопознание. С. 44).
384
Бердяев Н.А. Христианство перед современной социальной действительностью (Речь на заседании Религиозно-философской академии // Путь. Париж, 1932. № 32. Приложение).
385
Гностицизм – в возникшее в первые века на базе христианства строго дуалистическое учение о непроходимой пропасти между духом и материей, отождествляемых: первый – с добром и светом, вторая – со злом и тьмой. Освобождение несовершенного, погрязшего в грехах мира мыслится здесь через высвобождение духовного элемента из дурной, косной материальной оболочки; отряхнув прах ненавистной материи, свободный дух возвращается в область божественного бытия. Гностические мотивы особенно усугубляются в манихейской ереси (появившейся в III веке). «Манихейство выводило христианское “не любите мира, ни того, что в мире” из контекста новозаветного антиномизма и сообщало ему однозначно дуалистический и пессимистический смысл: мировая “тьма” – материя – не может быть высветлена светом духа, она от века противостоит ему как автономное, непримиримое царство зла<…>. Мира нельзя ни спасти, ни искупить, ни освятить – его можно только разрушить, дабы совершилось окончательное обособление света от тьмы» (Аверинцев С.С. Судьбы европейской культурной традиции в эпоху перехода от античности к средневековью // Из истории культуры Средних веков. М., 1976. С. 32—33).
386
Известно, что немецкий философ ни о чем не говорит с таким вдохновением, как о бытии, которое «присутствует», со всех сторон окружает человека, «открыто» и т.д., но оказывается, что, хотя это «подлинное бытие» и открыто, оно неуловимо; хотя оно вроде бы является человеческой средой, но в то же время недоступно. А то, что существует как «данность», – человеческий мир (по Хайдеггеру, «сущее») – не имеет отношения к «подлинному бытию», будучи «миром вещей», миром «ман». Но и подлинное бытие, за которое философ в обиде на беспамятного и самовольничающего человека, пренебрегшего своим назначением «оберегать истину бытия», быть его «пастухом», не имеет у Хайдеггера никаких положительных определений: «Это не Бог, не основа мира» и т.д., это ничто (см.: Heidegger M. Platons Lehre von der Wahrheit. Bern, 1947. S. 47). Правда, благодаря суггестивным намекам и метафорам Бытие-ничто проступает в поздних работах Хайдеггера как некая сокровенная безличность, как темное «лоно». Хайдеггер обличает нигилизм гносеологический, а взамен предлагает нигилизм онтологический.
387
Бердяев Н.А. Смысл творчества: Опыт оправдания человека. М., 1916. С. 7.
388
Бердяев Н.А. Sub specie aeternitatis. СПб., 1907. С. 155.
389
Бердяев Н.А. О назначении человека: Опыт парадоксальной этики. Париж, 1931. С. 3.
390
Бердяев Н.А. Экзистенциальная диалектика божественного и человеческого. Париж, 1952. С. 14.
391
Бердяев Н.А. Самопознание. С.190. Как тут не вспомнить стихи А. Кушнера: «Когда тот польский педагог,/ В последний час не бросив сирот, / Шел в ад с детьми, и новый Ирод / Торжествовать злодейство мог, / Где был любимый вами Бог? / Или, как думает Бердяев, / Он самых слабых негодяев / слабей, заоблачный дымок?» (Кушнер А. Приметы. Л., 1969. С. 25).
392
Бердяев Н.А. Смысл истории. Берлин, 1923. С. 13, 43.
393
Там же. С. 70.
394
Расхождения в позициях могут быть проиллюстрированы реакцией Бердяева и на попытки ревизовать христианскую доктрину в среде французских католиков: Бердяев Н.А. Католический модернизм и кризис современного сознания // Русская мысль. М., 1908. № 9. C. 80—94.
395
Бердяев Н.А. Миросозерцание Достоевского. Прага,
