Дом Морганов. Американская банковская династия и расцвет современных финансов - Рон Черноу

и сотрудничали с военными в их завоеваниях в Восточной Азии. Вкратце, японские банки получили нейтральные оккупационные названия. Когда американцы ушли, Mitsubishi, Sumitomo и другие вернулись к своим традиционным названиям. Во время оккупации четыре американских банка - National City, Bank of America, Chase и Manufacturers - открыли отделения для обслуживания военнослужащих. После того, как American Express разрешил использовать дорожные чеки, Министерство финансов приостановило дальнейшее проникновение иностранных банков, и "бамбуковый занавес" опустился.

В начале 1950-х гг., когда экономика страны начала восстанавливаться, японцы захотели восстановить свою безупречную кредитную репутацию и рассчитаться по старым долгам, финансируемым Морганом, - займу на ликвидацию последствий землетрясения 1923 г. и займу на золотой стандарт 1930 г., по которым они прекратили выплаты после Перл-Харбора. Хвастаясь тем, что дефолта не было уже две тысячи лет, они устроили грандиозную церемонию возобновления выплат и восстановления связей с Морганом. После подписания Японией мирного договора с США в 1951 г. чиновник Министерства финансов пришел к 23 Wall со словами: "Я пришел, чтобы выполнить свою подпись". С помощью Smith, Barney и Guaranty Trust Япония полностью обслужила свои облигации, а два сотрудника Smith, Barney были награждены императором.

J. П. Морган энд Компани" всегда гордился своим превосходством в Японии. Банк приводил в пример награды, пожалованные императором Хирохито Джеку Моргану, Тому Ламонту и Расселу Леффингвеллу. Но в 1950-х гг. его скудные ресурсы были исчерпаны Англией и Францией, и он не смог восстановить свои особые отношения с Японией. Ситуация начала меняться после слияния с Guaranty, которая была основным доверительным управляющим японских государственных и коммунальных облигаций. Кроме того, эта компания стала учебной площадкой на Уолл-стрит для многих японских банкиров, которые, вернувшись домой, скопировали ее формы для своих банков.

У этих двух банков было еще одно преимущество в ведении японского бизнеса - фактическая монополия на американские депозитарные расписки, или АДР, которые были изобретены Guaranty Trust еще в 1927 году. АДР позволяли американским инвесторам покупать иностранные акции в США с минимальными трудностями. Фактически они покупали расписки на акции, хранящиеся в хранилище иностранного банка. Сотрудничающий с ними американский банк конвертировал дивиденды в доллары и избавлял инвестора от проблем с обменом валют. Весной 1960 г. Реджис Моксли из Morgan Guaranty, евангелист АДР, посетил Японию, чтобы проповедовать их достоинства. Опасаясь, что АДР нарушат установленный в стране контроль над движением капитала, Министерство финансов с опаской дало согласие на выпуск АДР для Sony - первой в истории японской акции. Сетсуя Табучи, председатель совета директоров Nomura Securities, позже сказал: "Если и была какая-то веха в интернационализации японского финансового рынка, то она произошла в 1961 году, когда Sony выпустила американские депозитарные расписки в США".

Как и в случае со Schwab, Morgan Guaranty, долгое время отсутствовавший на зарубежных рынках, невольно вызвал недовольство местных жителей. При выпуске АДР Morgans пришлось поручить иностранному банку хранить реальные акции, пока он выпускал торгуемые расписки в Нью-Йорке. Наивно надеясь на демократическое распределение бизнеса между японскими банками, Моксли выбрал Bank of Tokyo в качестве хранителя ADR компании Sony. Он не предполагал, что Mitsui, являющийся основным банкиром Sony, будет возмущен посягательством на его территорию. Возмущенная делегация Mitsui явилась к Моргану, чтобы выразить протест против такого грубого нарушения протокола. "Они чуть не отрубили мне голову", - заявил Боб Уинн из Morgan Guaranty. Когда банк выпустил ADR для Toshiba, Hitachi и Fuji Iron and Steel, он не стал повторять ошибку.

В 1960-х годах компания Morgan Guaranty решила пробить бамбуковый занавес и преобразовать свое представительство в японский филиал, что в то время было крайне сложно. В этом ей мешало отношение Morgan Stanley к этой стране. За рубежом Morgan Stanley работал в основном с проверенными западными клиентами - Канадой, Австралией, Францией и Италией. Избалованная богатой американской клиентурой, компания относилась к зарубежным рынкам более неоднозначно, чем Morgan Guaranty. Проблема усугублялась тем, что некоторые партнеры были ветеранами войны и открыто враждовали с Японией. В 1950-е годы, когда Япония была еще бедна и много занимала у Всемирного банка, такое отношение не имело значения. Однако в конце десятилетия президент Всемирного банка Юджин Блэк заявил двум представителям Министерства финансов, что возрождающаяся Япония уже переросла Всемирный банк и должна сама выходить на Уолл-стрит. Когда они спросили Блэка, к кому им следует обратиться, он протянул им - совершенно случайно - проспект Всемирного банка с надписью First Boston и Morgan Stanley.

Готовясь к выпуску в крупном мегаполисе Токио, японцы обратились сначала в First Boston и были настолько впечатлены, что те приняли их в качестве соуправляющих. Ожидая столь же внимательного отношения со стороны Morgan Stanley - ведь именно Дом Моргана является почетным другом Японии, - они получили холодный и нелюбезный отказ. "Старожилы министерства финансов были просто в ужасе", - говорит Лафран из Morgan Guaranty, которому пришлось разбираться с неприятными последствиями в течение 23 лет

Почему Morgan Stanley отвернулся от Японии? В этом решении присутствовали элементы как делового расчета, так и ксенофобии. Morgan Stanley по-прежнему придерживался политики единоличного управления выпусками ценных бумаг или вообще не управлял ими, что являлось выгодной формой снобизма и позволяло компании прикарманивать все вознаграждения за управление. Ворвавшись в компанию вслепую, японцы не поняли, что их случайное решение принять First Boston первым сделало невозможным участие Morgan Stanley, не нарушив своего кардинального правила. Единственное исключение было сделано для самого Всемирного банка, что, несомненно, ввело японцев в заблуждение.

Почему же он не сделал еще одного исключения? "Престиж быть банкиром Всемирного банка считался выше, чем быть банкиром побежденной страны", - пояснил бывший партнер Morgan Stanley Александр Томлинсон. "Японцы не понимали, насколько чувствительной была эта тема для нас. Партнеры, участвовавшие в войне, в любом случае не были в восторге от ведения бизнеса в Японии. А старшие партнеры были глубоко возмущены нападением на Перл-Харбор. У них были личные отношения с Японией, которые, по их мнению, были оскорблены". Кроме того, в глазах Запада Япония выглядела не столько полноценной индустриальной державой, сколько превосходной версией развивающейся страны. В начале 1960-х годов она все еще занимала второе место в мире по объему задолженности после Индии.

Каким бы ни было коммерческое обоснование, решение Morgan Stanley было пронизано тонким расизмом, поскольку подобные возражения никогда не мешали компании вести дела с Италией или Германией. "Немцы каким-то образом превратились в хороших парней", - цинично заметил один из бывших партнеров. "Казалось, что все нацисты были вычищены". В то время один партнер Morgan